Наталья Андреева - Альфа-женщина
Кандидатура Игоря Абрамовича устраивает наших дам по единственной причине: он мужчина. А мужчин в нашем вузе небольшой дефицит. Хотя, сами понимаете, мужчиной Кобрина можно назвать с большой натяжкой. Внешность его весьма примечательна. Человек, владеющий узаконенными в паспорте тремя раскатистыми «р», выглядит, как говно на палочке. Весь скрюченный, скособоченный, с гладкими черными волосами, похожими на мех ондатры, вечно сальными, с огромным носом, под которыми торчат редкие крысиные усы, с маленькой головой на толстой шее, вросшей в покатые плечи. Его жирные пальцы окаймлены короткими жесткими волосками. Он смотрит на собеседника, наклонив голову к левому плечу, словно хочет положить ее на него. А поскольку плечо у Кобрина бабье, покатое, а шея короткая, то это задача, достойная циркового акробата. И он клонится на левый бок, клонится. Вот-вот завалится. Но еще ни разу не случилось, чтобы Игорь Абрамович упал. Это у него такая манера общения.
На самом деле он очень хитрый. И взять его голыми руками не просто. Но без его помощи мне Людмилу Ивановну не свалить. А сейчас именно она реальный претендент на должность, которая так привлекает и меня, и Кобрина. И не будем забывать об убийстве.
Отношения у нас, как бы это помягче сказать? Попробую. Выдохнули. Я красивая женщина, а Кобрин еще не старый мужчина. Он берется со мной кокетничать, а мне приходится отбиваться. Он уверен, будто я не замужем по той же причине, что и он не женат. Я не афиширую своих отношений с молодыми любовниками и билеты на эти свидания не продаю, поэтому Кобрин вполне мог подумать, что я тоже, ха-ха, девственница. И почему бы нам с ним не… Ну, вы понимаете.
В рестораны он не ходит из жадности, по телефону с ним разговаривать бесполезно. У Кобрина бездна свободного времени, и от радости, что ему кто-то позвонил, Игорь Абрамович растягивает разговор, как будто презерватив надувает. Пустяковая проблема превращается в половую. Придется отловить его в университете. Это должна быть якобы случайная встреча, иначе Кобрин быстренько догадается, что мне от него нужна услуга. Я могла бы, конечно, оплатить счет за ужин, но тогда мне уж точно ничего не светит. Как все халявщики, Кобрин сильно преувеличивает значение своей персоны. Он подумает, что если уж его бесплатно накормили, да еще в ресторане, значит, это вопрос жизни и смерти. А раз это вопрос жизни и смерти, то можно доить бесконечно. Пока оная смерть не наступит, и вопрос сам собой не решится.
Все это я давно уже просекла. Игорь Абрамович стоит у меня в собрании на черной полке, куда я стараюсь не заглядывать без крайней надобности. Я вижу его насквозь, да толку? Он никогда не говорит «нет», все время «да». Да, я подумаю. Позвоните ему через год, скажет: я думаю. Своих конкурентов он просто решил пересидеть. Нужна ли ему вообще эта должность? Вот в чем вопрос.
Я позвонила Леночке, своей секретарше.
– Скажи, дорогая, а не появится ли в ближайшем будущем на кафедре Кобрин?
– У нас ремонт. Но я знаю, что ему нужна справка о зарплате. Он оформляет какие-то льготы.
– Господи, да сколько же ему надо льгот! Он родился по льготному тарифу и уже загодя оформил себе льготный гроб! Скажи ему, что он лопнет от жадности.
– Это не ему, а его маме. В смысле, не гроб, – Леночка хихикнула. – Скидку на коммунальные услуги. Или еще какие-то. Как матери инвалида.
– Это кто инвалид?!
– Кобрин, кто ж еще?
– Да он здоровее нас всех, вместе взятых! Мне кажется, он нарочно на бок заваливается и ходит еле-еле. Чтобы липовую справку заполучить.
– Что вы, Георгина Георгиевна! Он и в самом деле больной! И потом: это же маме.
– Ах, маме… Заботится, значит. Какой хороший сын. Слушай, мне надо с ним встретиться, но так, чтобы он не подумал, что я решила принять его предложение.
– Какое предложение?
– Руки и сердца.
– Вы серьезно, Георгина Георгиевна?
– Надо же мне перед пенсией выйти замуж. За льготы. Мы прекрасно устроимся: он, я и мама.
– Все шутите, – хихикнула Леночка. – Я скажу ему, что факультет закрывают на ремонт. Все уже сбежали от запаха краски, одна я осталась. Но если он срочно не придет – сбегу. Сейчас позвоню и…
– Пусть пулей летит за своей справкой. Она, кстати, готова?
– Сейчас сделаю.
– Ты прелесть! Целую!
Я поспешно начала собираться.
Разыграно было как по нотам. Я взлетала по лестнице, а навстречу мне ковылял Кобрин. Я врезалась ему в живот и на время лишила его дара речи.
– Игорь Абрамович! Леночка еще там?! Я успела?!
– Что ж вы так… торопитесь, Георгина Георгиевна. Еще не закрывают, покраску перенесли. Это были ложные сведения. Я сам разнервничался. А мне волноваться нельзя. Сердце.
Сердце у него, как у быка. Но Игорь Абрамович обожает прикидываться больным. Это оправдывает его бездействие.
– Ох, Игорь Абрамович! А я-то как торопилась! Чуть ногу не подвернула!
– Осторожнее надо.
Я обернулась в пять минут. Взлетела по лестнице, чмокнула Леночку в щечку, схватила какую-то бумажку и, бросив: «Пока!», понеслась обратно.
Кобрина я догнала на выходе. И опять чуть не сбила с ног.
– Все торопитесь, – поморщился он.
– Так дела, Игорь Абрамович!
– А я вот никуда не спешу, – вздохнул он.
Я глянула на часы и покачала головой:
– И я опоздала. Ладно, завтра отвезу эту бумажку. Потерпят.
– Опять нам предстоит одинокий вечер… А погодка-то, а? Георгина Георгиевна? Шепчет!
Денек и в самом деле удался. Нашу альма-матер окружает прекрасный парк, который спускается чуть ли не к самой реке. Деревья огромные, дающие сплошную тень, но если выйти на набережную, то там уже сияет солнце. Летом да, жара, но сейчас, в самом конце августа, просто тепло, летают паутинки, рябит вода, по которой плывут пока еще редкие кораблики опавших листьев. Деревья в Москве зеленеют рано, но и стареют быстро. Глядишь – набережная уже совсем седая.
Но сегодня еще лето. По лицу Игоря Абрамовича видно, как ему не хочется домой.
– Да, не хочется домой, к телевизору, – подыгрываю ему я. – Смотреть нечего.
– Истинно так, истинно так, Георгина Георгиевна. Так, может… прогуляемся?
Он говорит это робко, как первоклассник, предложивший девочке донести портфель. Вот его слабое место: женщины. Он прекрасно знает, как обращаться с доктором наук Листопадовой, но понятия не имеет, что делать на прогулке с очаровательной Георгиной. И как ее вообще на эту прогулку затащить?
– А почему бы и нет? – улыбаюсь я.
– Прошу!
Игорь Абрамович, как галантный кавалер, открывает передо мной дверь. Лицо у него торжественное. Он идет гулять красивую женщину.
У киоска с напитками мы задерживаемся.
– Минералочки, Георгина Георгиевна? – великодушно предлагает Кобр.
– Не откажусь. Но давайте уж и я вас угощу. Вам с чем пирожок, с капустой или с повидлом?
Детские игры продолжаются. Мы совершаем торжественный обмен: я ему пирожок, он мне минералку, и идем под сень седеющей листвы.
– Вот она, наша наука, – вздыхает Кобрин. – Загнали в самый угол.
– И это еще не конец, Игорь Абрамович, – поддакиваю ему я.
– Вы слышали о последних событиях?
– О каких событиях?
– Гаврилкову вычеркнули из списка. Вы только подумайте! Ее университетский диплом оказался фальшивым! Какой скандал!
– Значит, ректором будет Людмила Ивановна. Нас ведь это устраивает?
– Да, конечно, – он тяжело вздыхает.
Я же говорю: его голыми руками не возьмешь.
– Вам должно быть обидно, Игорь Абрамович. Коллектив-то выдвинул вас.
– Так ведь и вы в списке, Георгина Георгиевна, – хитро смотрит на меня Кобрин.
– Ну, не сравнивайте. Вы-то мужчина. Во главе женского коллектива не должна стоять женщина, иначе все перегрызутся.
– Зачем же вы выдвигались?
– Я же не знала, что вы выставите свою кандидатуру. Сначала ведь нас было только трое, – напоминаю я.
– Да, конечно. Я и не стремился. Это все коллектив, – разводит руками Кобрин.
– Значит, вам Курбатов тоже отказал.
– Что значит тоже?
– Но ведь он и ей отказал. Людмиле Ивановне.
– Как так? – заволновался Кобрин. – Она говорит: напротив. Всячески поддержал.
– А что ей еще говорить, когда ее в убийстве подозревают? Ведь это мотив!
– Людмилу Ивановну подозревают в убийстве?! Ох, давайте присядем. Сердце что-то барахлит.
– Конечно, конечно.
Мы садимся на лавочку, откуда открывается чудеснейший вид на набережную. Игорь Абрамович достает тубу с таблетками. Пари могу заключить, что там витамины, но пьет их Кобрин с таким видом, будто это лекарство для диабетиков. Не выпьешь – кома и смерть.
– Что вы говорите? Людмилу Ивановну в убийстве подозревают?
– Именно так.
– Но почему ее?
– Потому что место ректора станет ее, если из предвыборной гонки выбывает Гаврилкова, – терпеливо поясняю я. – А Гаврилкова выбывает, если выбывает Курбатов, который ее поддерживал.
