Наталья Андреева - Альфа-женщина
Не греет, вот как это называется. Каждая семья отгородилась забором, а плотность населения в столице огромная, так что эти заборы стоят впритирку друг к другу, и раздражение людей все растет. Кажется, что за заборами скрывается тайна. Вот! У них есть, а у меня нет! Им хорошо, а мне плохо! А они, эти люди, думают точно так же, и все пытаются заглянуть за твой забор. И, не дотянувшись, просто через него плюют. На тебя и твою тайну.
Я задумалась и почти отключилась.
А Саша все говорил и говорил. О том, какая это чудесная идея, как мы проведем в Барселоне волшебную неделю, сходим, куда я захочу, и будем много заниматься любовью.
– Я соскучился, – сказал он глухо, прижимая почти к самым губам телефонную трубку. – Я все время думаю о тебе…
«Что же ему надо?» – мучилась я. По коже бежали мурашки, его голос то гладил, то щекотал. Сердце качалось, как в колыбели – все ж таки нас с Сашей многое связывало. Он был ребенком моей любви, испорченным, как и она сама, вскормленным интригами и отравленным ядом лести. И чего я от него хочу?
– У тебя кто-то есть?
Я вздрогнула. Наугад или разведка донесла?
– Нет, с чего ты взял?
– Я давно тебя не видел, но как увижу, пойму. Я тебя так просто не отдам.
– А что ты сделаешь?
– Увидишь.
Он произнес это жестко, чтобы сразу стало понятно, чья это территория. Я вдруг испугалась за львенка. Он еще мальчишка и наделает ошибок, если они с Сашей, не дай бог, столкнутся.
– Гера, почему ты молчишь?
– Думаю.
– У тебя проблемы с выездом за границу? – вкрадчиво спросил он. И я поняла: вот оно, начинается!
– Да, с меня взяли подписку о невыезде.
– Но, быть может, это как-то решается? В каком состоянии вообще находятся твои дела? – требовательно спросил он.
Узнаю начальника! Я должна перед ним отчитаться за все то время, что провела без него! Как будто мы не договаривались об отсутствии обязательств друг перед другом!
– Меня по-прежнему подозревают в убийстве, – заявила я беспечно.
– Почему же тебя еще не задержали?
– Потому что свидетелей нет.
– А как же оружие?
– Я сказала, что пистолет у меня украли.
– Ах, вот оно как… – всерьез задумался он. – И… кто? На кого ты думаешь, я имею в виду?
– Я ни на кого не думаю. Понимаешь, этот следователь… Глебов. Оказался таким дотошным.
– Он же совсем еще мальчик, – удивился Саша, который был на десять лет старше Славы.
– Ты хочешь сказать, он дурак?
– Недалекого ума.
Я всерьез обиделась за львенка.
– Поверить в то, что Гаврилкова могла кого-то убить! – продолжал меж тем Саша. – Или тем паче Людмила Ивановна!
– Да, ты прав.
– Скажи, а тебе не могут дать условный срок? Лет семь или сколько там? Можно сослаться на состояние аффекта. Тогда еще меньше, года три-четыре. Как тебе такой вариант?
– Тогда мне надо сочинить душераздирающую сцену, которая произошла в тот вечер между мной и Курбатовым.
– Вот этим мы и займемся в Барселоне! – с воодушевлением произнес Саша.
– Я бы поехала… Но как мне отменить эту чертову подписку? Ведь если я сбегу, меня точно посадят!
– Ради нас с тобой, – умоляюще сказал Саша. – Люди сбегают из зала суда после оглашения приговора. Из тюрьмы сбегают. А тебя еще даже не посадили. Ты свободна как ветер. Я прошу так мало. Всего неделю…
– Прощальную, ты хочешь сказать?
– У нас все будет хорошо.
«Что же он задумал?»
– Гера? Ты опять молчишь!
– Я тоже по тебе соскучилась, – решилась я. – Когда вылет?
– Через девять дней, – обрадовался он. – Насколько я знаю, у тебя открыт шенген.
– Да. Открыт.
– Вот и отлично!
– Но я пропущу начало учебного года.
– Ради меня… Не беспокойся, я все улажу у себя в министерстве. Оформлю тебе поездку как командировку, ну, например, по обмену опытом с зарубежными коллегами.
– Нужен им наш опыт, – вздохнула я. – Мы же не ракеты в космос запускаем.
Он рассмеялся:
– Твой опыт бесценен. Я имею в виду твой личный опыт. Никто, как ты, не умеет обращаться с мужчинами. Ты делаешь меня сильным…
Итак, он хочет меня посадить. Хорошенькая любовь!
– Насте привет передавай. И поцелуй Лизу. Она прелесть!
– Обязательно! Так я бронирую отель?
– Конечно!
– Полетим бизнес-классом, – еще одна конфетка. Шоколадная, с коньяком. Которым он примется меня накачивать, едва погаснет табло «пристегните ремни».
– Я тебя люблю.
– И я тебя. Целую, солнышко. До встречи.
Красиво. Меня пытаются развести. Даже предлагают условный срок. Состояние аффекта, гм-м-м… Неплохо звучит. Надо перетереть со львенком.
Но я не успела. Буквально на следующий день Людмила Ивановна обрушила на меня праведный гнев.
– Что вы себе позволяете! – визжала она в трубку. – Что значит: украла у вас пистолет?!
– Я этого не говорила.
– Мне дали прочитать ваши показания!
Я верила в Славу. Там не могло быть ничего, что подставило бы меня под удар.
– Глебов под вас копает, разве вы не поняли? – объяснила я. – Когда вас вызвали первый раз как свидетеля, в деле что-нибудь было о вашем утреннем визите ко мне пятнадцатого июня?
– Что-то не припомню.
– И второй раз, уже после моего допроса, ничего не было. А теперь вдруг появилось. Не догадываетесь, почему? Вас видели мои соседи. Ярослав Борисович всех обегал, всех опросил. Дотошно, с пристрастием. И вытащил из них марку машины, на которой ко мне приезжала миловидная дама средних лет.
Людмиле Ивановне верный полтинник. И она далеко не миловидна. В отличие от изящной Гаврилковой, просто колода. За страсть к черно-белым нарядам я мысленно зову ее Зеброй. Белый верх – черный низ ее любимое. Сразу видно бурное комсомольское прошлое. Сейчас в модный гардероб бывшего комсомольского вожака вошли дизайнерские наряды, но она все равно предпочитает сочетание этих двух цветов.
– И что же ему надо? А? Георгина?
– А вы не догадываетесь?
– Признаться, нет.
– Мальчику двадцать шесть, живет с мамой. Ездит на метро. Одежду его вы сами видели.
– Неужели он вымогает взятку? – ахнула Людмила Ивановна.
– Конечно!
– Господи, куда только начальство смотрит! – воскликнула жена чиновника, построившего на откаты не одну виллу. Но разве откаты – это взятки? Это же просто благодарность за оказанную услугу, все равно что прибавка к жалованью.
Говорят, люди в чужом глазу соринку замечают, а в собственном не видят даже бревна. Так вот там не то что бревно. Там лесосплав. Идет непрерывным потоком. И все законно. По бумагам чисто.
А она возмутилась из-за каких-то…
– Сколько он хочет?
– Людмила Ивановна, вы МЕНЯ об этом спрашиваете?
– Я доложу мужу!
– Конечно, сообщите.
– А тут еще этот Кобрин! Вдруг заявил, что приехал, уже когда Курбатова застрелили! Какая муха его укусила?
– Договорился с Глебовым.
– И этот хочет денег?!
– Когда наш уважаемый Игорь Абрамович отказывался от денег? А тут такой случай!
– Ну, я ему покажу! Он сам сядет! Денег у меня всяко больше!
Она, кажется, клюнула. Теперь дело за львенком.
Мы встретились в ресторане, я решила покормить его мясом. Хорошо прожаренным или с кровью, как он захочет. Главное, мясом.
– Выпьешь? – невольно улыбнулась я, глядя на его растрепанные волосы и нос, украшенный рыжими веснушками. В сочетании с серьезным лицом это выглядело так забавно. Львенок явно важничал, еще бы! В шикарном ресторане, с шикарной дамой! На мне было строгое платье, сообразно обстоятельствам, а шею украшала нитка крупного жемчуга. Д. п. н. Георгина Георгиевна Листопадова и ее талантливый ученик. Мне предстояло дать ему урок, поэтому я спросила:
– Выпьешь?
– А ты меня отвезешь?
– Мы разве не ко мне поедем?
– Извини, сегодня не могу, – с сожалением сказал он. – Мама тащит на дачу. Завтра рано утром я должен ее отвезти.
– У тебя появилась машина?
– Нет, мы на электричке поедем.
– Тогда зачем ей нужен ты?
– Она просила меня помочь копать картошку.
– И много у вас картошки?
– Какое там, – махнул он рукой. – Две грядки.
– Ты едешь на смотрины, – уверенно заявила я.
– На какие смотрины?
– Завтра суббота. Скажи, она не говорила о каких-нибудь своих знакомых или дальних родственниках, которых завтра ждет в гости?
– Что-то говорила. Но я не придал значения.
– А нет ли у них дочки на выданье?
– Может, и есть. Я не интересовался.
– Тебя решили женить, – сказала я и, не удержавшись, добавила: – Эх ты, следователь!
– Но у меня же есть ты!
– Так ты выпьешь?
– Теперь да!
Я заказала ему водки.
– Слава, ты готов к трудностям? – спросила я торжественно. – Тебе надо делать карьеру, а это не просто.
– Я жениться хочу, – сказал он с набитым ртом. – Меня карьера не интересует.
– Озвучь эту мысль на работе.
– Зачем?
– Надо, чтобы к нам с тобой привыкли. Пусть все говорят о твоей скорой свадьбе. И пожалуйся на отсутствие денег.
