Буби Сурандер - Время действовать
— Сядь-ка рядом, — почти приказала она, похлопав по скамье.
Я сдался и сел рядом с мороженым в руке.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— На торопись. Сиди пока так.
— Я буду звать тебя Кармен, — сказал я.
Она была одета в черное. Мягкая черная кофта нараспашку, под ней просторная черная блузка, черные джинсы в обтяжку. Стройная и гибкая, как подросток, но руки сильные, как у кучера-ломовика. Говорят, это бывает, если провести несколько лет в кресле-каталке.
— Так звали одну озорную цыганку в Севилье, — пояснил я.
— Кармен... — Она наклонила голову набок. Изучающе оглядела меня и вдруг произнесла: — А ты бы мог мне понравиться.
— Я всем нравлюсь, — ответил я. — Идеальный друг. Дешевый, выносливый и легко заменяемый.
Она ткнула мороженым в сторону белокурого гиганта.
— Гугге, отвали. Мы тут посекретничаем. Если он начнет глупо себя вести со мной, бросить его в воду.
Гугге откликнулся с энтузиазмом:
— Поближе или подальше?
Он поднялся, лукаво подмигнул мне и подошел к краю набережной, чтобы прикинуть высоту полета. Как у всех по-настоящему сильных парней, у него были покатые плечи и широкая круглая спина.
— Почему ты хотел со мной встретиться? — Теперь ее голос опять был холодным и решительным.
Я уселся поудобнее возле ее вытянутой ноги.
— Кто такой Гугге? — спросил я.
— Не беспокойся. — Она сказала это с нажимом, как врач, утешающий пациента. — Гугге совершенно не опасен. Он мой друг детства, отличный гимнаст, учится на преподавателя физкультуры, а летом работает — помогает мне. Чего ты от меня хочешь?
Мороженое было безвкусное — вода и сахар. Я взглянул на другой берег Риддарфьерден. Вдоль него тоже нагромоздили кирпичных шедевров. Да, это место входит в число красивейших в мире городских пейзажей. Но что придает ему жизнь, так это вода и деревья. Каменный ландшафт тут нечто вроде истукана в окружении играющей воды и танцующих на ветру деревьев.
Я тщательно прицелился и бросил мороженое в мусорную корзину.
— Что делал Гугге утром в четверг? — спросил я.
Она подалась вперед и свободной рукой влепила мне пощечину.
— Не давай воли воображению. Говори, что тебе нужно!
Я потер ухо.
— Не прикидывайся дурочкой, — сказал я. — Ты отлично понимаешь, чего я хочу. Мне надо знать, кто убил Юлиуса Боммера. Откуда тебе стало известно, что ему грозит опасность? Кто ты такая? Почему звонила тогда ночью?
Она медленно стерла с губы мороженое.
— Меня зовут Кармен, ты забыл? И послушай — одну вещь ты должен понять: тогда ночью я говорила серьезно. И дело по-прежнему серьезное. Если ты или кто-то другой из «Утренней газеты» стукнете на меня в полицию — мне придется умереть!
Она сделала паузу, чтобы откусить от своего мороженого.
— Ты легко можешь установить, кто я такая. Можешь спрятаться и посмотреть, как Гугге будет сажать меня в машину. Потом запишешь номер и позвонишь в автомобильную справочную службу... это нетрудно.
Она рассмеялась.
— Я позвонила в «Утреннюю газету» тогда ночью, часом позже. Мне сказали, что ты ушел. Дали твою фамилию и номер телефона. Ты вроде снимаешь жилье у кого-то? — Разделавшись с мороженым, она облизала пальцы. — На следующий день я потратила на тебя целых полчаса. Ты не женат, долго был за границей, оформил заявку на репортерское бюро, взял напрокат «пежо-205», паркуешь его на Риддархольмен; поскольку там тебе уже трижды вешали штраф, ты...
Тут она снова улыбнулась:
— Тебе никак не дашь тридцать девять. — Она опять подалась вперед, но на сей раз чтобы похлопать меня по щеке. — Швеция — чудесная страна. Ты так же легко можешь узнать все обо мне. Можешь все рассказать полиции. Тогда я умру. Ты меня убьешь.
Из ее уст это звучало как какая-то детская считалочка.
— Полиция о тебе уже знает, — сказал я. — «Утренняя газета» не имеет права скрывать сведения о планируемой серии миллионных грабежей. Мы можем — это чтоб ты знала нашу позицию — еще какое-то время не называть твое имя. Но только пока мы будем уверены, что ты не замешана ни в каком преступлении.
— А что, замешана?
Ее карие глаза излучали презрение, на смуглом лице играла улыбка. Она была красива, полна жизни, она наслаждалась, насмехаясь надо мной. Но ее ноги выше шишковатых коленей были неестественно тонки, а ступни не шевелились.
— Почему ты не спросишь о номере телефона, который мы зарегистрировали? — сказал я, чтобы ее подразнить.
Она засмеялась и тряхнула головой. Черные волосы взлетели в воздух.
— Потому что ты блефуешь. Никакого номера ты не зарегистрировал. Нет никакой фирмы «Телекодекс» в Кембридже. А звонила я из телефонной будки на Свеавэген.
Я пожал плечами. Чего ж она тут сидит? Не надо было и приходить.
— Кто убил Юлиуса Боммера?
Смуглое лицо стало жестким.
— Я не знаю.
— Почему ты послала мне компьютерную дискету? С нее все и началось.
Она взялась руками за ногу, чтобы подвинуться. Только тут стало заметно, что она парализована.
— Где эта дискета? — Голос звучал зло и решительно.
Я встал. Гугге — там, у кромки набережной — вскочил на ноги.
— Словно в загадки играем, — сказал я. — Никому ничего не говорят, и все думают самое плохое. Меня же интересует только одна вещь. Ты позвонила мне и сказала, что Юлиусу Боммеру угрожает опасность. Я сразу поехал к нему домой, но он был мертв.
Она ерзала на скамье, нетерпеливо поворачивалась, пока не нашла такой позы, что могла сидеть прямо.
— Я услышала, что ему грозит опасность. Потому тебе и позвонила.
— Кто сказал тебе, что ему грозит опасность?
Она смотрела мне в лицо, не говоря ничего.
— Позови-ка Гугге, пусть подойдет, — сказал я. — Вам придется утопить меня, чтобы положить конец своим заботам. Или я пойду к машине и отправлюсь прямиком в полицию. Там расскажу целую кучу странных деталей, которые все указывают на тебя.
Она сидела молча.
— Придется тебе пойти тем же путем, что и Юлле, — сказал я медленно. — Выбирай сама.
Смуглое лицо было худым и напряженным, когда она не улыбалась.
— Значит, есть детали, о которых ты полиции не рассказывал?
Я кивнул:
— Не спрашивай почему. Но в благодарность прочитай «Ave Maria» пятнадцать раз.
— Эта дискета ничего не стоит. — Она уставилась на меня, лицо у нее было безжизненное, как у игрока в покер.
Я снова кивнул.
— Она закодирована, — сказала она негромко.
— А что ты ожидала там обнаружить?
— Не знаю. Я ее украла. Думала...
Я стоял неподвижно и ждал. Гугге не сводил с меня глаз. Я поднял руку и помахал ему. Он улыбнулся и ответил тем же.
— Ну, пока, — сказал я. — У тебя противная привычка бросать трубку.
Она вздрогнула.
— Погоди... я расскажу...
Она скрестила руки, стянув на груди кофту, будто мерзла.
— У меня есть... очень близкий друг, — сказала она. — Он попал... он просто-напросто попал в плохую компанию. Ввязался в сомнительные дела. Его просто использовали. Гангстеры. — Карие глаза смотрели на меня с горечью. — И это повторится! Что мне делать?
— Не знаю. Обратись в полицию.
Она сжалась, явно в отчаянии.
— Не могу. Мой друг... он ничего не понимает. Его посадят в тюрьму, а ведь он ничего не сделал.
Я пожал плечами и повторил:
— В полицию.
Она выпрямилась и тряхнула головой так, что черные волосы упали ей на лицо. Отвела их руками и снова взглянула мне в глаза, со злостью и вызовом.
— Я должна найти какое-то решение, — сказала она твердо. — Ведь есть же какой-то способ. Я не хочу, чтобы он попал за решетку. И умирать не хочу.
Я закусил губу и ждал, что будет дальше. Два раза я уже попрощался. Гигант блондин стоял в ожидании, уперев руки в бока.
— У тебя есть верный Гугге.
Она мотнула головой. И вдруг улыбнулась:
— Тебе и в самом деле тридцать девять?
Я осклабился:
— Так точно, мадам. Тридцати девяти лет, без постоянной работы и жилья.
Вот к этому-то она и подводила.
— Можно поставить все на деловую основу, — сказала она. — Получишь сто тысяч крон, наличными.
— Спасибо. Только позволь спросить: за что?
— За то, что мой друг не будет фигурировать в этой истории с Юлиусом Боммером.
Ну и дура. Полуночная чокнутая. Я поднял вверх палец:
— Давай прикинем, правильно ли я тебя понял. Ты не хочешь сообщать, как тебя зовут, не хочешь сообщать, как его зовут. Не хочешь сообщать, в чем вообще дело. Но если я смогу сделать так, что его не коснется эта история с Юлиусом Боммером, то мне обломится сотня тысяч?
Карие глаза блеснули. Ее просто трясло от воодушевления.
— Как меня зовут, ты знаешь, — сказала она. — Кармен. — И поманила рукой: — Подойди.
Я приблизился, но она поманила еще. Я склонился к ней, она притянула меня к себе и поцеловала. Горячий был поцелуй и крепкий.
