Екатерина Островская - Не расстанусь с Ван Гогом
Он снова схватил телефон и нажал кнопку последнего вызова.
– Прости, это снова я. Забыл сообщить, как банк того гада называется – «Российский траст». Проверьте его, пожалуйста. Там гарантированно, на сто процентов, грязными делами занимаются.
– Проверим, – ответил прокурор Разоренов. – К семи подскочу, и поговорим подробно. А к восьми пригласи кого-нибудь разбавить нашу компанию. Но чтобы только девочки без комплексов, не такие, как в прошлый раз. Терпеть не могу слезы, они мне на службе надоели.
Теперь Холмогоров успокоился окончательно: человек, которому он только что позвонил, способен решить и решал многие вопросы. До сих пор Саша обращался к нему только по мелочам: однажды дорожная полиция водительское удостоверение отобрала за управление автомобилем в не очень трезвом виде, в другой раз полусумасшедшая юная поклонница написала заявление, что артист Холмогоров вступил с ней в близость помимо ее воли. В первом случае права доставили на дом, а во втором малолетняя дурочка написала признание, что никакого секса не было и вообще она с популярным артистом не знакома, заявление подала, рассчитывая прославиться, чтобы все девочки в классе ей завидовали.
С Разореновым Александр познакомился в ночном клубе. Тот подошел поговорить и оказался интересным, остроумным человеком. Полночи они просидели в клубе, а потом поехали с небольшой компанией в загородный дом прокурора. Пили виски в просторной в бане, откуда выбегали время от времени, чтобы нырнуть в бассейн, подсвеченный снизу разноцветными огоньками. Над бассейном низко свисали лапы столетних елей, густо усыпанные малиновыми шишками, а переливающаяся радугой вода пахла хвоей…
Вечером Саша проснулся, и то, что произошло накануне, показалось тяжелым сном, оставившим неприятный осадок. Но тяжесть эта продолжала давить на сознание, думать о чем-то другом не получалось. Принимая душ, Саша пытался работать над образом белогвардейского офицера, роль которого ему предложили в новом проекте. Вспомнил даже стихи Набокова, которые читал на вступительных экзаменах. Захлебываясь струями воды, декламировал:
Бывают ночи, только лягу,
В Россию поплывет кровать.
И вот меня ведут к оврагу,
Ведут к оврагу умирать…
Но сердце, как бы ты хотело,
Чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
И весь в черемухе овраг.
После этих строк стало совсем тошно: ведь его тоже обещали убить. Разоренов, конечно, поможет выкрутиться. А вдруг нет?
Прокурор прибыл ровно в семь. Уселся у сервированного на четверых стола, взял стакан, наполненный виски со льдом, пригубил, поставил обратно, подцепил вилкой белый груздь и, хрустя им, начал говорить:
– Банк проверили. Ты прав, там не все чисто. Владельцы – частные лица. Основной акционер – Багров, он же является председателем правления. На него много чего есть, и дважды заводилось дело, но каждый раз закрывалось. В криминальном мире личность известная, просто так угрожать не будет.
– Ну, и что теперь? – спросил Холмогоров, чувствуя, как быстро тает уверенность.
– Да ничего, – равнодушно пожал плечами Разоренов. – Назначу ему встречу, поговорю, скажу, что проблем у него скоро появится выше крыши – прокуратура займется им самим и, соответственно, его банком. А перед этим к нему придет налоговая, начнет проверку, заморозит счета… Там есть что копать. Поднимем закрытые дела и отправим на доследование. На встречу придется и тебя прихватить, чтобы он не смог отговориться, будто незнаком с тобой. Пусть пообещает не иметь к тебе претензий, а мы закроем глаза на другие его делишки…
– Может, как-нибудь без меня обойдетесь?
Прокурор покачал головой.
– А как мы докажем, что Багров на тебя наехал? Да ты не бойся, дел-то на пять минут. К тому же я возьму с собой группу поддержки.
Холмогоров больше не стал ничего спрашивать.
Разоренов снова взял стакан с виски.
– Хочешь, сказку расскажу?
Зачем-то посмотрел на свои часы и начал:
– Жил-был один человек. Жил хорошо. И вот один раз его вызвали в прокуратуру. Вечером, как ни странно, он вернулся домой живым и невредимым. Но только очень бедным.
Прокурор сделал глоток.
– А дальше-то что? – поинтересовался Холмогоров.
– А все, – широко улыбнулся гость, – это сказочка со счастливым концом.
– Я знаю другую сказку, тоже со счастливым концом, – попытался изобразить веселье Саша. – Один мужик попал под трамвай, и ему отрезало две руки и две ноги. А все остальное у него осталось.
– Типа того, – кивнул Разоренов и расхохотался.
Глава 5
Мастерская Павла располагалась под самой крышей нового дома, который стоял на берегу Финского залива. Когда поднялись на лифте и вошли внутрь, Надя поразилась размерам помещения и стеклянной стене, за которой светило солнце. Она даже не посмотрела на работы, висевшие на других стенах, сразу подошла и посмотрела в заоконное пространство. Увидела похожий на террасу огромный балкон, за которым расстилалась снежная равнина с разбросанными на ней темными точками любителей зимней рыбалки. Вдоль горизонта неслись маленькие треугольники парусов: на льду залива, судя по всему, шли соревнования буеристов.
– Живут же люди… – восхитилась она и только после этого обернулась, чтобы посмотреть на работы хозяина мастерской.
И замерла. То, что открылось взору, поразило. Надя молчала какое-то время, потому что боялась произнести слова неточные, несоответствующие и принижающие ее ощущения, внимательно рассматривала полотна. Но сказать что-то было надо, и она тихо произнесла:
– Мне нравится.
Обернулась к Павлу, увидела его лицо и добавила еще тише:
– Очень.
Уже находясь дома, Надя вспомнила его взгляд и поняла: Павел ждал от нее именно этих слов. Но ведь она могла сказать что-то иное, например, что является специалистом по театру, а не искусствоведом, поэтому не очень хорошо разбирается в живописи. Однако же ей понравилось, зачем тогда скрывать свои чувства? Хотя нет, не чувства – ощущения. Чувство – это нечто большее.
Павел очень талантлив, это стало ей понятно сразу, как только взглянула на его картины. Они все буквально светились авторским отношением к окружающему миру, а тот на работах Павла солнечный и добрый. Оттого и картины хотелось назвать добрыми. Может, доброта картин – проявление основной черты характера самого автора?
Что она вообще знает о нем? Елена Юрьевна не слишком много рассказывала о внуке, а Надя и не расспрашивала. Знает только, что Павел с самого детства тянулся к краскам, очень много рисовал. Талант в нем признали сразу. Он учился, потом бросил, когда родители погибли в авиакатастрофе, и сам поэтому не любит летать, предпочитает поезд. Как-то Радецкая проговорилась, что теперь Павел живописью не занимается постоянно, однако у него огромная квартира-мастерская в дорогом доме, под самой крышей.
И это все, что Наде известно о нем? Вроде да. Кроме того, что Павел очень часто улыбается, глядя на нее, и улыбка у него очень обаятельная. А был ли он женат? Ведь ему явно за тридцать. А может, он и сейчас в браке состоит? От этой мысли почему-то стало не по себе. Нет, этого не может быть. А вдруг… Нет, нет. И вообще, не надо думать о нем. Надо думать о Елене Юрьевне и желать ей полного выздоровления. Почему, собственно, мысли так часто обращаются к нему, человеку, еще совсем недавно незнакомому ей?
Зазвонил телефон. Оказалось, что Бровкина решила поинтересоваться, как себя чувствует ее подруга. Сама она говорила в трубку бодро и весело.
– Ты одна дома? – уточнила Надя.
– Нет. Иван Семенович у себя в комнате говорит по телефону.
– У себя? – удивилась Надя. – То есть вы живете в новой квартире, о которой ты мне рассказывала как о мечте? Значит…
– Просто я очень боялась сглазить, мне и самой пока не верится. И потом, сейчас столько завистников вокруг.
Татьяна продолжала говорить, что-то рассказывала и хихикала, довольная своими шутками и тем, как складывается ее жизнь. Только Надю это мало интересовало, она держала трубку возле уха и смотрела на стену, где висел небольшой квадратик чужого пространства, чужой жизни и чужой боли – картина Ван Гога. Но даже это полотно сейчас не очень волновало. Она вспоминала Павла и то, как он смотрит на нее, как улыбается.
Уже после разговора Надя задумалась о словах Бровкиной про завистников. Не причисляет ли Татьяна к таковым и ее?
Глава 6
Разоренов подошел к «Ренджроверу» Холмогорова вместе с высоким человеком, открыл дверь машины и сел на переднее сиденье. Его спутник расположился на заднем, почти касаясь головой крыши.
– А где группа поддержки? – поинтересовался Александр. – Ты же обещал.
– Так с нами Николай едет, – кивнул прокурор на своего спутника, – он один целой группы стоит. Сколько бы гоблинов Багров с собой ни притащил, Николай их легко… К тому же стреляет как бог. Да они и не подойдут к нам даже. Коля – личность известная, СОБРом в свое время командовал, у него с бандитами разговор короткий.
