Василий Ливанов - Ночная «Стрела»
Обзор книги Василий Ливанов - Ночная «Стрела»
Василий Ливанов
Ночная «Стрела»
Стрела состоит из трех частей: наконечника, древка и оперения.
(Из энциклопедии)С той недавней поры, как Петя Баташов начал ездить в ночных поездах, ему стало казаться, что эта решающая всю его жизнь встреча, предчувствие которой тревожило и занимало его последнее время, что встреча эта должна случиться именно в поезде.
И обязательно в скором поезде Москва — Ленинград, в одном из темно-красных вагонов с широкими желтыми полосами на боках. Даже буквы, налепленные на каждый вагон поверх окон с желтыми занавесками, крупные буквы, из которых складывалось название поезда «Красная стрела», представлялись Пете таинственными знаками, скрытый смысл которых ему одному предстояло вскоре разгадать.
«Красная стрела» подается к перрону за час до отправления, и Петя всякий раз стремился занять свое место пораньше. Он нарочно медленно брел вдоль вагонов, внимательно вглядываясь в женские лица.
И с замиранием сердца толкал тугую дверь купе. Конечно, Петя был уверен, что его странное предчувствие воплотится в молодую женщину, одиноко присевшую на нижнюю полку.
Петя даже отчетливо представлял себе, как она, эта женщина, поднимет на него удивленные, чуть испуганные его неожиданным появлением глаза.
Но, кроме этого взгляда, Петя решительно ничего не мог вообразить. Он даже не представлял себе, как будет выглядеть эта женщина, какой у нее рост, голос, цвет волос и глаз.
Иногда Пете казалось, что на ней должно быть синее в крупный белый горошек платье. Но и это смутное видение еще больше размывало реальный образ.
И сейчас, толкнув дверь купе, Петя остался досадно разочарован.
На нижней полке одиноко сидел костлявый старик, он взглянул на Петю строгими белесоватыми глазами. Петя запоздало поздоровался:
— Здравствуйте! — и сорвался с буквы «а» на фистулу.
Старик поспешно и подчеркнуто почтительно склонил гладко причесанную седую голову. Петя заподозрил в этой поспешности и почтительности насмешливое к нему, Пете, отношение.
Петя задвинул за собой дверь и украдкой посмотрелся в зеркало. Из зеркала на Петю глянуло хорошо знакомое лицо очень молодого человека.
А старик поднялся и теперь стоял в тесном проходе между спальными полками, на целую голову возвышаясь над Петей.
— Простите, молодой человек, — сказал старик таким густым басом, что Петя невольно вздрогнул. — Я, очевидно, занял ваше место. Мое — вот. — И, протянув длинную руку, Петин дорожный сосед похлопал ладонью по ворсистому ромбу красного с белыми разводами одеяла, выступающего из конверта чистейшей простыни на одной из верхних полок.
— Нет, ничего, что вы, сидите, пожалуйста.
Петя сверился по билету. Старик действительно занимал его место.
— Благодарю вас, — низкой октавой отозвался старик, снова усаживаясь. — Давайте знакомиться. Меня зовут Василий Васильевич.
Петя присел напротив и буркнул:
— Петя.
— Петя, — повторил старик. — Очень приятно. Тогда я вам неверно представился. Вася. Просто Вася.
— Ну что вы… — глупо возразил Петя. — Я ведь… Ведь вы… — И, чувствуя, как заполыхали от смущения уши, поправился: — Петр Артемьевич.
— Сердечно тронут. — Старик кивнул еще раз. — Чай будете пить, Петр Артемьевич?
Петя не успел ответить. Дверь в купе отъехала в сторону, милое женское лицо прижалось щекой к косяку и оглядело Петю и Василия Васильевича быстрыми темными глазами.
«Она!» — пронеслось в Петином померкшем сознании.
— Макс! — громко окликнула кого-то женщина. — А у тебя очень симпатичные соседи. — И засмеялась.
Рядом, в тесном проеме двери, уже стоял боком коренастый усатый мужчина с красным обветренным лицом.
— Значит, опять удача, Лизон, — отозвался он резким веселым голосом и, даже не взглянув на своих будущих спутников, бросил через плечо: — Сюда, дамы и господа! — И, совсем загородив проход, стал сдирать со своего короткого сильного тела скрипящую куртку.
— Можно? — Темноглазая Лизон присела рядом с Петей. От блестящих ее волос слегка пахло духами. Воротник замшевого пальто был небрежно приподнят и задевал краем розовую мочку уха с тяжелой золотой серьгой.
«Нет, не она», — сам не зная почему, решил Петя и с облегчением стал рассматривать наполнявших купе людей.
Макс и с ним двое мужчин, один лысоватый, другой в очках, усаживались напротив, оттеснив Василия Васильевича к самому окну, к желтой занавеске.
К Лизон подсела немолодая полная блондинка. Еще одна женщина, высокая и тонкая, в рыжем лисьем малахае, низко надвинутом на глаза, осталась стоять в дверях.
— Ася, садись, ну садись сюда, — зазывала ее блондинка.
— Садись, Ася! — крикнул тот, которого назвали Максом. — Займи свое место под солнцем.
— Под полкой, под полкой, — поправил Макса лысоватый.
— Вы иссякли, Пороховщиков, — оборвала Ася лысоватого и обратилась к Василию Васильевичу: — Извините нас, пожалуйста. У Фалеева, — она кивнула малахаем в сторону Макса, — сегодня день рождения.
— У Максика праздник! — взвизгнула блондинка.
— Примите наши поздравления, — словно в колокол ударил Василий Васильевич.
— Вот это да! — восхитилась Лизон. Все рассмеялись.
— Вы стаканчики просили? — Проводница стала передавать в купе пустые чайные стаканы в подстаканниках.
Пете и Василию Васильевичу тоже всучили по стакану.
— Только не задерживайтесь, товарищи провожающие, — попросила проводница.
— Провожающие, не забудьте взять вещи отъезжающих, — сказал иссякший Пороховщиков.
Ася безнадежно махнула в его сторону рукой в тугой черной перчатке.
Хлопнуло шампанское.
— Меня не облейте, меня не облейте! — пищала блондинка.
— За мою женушку! — провозгласил Фалеев, чокнулся с Лизон, а за ним все остальные потянулись чокаться. Сделалось душно, шумно и тесно.
— Ну, вы боец!
Василий Васильевич улыбался, блеклые глаза его светло поблескивали.
— Вон зубы какие, точно у волка, — почему-то обиженно констатировал Фалеев.
— Это что! — пробасил старик. — Вы бы посмотрели, какие еще у меня дома лежат!
Вошла проводница удостовериться, что все уплатили за постели.
— Значит, одно местечко у вас свободно. — И оглядела верхнюю, аккуратно застеленную ничью полку.
Собрала пустые стаканы и пообещала принести чаю покрепче.
Петя решил не обижаться, что его не включают в беседу. Конечно же Максим Фалеев — это тот самый режиссер кино, многосерийные ленты которого Петя неоднократно смотрел по телевизору. А Василий Васильевич… Уж не тот ли это В. Бучинский, автор тоненькой книжечки «Искусство кинотрюка», которую Петя как-то пролистывал в театральной библиотеке? Книжечка была издана ох как давно, и Петя никак не предполагал, что ее автор — живой человек.
Теперь Петю больше всего заботил вопрос о том, чтобы с достоинством занять свое место «под полкой», как выразился иссякший Пороховщиков.
Известный кинорежиссер, старый мастер кинотрюка — и он, Петя Баташов, теперь актер кино. Пусть никому еще не известный, но кто знает? Кино — это такая штука…
Петя встал в проходе, якобы для того чтобы снять с верхней полки свою спортивную сумку, а на самом деле чтобы еще раз проверить свой внешний вид в зеркале. Клетчатая рубашка, из воротника торчит не очень могучая шея. Уши оттопыренные, красные. Ни тебе кожаного пиджака, ни баса — ничего артистического.
Петя сел на место и с нарочито озабоченным видом стал рыться в сумке, приведя в полнейший беспорядок две пары носков, галстук, рубашку и кулек с домашними сдобами, заботливо уложенные мамиными руками.
На столике в купе появился чай и брикетики сахара в синих обертках.
Фалеев сунул короткую руку в задний карман брюк и поставил на столик плоскую стеклянную фляжку.
— Шампань не по мне, — заявил Фалеев. — Это вот мужской напиток. Как-никак у меня сегодня день рождения.
— Однако без закуски… — Василий Васильевич смотрел на коньячную флягу с сомнением.
— У меня есть! — закричал Петя, поспешно высвобождая из сумки кулек со сдобами. — Мама напекла…
— Опять удача. — Фалеев по-хозяйски заглянул в пакет. — Ваша мама — просто чудо!
— Она у меня ничего, — сказал Петя голосом еще более низким, чем у Бучинского. — Всегда мне что-нибудь даст… на съемку. — И Петя задохнулся.
Фалеев скручивал металлическую пробку уверенной рукой.
— Вы снимаетесь в кино?
— Да, на «Ленфильме», — отдышавшись, отвечал Петя уже своим голосом, стараясь не спешить. — Играю солдата. Новобранца. Главная роль.
— У кого?
Петя назвал режиссера.
— А-а-а… — Пробка никак не давалась.
