Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник
— Я увидела вашу фамилию среди тех, — начала она, — кто прислал цветы на похороны. И решила, что вы были близким другом Стуре Боттмера, моего брата.
— Мы просто учились вместе.
— Ах так, — вздохнула генеральша. — Значит, друзья детства. Полагаю, вы слышали, что он покончил с собой.
Пауль ничего подобного не слышал, но его это не слишком удивило. Некий деревенский газетчик, толстокожий ветеран, знавший свое дело, когда-то научил его читать некрологи. Так что он знал, что слова «внезапно скончался» часто применяют при самоубийстве, а термин «юрист» в отношении адвоката тактично указывает на параграф 22 Уголовного кодекса, где речь идет о злоупотреблении доверием клиентов. Он кивнул в знак того, что объяснений не требуется.
— Я ездила в Аброку на похороны, — продолжала генеральша, — вместе с мужем. Похороны прошли прекрасно, было очень трогательно. Никто о моем покойном брате не сказал худого слова. Но потом…
Она помолчала и посмотрела в окно. Стоял один их тех серых осенних дней, когда небо практически сливается с восточным предместьем.
— Но потом, — продолжала она, — пошли всякие слухи. Думаю, вы знаете, как это бывает в маленьких городках. Казалось, перебрали все причины того… того, что случилось. А несколько дней назад я получила вот это…
Из кармана своей бежевой сумочки крокодиловой кожи она достала письмо, написанное корявым почерком: «Ваш братец где-то спрятал немалый кусок из растраченных тысяч. А где еще прятать, как не у вас? Небось вы думаете, что так и оставите денежки себе, без налогов и без шума? Но берегитесь полиции, они во всем разберутся! Разгневанный гражданин».
Дама ждала, пока Пауль прочитает.
— Вы, конечно, понимаете, доктор Кеннет, как это нам с мужем неприятно. Более чем неприятно.
Она сделала короткую паузу, чтобы Пауль имел время войти в ее неприятное положение.
— Я сама позвонила аброкскому прокурору и спросила, что за странные слухи распространяют про моего брата. Он ответил, что большинство слухов не подтвердилось и теперь все в полнейшем порядке. В полнейшем порядке! Знаю я наших чиновников! В полном порядке для них значит, что сами они от этого бремени избавились. Но я хочу знать, что именно они там выяснили.
— Попросите его информировать вас, — предложил Пауль.
— Я так и сделала. Прокурор мне ответил, что, если я приеду в Аброку, он даст мне ознакомиться с материалами расследования. Но я в таких вещах не разбираюсь, а если речь идет о моем муже…
Ее тон и отработанные жесты вызвали у Пауля убеждение, что генеральша — особа весьма способная, хотя необязательно в духовной сфере.
— Нет, лучше будет послать туда адвоката, — отозвался он.
— Не нужны мне юристы, — с ходу отмела эту идею генеральша. — Меня не интересует, соблюдены ли были все формальности. Я хочу знать, что в самом деле там произошло.
— А что, появились какие-то сомнения?
— Если бы я знала! Мне сказали, что брат покончил с собой в приступе отчаяния. Но на меня он такого впечатления не произвел, когда уезжал в Аброку.
— Отчаяние может нахлынуть внезапной волной, — заметил Пауль.
Она кивнула в знак согласия.
— Но это, — дама показала на анонимное письмо, — утверждает, что могли быть и другие поводы. Если бы во всем этом попытался разобраться человек, способный понять моего брата…-. Она внимательно взглянула на Пауля из-под серовато-бежевых полей шляпки и добавила: — Например, его друг детства…
Намек на друга детства на Пауля не подействовал. Он знал, как знала и она, что это только пустые слова.
Зато на него подействовала ее неуступчивость, то, что она не хотела смириться с объяснениями прокурора, согласно которым все в полном порядке. В случае самоубийства такие слова не годятся. И тут проявился его критический дух. Сам он исповедовал модную, хотя порой неактуальную идею об особой ценности человеческой жизни. Те, кто почитает жизнь людскую за материал, а смерть — за событие, достойное только сухой регистрации, всегда нашли бы в нем заклятого противника. Желание сестры выяснить, что в действительности скрывается за официальными сообщениями, вызвало у него живую симпатию.
А она между тем прибегла к последним доводам.
— Я много о вас слышала, херр доктор. Знаю, что вы… Он прервал ее резким движением головы. Волосы упали на глаза, как иногда случалось.
— На чтение протоколов расследования много времени не уйдет, но понадобится еще побеседовать с людьми. В Аброку я отправлюсь только в том случае, если выпадут два свободных дня подряд. То есть не раньше начала ноября.
— А что, там какие-то праздники? Да, разумеется, День всех святых. Ну отлично, тогда если вам ничто не помешает…
— Напротив, мне это в самый раз. В День всех святых положено вспоминать мертвых…
2.
Ноябрь начинался с пятницы. В субботу, 2 ноября, был престольный праздник.
В пятницу последнее занятие у профессора Кеннета выпало на предобеденное время. В дорогу все уже было собрано, так что сразу после него он отправился в путь. Хотелось попасть в Аброку прежде, чем районный прокурор уйдет со службы.
Итак, с двух до трех часов в пятницу он гнал свое «вольво» по извилистой дороге, которая вела от автострады в городок. Дорога шла меж болотистых низин, летом золотившихся сурепкой.
Вскоре появился город, вначале новостройки с садиками, в которых траву и цветы уже пометила клеймом увядания глубокая осень. Над домами нависли тяжелые дождевые тучи. Праздник всех святых, твой храм темен, и низок его свод…
Мост через Сутар. Длинная улица в сторону центра. Слева — «Гранд-отель». Номер был заказан, так что обустройство много времени не отняло. Вскоре после трех Пауль уже был в прокуратуре и спросил прокурора Эка.
От генеральши он получил письмо, в котором разъяснялась цель его миссии и его поручали заботам прокурора. Прокурор Эк внимательно бумагу прочитал и спустил очки на кончик носа, а сам поверх очков испытующе посмотрел на посетителя.
— Понимаю желание госпожи генеральши,— заметил он, — очень даже понимаю. Думаю, лучше, если я сам изложу вам обстоятельства дела. Потом, доктор… профессор Кеннет, можете расспросить меня о деталях.
— Не могли бы вы позволить мне самому ознакомиться с протоколами?
— Это сложно. Протоколы и вообще все документы не слишком пригодны для того, кто не занят нашим делом. Часть бумаг вообще существует только в рукописном виде. И читать их весьма непросто.
— Но не для меня, — весело заверил его Пауль. — Я историк с многолетней практикой исследования архивов. Мне даже доставит удовольствие покопаться в бумагах.
Прокурор снова испытующе посмотрел на него и как-то сразу успокоился. Ему показалось — и не только ему, — что Пауль Кеннет никому не может доставить неприятностей.
— Как хотите, профессор, — сказал он. — Только протоколы по инструкции нельзя выносить отсюда, изучать их можно только в здании. Но в четыре мы закрываемся. Так что…
Это не вязалось с планами Пауля.
— Я весь день гнал машину и хотел бы немного перекусить, прежде чем браться за работу…
— Сожалею, — вздохнул прокурор, — но я должен соблюдать инструкции.
Чтобы дать понять, что это решение не обсуждается, он отвернулся от Пауля и принялся разглядывать соседскую яблоню с опадающей листвой. После минутной заминки — чтобы не проявить неуместной сговорчивости — Пауль согласился изучить протоколы в помещении полицейского участка. Поскольку завтра День всех святых, там наверняка весь вечер будет дежурный. Прокурор признал, что так и есть. После минутного колебания он принял предложение Пауля, послал за дежурным и достал дело из сейфа.
Пауль, рассыпаясь в благодарностях за оказанную любезность, удалился вместе с дежурным и досье. В полицейском участке ему пообещали, что к пяти часам освободят место для работы. А пока он вернулся в отель и подкрепился жареной камбалой, которая в тамошнем меню именовалась морским языком миньер.
В пять он снова был в участке, где его провели в каморку с письменным столом. И сразу после этого там появился дежурный с делом в руках.
Через два часа Пауль Кеннет вышел из комнаты[1]. В дежурке стояла просто оглушающая тишина. Дежурный решал кроссворд.
— Спасибо. — Он спрятал дело в стол. — Вы мне не подскажете название реки из шести букв, которое кончается на «й»?
— Енисей. Можно мне на минутку присесть?
— Ради Бога. Как видите, тут тихо, как в могиле. Пьяных не будет еще не меньше часа.
— Почему?
— А никто еще толком не успел напиться. Ну как, вы что-нибудь нашли?
— Немало. Необычайно обстоятельное расследование для случая обычного самоубийства.
— Ну кого попало мы так не ценим, но Боттмер был не абы кто.
