Диана Чемберлен - Кровные узы, или История одной ошибки
– Можешь гулять с ними, только не подходить к воде – таково было ее условие.
Я не винил ее за подобное поведение. Да и как я мог? У нее ведь имелась веская причина вести себя так.
Она была уверена, что я убил ее мужа.
10
Лорел
1984–1987
Джейми, конечно, мог бы не наваливаться на меня всей своей тяжестью, когда мы занимались любовью. Впрочем, я с удивлением обнаружила, что мне это нравится. Чувствуя сверху мощь его тела, я ощущала покой и защиту. Вообще его присутствие, когда мы занимались любовью, или мчались на мотоцикле, или говорили по телефону, давало мне сладкое ощущение того, что я любима. Как в детстве, когда я была еще совсем маленькой. Любима и в безопасности.
Мы встречались весь первый год моей учебы в университете Северной Каролины. Когда я летом вернулась домой в Огайо, мы постоянно созванивались и строили планы. Я осторожно рассказала о нем тете Пэт и дяде Гаю. Им не особенно понравилось то, что он был на четыре года меня старше, хотя на самом деле я даже немного уменьшила разницу в возрасте. Они одобрили то, что он окончил теологический факультет, решив, что он пресвитерианец, как они и, как они надеялись, я тоже. Но я находилась под влиянием негативного отношения Джейми к организованной религии и постепенно приходила к пониманию его собственных интимных связей с Богом. Они не в состоянии были понять, почему он работает плотником, хотя мог использовать свою ученую степень «целесообразнее». Мне хотелось рассказать им, что плотником он стал, потому что любит эту профессию, и что у его родителей денег больше, чем они могут представить в самых несбыточных мечтах. Но мне не хотелось, чтобы они хорошо относились к Джейми из-за богатства его семьи. Мне хотелось, чтобы они полюбили его за него самого.
Вечером того дня, когда должен был приехать Джейми, тетя Пэт, дядя Гай и я ждали его на веранде их дома в Толедо. Они сидели в больших белых креслах и потягивали лимонад, а я в это время изнывала от волнения, стараясь взглянуть на своих родственников глазами Джейми. Им было уже под пятьдесят, но они сохранили привлекательность и напоминали пару, проводящую время за игрой в гольф в местном клубе, хотя никто из них понятия не имел о гольфе и они не могли бы позволить себе аренду местного клуба.
Хотя на дворе стоял июль, дядя Гай был одет в легкий синий свитер поверх полосатой рубашки, и видно было, что он чувствует себя превосходно. Его седые волнистые волосы, зачесанные назад, очень шли к этому наряду.
На тете Пэт была желтая юбка ниже колен и добротные коричневые туфли. Ее желтая с цветочным узором блузка была изящного фасона, а легкие каштановые волосы пострижены по щеку, завиты на концах и уложены с большим количеством лака. Много раз я пыталась увидеть в ее облике нежные черты моей покойной мамы, но мне это никогда не удавалось.
Когда с запада начали надвигаться сумерки, я внезапно услышала звук мотоцикла Джейми, который был еще в паре кварталов от нас. Мое сердце глухо забилось от любви и беспокойства. С тех пор как я видела его в последний раз, прошел уже месяц, и я не могла дождаться того мгновения, когда смогу обнять его.
– Что это за нечестивые звуки? – спросила тетя Пэт.
– Какие звуки? – спросила я.
– Похоже на мотоцикл, – предположил дядя Гай.
– В этих местах? – возразила тетя Пэт. – Не думаю.
Я увидела, как мотоцикл выехал из-за угла, и встала.
– Это Джейми, – сказала я и поняла, что встреча между мужчиной, которого я любила, и моими родственниками обречена, еще не начавшись. Он свернул на подъездную аллею. Его мотоцикл гудел громче обычного, и звук рикошетом отскакивал от домов, стоявших по сторонам улицы. Я спустилась с крыльца и пересекла лужайку. Мне хотелось побежать, ворваться в его объятия, но я сдерживала шаги и шла медленно и спокойно.
Я посмотрела на него другими глазами, когда он снял шлем и его волосы упали на плечи. Он снял куртку, и я увидела, что он надел то, что считал своей лучшей одеждой, – брюки цвета хаки и черную футболку. Как неуместен он был в этом чопорном и чистеньком пригороде Толедо!
Он раскинул руки, я сделала шаг вперед и оказалась в его объятиях, успев прошептать:
– О, Джейми, похоже, они собираются вынести тебе мозг. Прости!
Но все оказалось еще хуже. Они вели себя с ним откровенно грубо, игнорируя его попытки поддержать разговор и ничего не предлагая ему из еды и питья. Через полчаса этих мучений я сказала Джейми, что покажу ему гостевую комнату, и мы вошли в дом.
Наверху я провела его в свободную комнату, которую вычистила и пропылесосила сегодня утром, и закрыла дверь.
– Джейми, прости! Я знала, что с ними трудно общаться, но мне и в голову не приходило, что они могут себя вести вот так! Но они ведь не грубияны. Просто равнодушные люди. Они…
– Тихо. – Он приложил палец к моим губам. – Они любят тебя.
– Что ты имеешь в виду?
– Они тебя любят и хотят для тебя самого лучшего. И вот появляется огромный, волосатый, страшный с виду парень, от которого не пахнет дорогим парфюмом и к тому же «синий воротничок[5]», да еще не имеющий машины. И единственное, что они понимают, – это то, что их девочка, которую они любят, может взять и покатиться по наклонной плоскости.
Я прижалась лбом к его плечу, вдохнула запах мужчины, который два дня мчался на мотоцикле, чтобы увидеть женщину, которую любил. Можно только позавидовать, что он умеет с такой легкостью принимать точку зрения другого человека. Но я не была уверена в том, что он прав.
– Я думаю, они просто заботятся о том, что подумают соседи, – сказала я, прижимаясь к его плечу.
Он рассмеялся.
– Конечно, и это тоже. Но главное, что ими руководит, – это страх. Они испуганы, Лори.
– Лорел! – позвала меня снизу тетя.
Я отодвинулась от него, быстро поцеловав в губы.
– Ванная в конце коридора. Я скоро вернусь.
Я сбежала вниз по лестнице, где меня уже ждала тетя Пэт. Ее лицо мне показалось злобным, морщинистым и усталым.
– Выйди, пожалуйста, на веранду, – сказала она.
На веранде я снова села на качели, а тетя Пэт вернулась в кресло-качалку.
– Он не может здесь оставаться, – сказала она.
– Что? – Я не поверила собственным ушам – это было еще хуже, чем я ожидала.
– Мы его не знаем. Мы просто не можем доверять ему. Мы не можем…
– Но я ведь его знаю. – Я старалась не повышать голос, чтобы Джейми меня не услышал. Мне хотелось заорать на них всех. – Я не стала бы приводить сюда того, кому нельзя доверять.
Дядя Гай наклонился вперед в своем кресле, положив локти на колени.
– Что ты нашла в нем, во имя всех святых? – В его голосе звучало недоумение. – Ты так хорошо воспитана, что можешь рассчитывать на кого-то гораздо лучше, чем этот.
– Что значит – этот? – возмутилась я. – Он – лучший человек, которого я знаю. Он заботится о людях. Он честный. Он… он очень нравственный. – Я безнадежно старалась найти в Джейми качество, которое привлекло бы их.
– Что это значит? – Тетя Пэт пренебрежительно подняла бровь.
– Он хочет когда-нибудь построить собственную церковь.
– Одно другого не легче! – Дядя отвернулся от меня с отвращением. – Наверняка один из этих модных лидеров.
– Твой дядя прав, – решительно поддержала тетя. – Он имеет на тебя какое-то влияние, иначе ты никогда не общалась бы с человеком подобного сорта.
Он действительно обладал властью надо мной, но эта власть несла мне только добро и позитив.
– Он – очень хороший человек. Подумайте, как я ему скажу, что он не может здесь оставаться, когда он только что проделал такой далекий путь из Северной Каролины, чтобы только увидеть меня?
– Я закажу ему номер в отеле на одну ночь, – проговорил дядя Гай. – И заплачу за него.
Я встала.
– Он не нуждается в ваших деньгах – у него их больше, чем вы смогли бы потратить за всю жизнь. Ему от вас нужна была лишь обычная терпимость и… – я запнулась, подбирая подходящее слово, – немного участия. Как же я не подумала о том, что именно этого он здесь не найдет. Он поедет в гостиницу, и я поеду вместе с ним.
– Даже не смей думать!
Я повернулась к ним спиной и твердым шагом направилась в дом, удивленная и даже немного испуганная собственной смелостью.
В конечном итоге Джейми не позволил мне поехать вместе с ним. Он сказал дяде и тете, что я необыкновенная девушка и что он понимает, почему они так стараются защитить меня.
– Вы говорите как человек, который находится в разладе с обществом, – заявил дядя Гай, позабыв даже о видимости радушия.
Даже такой праведник, как Джейми, оказался не в состоянии что-либо противопоставить их стойкой неприязни. Он уехал, я осталась на веранде и просидела там всю ночь, чередуя потоки слез с порывами гнева, когда представляла Джейми одного в номере отеля, усталого и расстроенного.
Мои дядя и тетя пытались заставить меня перевестись осенью в другой колледж, но мои родители оказались очень мудрыми. Хотя они умерли, когда им было лишь немного больше сорока, они оставили деньги на мою учебу, а также официальный документ, точно определяющий, что эти деньги должны быть использованы для учебы в колледже, университете или другом высшем учебном заведении по моему выбору.
