Пол Клеменс - Снятие с креста
– Месье Вассаль? – крикнул он в косяк. – Это Раковский из Гвадалона! Вы еще не спите?
– Да входите уж, – загремел задвижкой рыболов-любитель. – Так шумите, что вас еще на дороге слышно… – Дверь гостеприимно распахнулась, явив добродушную физиономию полицейского-пенсионера. – Милости просим, месье Раковский. Не поверите, но я действительно рад, что вы забрели ко мне на огонек…
Интерьер домика был полной противоположностью экстерьеру. Пьер Вассаль ценил уют и комфорт. Домик тщательно отделан, уставлен добротной мебелью. Ни одного напоминания о долгой полицейской работе, не считая пушистого черного кота с глазами опытной ищейки. Животное сидело на спинке дивана и испытующе разглядывало посетителя.
– Вы живете совсем один? – Анджей вертел головой.
– Один, – согласился Вассаль. – Жила со мной когда-то родная тетушка – я называл ее тетушка Тортила, она скончалась пару лет назад. Супруга умерла на рубеже тысячелетий, детей не вышло…
– Извините.
– Ничего, я привык. В одиночестве имеется своя прелесть. Вы ведь тоже не женаты?
– Некогда было, – улыбнулся Анджей. – Теперь придется жениться на парижанке.
– Ну, зачем же так сложно? В Шантуа тоже есть неплохие образцы. Вы пешком пришли из Гвадалона?
– Прибежал, – передернул плечами Анджей. – Вы слышали про сегодняшнее убийство?
– Да. Я разговаривал с Арманжем, он держит меня в курсе. Вам нужно обзавестись пистолетом, месье. Великий уравнитель, знаете ли. Впрочем… вы не гражданин Франции, вам такие безделушки не положены. Жалко, – Вассаль засмеялся. – Не помню, кто сказал: если хотите, чтобы желания сбывались, носите пистолет.
– Поговорим, месье Вассаль?
– Разумеется, – хозяин засуетился, выудил из бара бутылку вина, загремел лотками с фруктами в холодильнике. Выставил закуски на поднос. Поднос поставил на странное приспособление, соединяющее первый этаж с мансардой.
– А вы конструктор, – удивился Анджей. – Это приспособление напоминает всемирно известное устройство господина Гильотена.
– Вы про гильотину? Популярное заблуждение. Врач Жозеф Гильотен всего лишь предложил принцип усекновения головы, а придумал и сконструировал гильотину инженер и мастер по клавесинам Тобиас Шмидт.
– Вот так и расстаемся с мифами, – вздохнул Анджей. – Произносил ли Людовик XIV свое знаменитое «Государство – это я», а Людовик XV – не менее знаменитое «После нас хоть потоп»?
– Да кто их знает? – пожал плечами отставник. – Мы при этом не присутствовали. Но достоверно известно, что Генрих VIII, разочарованный отказом папы римского развести его с опостылевшей супругой, провел церковную реформу и женился шесть раз, причем старых жен методично отправлял на плаху… – Он нажал невидимую кнопку. Странное устройство пришло в движение, со скрипом поволокло груженый поднос наверх. – Энергия лени – самая неисчерпаемая, месье. Личное изобретение – чтобы не таскать по лестнице всякие тяжести. Пойдемте наверх – там хороший столик и обстановка…
Они сидели на крохотной мансарде в плетеных креслах, пили сладкое вино. Из старой магнитолы доносилась приглушенная фортепианная музыка. Анджей не стал рассказывать об интересе покойного к картинам Шандемо (или все же Фрагонара?), умолчал о собственноручно произведенном тайнике. Но остальное выложил добросовестно. Очень уж хотелось выслушать мнение специалиста.
– Инспектор Шовиньи в своем репертуаре, – заключил Вассаль. – Провел смотр по полной программе. Надо отдать должное этим ребятам: они неплохо подготовлены. Славно разделали эту публику, согласитесь? И темная история с гибелью супруги Фортиньяка, и грязные пятна биографии Фанконов, и Анри Жюбер, успешно прикинувшийся веревкой. Сочувствую, месье, но все говорит о повышенном внимании к Гвадалону. Кого-то видела Луиза, кого-то Йозеф, мертвая Мишель Одрэ, мертвый Франсуа Винье… Некто пускает слюну на нечто находящееся в замке. А что самого ценного в вашем замке?
– Картинная галерея, – буркнул Анджей.
– Возможно. Но не похоже на банальную подготовку к краже. Картинная галерея в замке была всегда. Украденные картины практически невозможно продать.
– Не похоже, – согласился Анджей. – Здесь что-то другое.
– Не повезло вам, – посочувствовал Вассаль. – Ни одной ниточки. Хотя постойте, – он вскинул голову. – Вы рассказали полиции про Антуана Кассара? Этот тип что-то знает – хотя, возможно, его информация никуда не годна. Но хоть что-то.
– Не сказал, – пожал плечами Анджей. – Забыл, знаете. Совершенно вылетело из головы. Завтра сделаю это обязательно.
– А я помнил, – Вассаль задумчиво посмотрел на задернутую штору. – Хотел найти Кассара вчера, забежал вечерком в город, прогулялся по злачным местам. Очень уж сильное у меня желание сунуть палку в колесо инспектору Шовиньи. В хорошем, разумеется, смысле…
– И что? – вскинул голову Анджей.
– Ничего, – Вассаль разлил по бокалам. – Не нашел. Этот крендель раньше тусовался в клубе «Аделаида» – было там лежбище, но полиция зимой эту лавочку прикрыла. Заглянул в бар «Антуанетт» на улице Легара, в заведение «Милашка» на бульваре Роуз. Бесполезно. Все делают квадратные глаза и хором твердят, что не видели Кассара уже неделю. Врут, по глазам вижу. А ведь, если поразмыслить, этот недоумок в опасности.
– Да, – кивнул Анджей. – Если его информация имеет ценность. Вы считаете, что, если полиция бросит его за решетку, парень будет в безопасности?
– Не знаю, – пожал плечами Вассаль. – Полная безопасность, как известно, только на двухметровой глубине…От беседы остался неприятный осадок. И вино чересчур сладкое, не понравилось. Неведомая сила тащила его в Шантуа. Дождь утих, он добрел до угла станции техобслуживания… и, словно по команде, повернул налево. Через несколько минут он уже брел по центральной «ля рю», направляясь к центральной «ля пляс». Улица пустая, народа почти не было, магазины и кафе закрыты. Никому не нужные рекламы и объявления в свете уличных фонарей. Он медленно шел по тротуару, размышляя над словами Вассаля. «С местной полицией лучше не связываться, месье. Мой вам совет, не нарывайтесь, сохраняйте добродушные отношения, даже если вам кажется, что они перегибают палку. Инспектор Шовиньи – честный служака, но временами способен на пакость. Если встанет дилемма: отпустить заведомого мерзавца за недостатком улик или затолкать-таки в кутузку, подбросив, скажем, героин, он, не чураясь, выберет последнее. Катрин Дюссон резка, хотя и умеет прикинуться кошкой. Умна, адекватна, вменяема, но во имя успеха в работе может отключать все опции разом и превращаться в свирепую фурию. Арман Жулье – под стать напарнице, ядовит, проницателен, умеет подмечать нюансы. Этим ребятам лучше попусту не врать, если есть возможность сказать правду. Как говорится, сначала подумайте, потом говорите, потом не обижайтесь…»
У фонтана на центральной площади было относительно людно. Хихикала молодежь. Из подвального заведения со странным названием «Боцман Луиджи» доносилась музыка. Низкие частоты ударника его всегда раздражали.
– Ребята, – остановил он разнополую парочку. – Где тут «Милашка»?
– Там, – не тормозя, бросил парень. – На бульваре Роуз.
Он зашагал в указанном направлении. Миновал «Poste. Telegraphe». Неприятности начались, когда он свернул на улицу с красивым названием Роуз. Следующая парочка, у которой он спросил дорогу, оказалась однополой. Голубки ослабили крепкие мужские объятия.
– Там, – показал один в узкий переулок с проблематичным освещением.
– А зачем вам туда, месье? – вкрадчиво спросил второй. – Там же грязно, пьют, дерутся, ругаются. Пойдемте лучше с нами. Устроим небольшое па-де-труа…
«Поздно мне уже переучиваться, – думал Анджей, поспешно убегая. – Сами топайте в свою «Голубую устрицу».
Нужное заведение располагалось в глубине переулка. Но туда еще предстояло добраться. На весь переулок был единственный исправный фонарь. Размышляя о принципиальных отличиях (вернее, их отсутствии) Польши и Франции, он добрался до фонаря. Из щели между домами вывалилась пьяная девица в распахнутой куртке, расстегнутых джинсах и, промямлив: «Кого я вижу…» – рухнула ему на руки.
Из подворотни тут же вынырнули трое хорошо выпивших одноклеточных, один занес кулак и вопросил:
– Ты чего пристаешь к моей девушке?
У парня была пунцовая рожа, и сам он был настроен революционно. Невежливо отвечать ударом на вопрос, но другого не оставили. Анджей ударил локтем под дых и прислонил девицу к стене. Очень кстати. Краснолицый согнулся пополам, растеряв революционный задор, а двое других ловко схватили Анджея за руки. «Пропал», – мелькнула мысль. Трое идиотов – толпа, а закон толпы гласит, что суммарное количество серого вещества в толпе меньше, чем у любого из ее представителей. Продолжая размышлять о тождестве двух наций, он попытался вырваться.
