Юлия Волкова - Выбери меня
— А я тебя и не имела в виду, — ответила она. — Я так, вообще… Значит, тебя до управления подбросить? Базу данных будешь взламывать?
— Зачем уж сразу взламывать? — фыркнул он. — Опер — не хакер. Он, может быть, в компьютерах и полный «чайник», но зато имеет хороших отзывчивых друзей. И подруг. Которые готовы примчаться по первому его зову…
— Понятно, — ухмыльнулась Саша. — И домашние никак не смогут придраться: действительно сидел в управлении, работу срочную делал, а дело прежде всего…
— Что за грязные намеки, Александра? — Мелешко скорчил возмущенную физиономию.
— Опер — это диагноз, — вздохнула она.
9. Кто ходит в гости по утрам…
Пирогов впервые изменил своим правилам. Он взялся за дело, не получив ни копейки аванса. Три дня его сотрудники рыли землю, принимая средства на расходы из личного кармана шефа. В личном кармане было не так уж много денег, но Игорь пошел на траты сознательно, понимая, что если он возьмет аванс, вернуть его будет не так просто. Оксана Полуянова просто не отстанет от него. Если уж она сумела улечься под вечер на диван в его офисе, — а до сих пор это не удавалось ни одной женщине! — то и дальше возможны сюрпризы. И, как подозревал Игорь, не только приятные. Потому что не нужно было быть особо проницательным, чтобы понять: эта дамочка — из породы пираний. Против которых нет никакого оружия. «Зови меня просто Ксюша», — сказала она томным голосом под утро и вручила ему свою визитку.
Пирогов собирался за три дня выяснить перспективы дела и только после этого дать ей категорический ответ. И взять аванс только в том случае, если ответ будет «да».
Однако последующие три дня ощутимых плодов не принесли. Хотя пахали все — и технический отдел, и опытная «наружка», и суперпрофессионалы вроде Володи Томашевича, который обладал фантастической способностью выуживать информацию у самых неразговорчивых и нелюдимых свидетелей. Вернее, плоды этой работы, конечно, были. Только вот не подтверждали они тех сведений о Полуяновове, которые были предоставлены его женой. Не исключено, конечно, что эти сведения и не могли каждый день подтверждаться. Но вполне возможно, что Ксюша — юбочка из плюша — гнала откровенную лажу по поводу своего супруга и желала получить на него искусственный компромат. На такое дело Игорь не подписался бы никогда. Фальсифицировать факты — последнее дело для частного сыска. Лучше уж сразу менять работу. Хотя, может быть, другие, менее принципиальные частные детективы и иначе думают.
На утро четвертого дня в пироговский кабинет ввалился исхудавший и осунувшийся Томашевич, оглянулся почему-то по сторонам, хотя ничего нового в интерьере не появилось, потребовал кофе и попросил немного коньку. Игорь ни в требовании, ни в просьбе не отказал, предчувствуя, что Томашевич принес нечто нерадостное. В смысле перспективы будущих заработков.
— Я слушаю тебя, Володя, — печально проговорил Пирогов, видя, что Томашевич не привык пить коньяк с ранья.
Володя поморщился, жадно запивая коньяк крепким натуральным кофе, и поднял на шефа виноватые фиолетовые глаза с длинными пушистыми ресницами.
— Этот Полуянов либо ангел, — проговорил он, смущенно откашливаясь, — либо большая сволочь, которая, однако, нам не по зубам. Ну, типа, не по нашему ведомству.
Надо сказать, что Пирогов по натуре был совой и разум его просыпался ближе к полудню. Сейчас же было около десяти, и поэтому он попросил:
— Поясни, пожалуйста.
— Видишь ли, — пробормотал Томашевич, — он чист по всем статьям обвинения.
— Жену не колотит, с девками и мальчиками не гуляет, пьет исключительно нарзан, — попытался потренировать мозги директор агентства.
— Как ты догадался? — грустно усмехнулся его сотрудник.
— По твоему несчастному виду, — буркнул Игорь. — Когда клиента не на чем зацепить, ты сам не свой становишься. А подробнее можно?
— Пожалуйста, — смиренно проговорил лучший сыщик агентства «Гоголь». — Если ты позволишь, начнем с рабочей деятельности фигуранта. Концерн «Гермес» — одна из крупнейших рекламно-информационных фирм в Северо-Западном регионе. Имеет несколько филиалов, на основной точке трудятся около двухсот сотрудников. Я сделал выборку в двадцать девять человек…
Игорь усмехнулся. По образованию Владимир Томашевич был социальным психологом, и в его устах слово «выборка» означало, что были опрошены граждане, занимающие самые разные позиции в иерархии концерна господина Полуянова.
— И знаешь что удивительно? — продолжал Томашевич. — Я столкнулся с почти не встречающимся в природе трудовых отношений феноменом. Никто — от первого зама до курьера-мальчишки — не сказал про шефа не то чтобы плохого слова, но даже и намека на неудовольствие не выразил. Я сталкивался с этим лишь однажды, когда еще занимался социологическими опросами официально, — на пивном заводе «Белые ночи». Но там все было ясно: служащие получили свою работу, пройдя немыслимый конкурс, зарплату имели европейскую, поскольку хозяин завода — датчанин и не понимает, почему русские рабочие должны получать за свой труд меньше, чем положено. Так вот они если и были чем-то недовольны, то никак этого не показывали — боялись потерять место. В «Гермесе» я с анкетами не ходил, беседы вел опосредованные, окольные. Ты знаешь, Игорь, я это умею. — Пирогов молча кивнул. — И, представь, получил такой же результат! Общий рефрен — хороший папа, наш Полуяныч. И дело ведет грамотно, и свой в доску, и людей понапрасну не обижает и так далее в том же духе. Недостатки — это да, это есть, но, понимаешь, родные такие недостатки. Например, по большим праздникам Полуянов может перебрать. Но только, учти, по большим праздникам. Жена у него — красавица, в ней он души не чает, на других баб не то что не западает, а даже и не заглядывается. Ну, не ангел?
— Ангелов не бывает, — быстро проговорил Пирогов.
— Я до сегодняшнего дня тоже так думал, — кисло улыбнулся Томашевич и потянулся к своему стильному портфелю «а-ля босс». — Вот тебе отчет технического отдела и «наружки». За все три дня — не пил, не курил, с бабами не якшался, ни с кем не ругался, по поводу черной бухгалтерии разговоров не вел. Правда, пару раз прикрикнул на свою женушку. Но я бы на его месте тоже прикрикнул. Приходила два дня подряд за полночь и абсолютно пьяная. Я бы, может, и кулак приложил, такая стерва!.. А он ничего — гаркнул и в люлю уложил.
— Действительно, ангел, — усмехнулся Игорь.
— Ну а я про что? — совсем сник Томашевич. — Понимаешь, Игорь, так гэрэушники из романов Ильина себя ведут. Но никак не обычные граждане-бизнесмены.
— Гэрэушники? — Пирогов сморщил свой гоголевский нос. — А не мог он ваше наблюдение просечь?
— Если он профи, мог, — с готовностью кивнул Томашевич. — Но для того чтобы выяснить его причастность к спецслужбам, нам еще неделя понадобится. А возможно, и год. Если он особо засекреченный.
— Да и хрен-то с ним! — вдруг воскликнул Пирогов. — Засекреченный — не засекреченный… Если он ведет себя осторожно, значит, у него есть на то причины. На фига нам эта головная боль? Компромат на него искать — намаешься. А если он действительно профи, его вообще касаться не стоит. Сам не понимаю, как меня угораздило на поводу у этой девки и ее фантазий пойти…
— С кем не бывает, — мудро изрек Володя. — Сворачиваем работу?
— Пожалуй… — Игорь рассеянно свинтил пробку с бутылки дешевого «пятизвездочного» коньячного спирта питерского разлива с дагестанской этикеткой, наполнил крошечные граненые стаканчики и так же рассеянно проглотил пойло. Володя последовал его примеру, однако снова закашлялся. Пирогов от его кашля вздрогнул и очнулся. — Слушай, Томашевич, — строго проговорил он, — я вот вроде решать должен, да? А сам этого бизнесмена-ангела-гэрэушника в глаза не видел. Видео какое-нибудь есть про него?
Володя кивнул. Конечно, как настоящий профессионал, он не мог не обзавестись видеосюжетами про Андрея Дмитриевича Полуянова. И старыми, имеющимися в общественных или чьих-нибудь личных архивах, и свеженькими, сделанными за три дня наблюдения. Но, с другой стороны, Пирогов насчет видео распоряжений не давал. То ли забыл, то ли не хотел особо тратиться. Так что пришлось Томашевичу своими сбережениями пожертвовать. Потому что он любил всякое дело до конца доводить, пусть и в ущерб собственному карману. А вдруг какой-то крошечный материал важным окажется? Сколько раз уже так было. Поэтому Томашевич на любом задании собирал, как Плюшкин, все. Все, что возможно. И даже кое-что из невозможного и на первый взгляд ненужного…
— Есть, конечно, — уныло пробормотал он.
— Кто бы сомневался! — с энтузиазмом воскликнул Игорь. — Сколько кассет?
— Восемь, — тихо ответил Володя. — Я подумал — пусть будет…
