Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник
Больше ничего заслуживающего внимания Пауль так и не узнал. Теперь пришла очередь спрашивать фру Норстрем.
— А как насчет компенсации за потраченное время?
— Она составит пятнадцать крон,— официальным тоном сообщил Пауль.— Напишите расписку, я вам сразу все выплачу.
Казалось, фру Норстрем просто потрясли такие методы ведения дел. Вначале она выхватила из ящика пачку бланков гостиничных счетов, но потом передумала и принялась искать бумагу. Пауль, стоя за ее спиной, помогал сформулировать текст расписки.
Бумагу он узнал сразу, да и почерк показался знакомым. И тут он сообразил, где видел и то и другое, и усмехнулся при мысли, что генеральше предстоит выплатить пятнадцать крон в качестве компенсации за потраченное время автору того самого анонимного письма.
4.
Когда он вернулся в «Гранд-отель» и хотел взять ключ от номера, ночной портье сказал:
— Профессор Кеннет, вам звонили.
— Откуда?
— Из города. Фру Викторсон просила, если вы вернетесь до половины десятого…
Часы только что пробили девять. Наверху в своей комнате Пауль набрал записанный номер. Отозвался женский голос.
— Фру Викторсон? Это доктор Кеннет.
— Я хотела бы с вами поговорить. Можете сейчас? Мы живем на площади, тот же дом, где магазин, привратник вам покажет, если сами не найдете. Вход в квартиру с обратной стороны дома.
В Аброке все было буквально рядом. Через десять минут Пауль Кеннет уже сидел в ампирной гостиной под картинами, которые дарят начальству на юбилеи.
Жена Викторсона была ослепительно красива в королевском голубом шлафроке. Казалось, у нее есть все достоинства, приличествующие молодой женщине, и еще нечто сверх того.
— Я пригласила вас, — сказал она, — прибыть сюда, поскольку не питаю доверия к гостиничным телефонисткам, если речь идет о частных разговорах. А наш разговор будет весьма частным. Адвокат Боттмер принадлежал к ближайшим друзьям моего мужа и моим тоже.
— И к моим, — добавил Пауль. — Но когда-то очень давно.
Фру Викторсон не могла скрыть удивления.
— Так вы знали его лично? Я думала, что вы детектив.
— Из этого следует, что вы пригласили меня, чтобы дать мне какую-то информацию. Ну тогда говорите!
— Информацию? — неуверенно переспросила фру Викторсон. — Не знаю, смогу ли я быть вам полезна по этой части. Ведь о случившемся я знаю не больше, чем все остальные.
— В таком случае,— невозмутимо заметил Пауль,— вы пригласили меня в надежде, что какую-то информацию мог бы дать вам я. Но этого от меня не ждите.
Тем самым Пауль положил конец возможным планам фру Викторсон расспрашивать его в ходе невинной светской беседы. Теперь ей приходилось выкладывать карты на стол.
Он никак ее не торопил и спокойно разглядывал комнату, ожидая ответа. Гостиная имела прелестные старинные пропорции. Обстановка импонировала, хоть и не была особенно изысканной. Ковер настоящий — у Викторсона деньги водились.
Тут он неожиданно увидел хозяйку в профиль. И она привлекла его внимание. Паулю нравились женщины скорее иного типа, чем фру Викторсон, но он молча отдал должное ее формам.
— Вы спрашиваете, зачем я вас пригласила, — наконец отозвалась она. — Так я скажу. Я хотела попросить вас не устраивать скандала.
— Думаю, пока об этом речи не идет, — ответил он намеренно нечетко, чтобы у нее был повод продолжать.
— Вы явно не жили в маленьком городке. А я тут живу с рождения, так что знаю, как бывает. Тут все видные люди как-то связаны и зависят друг от друга. Они либо родственники, либо ведут общий бизнес или общую политику. Невозможно затронуть одного, чтобы не ощутили все остальные.
— Кого вы имели в виду под «видными фигурами»? Своего мужа?
— Он тут один из самых видных, это вам подтвердит любой.
— Жаль, но я с ним незнаком и не собираюсь заниматься его персоной. Меня интересует только Боттмер и его судьба.
— Прекратите это! Он мертв. Ему вы уже ничем не поможете, зато другим можете навредить.
— Другим? Это вашем мужу?
— И ему тоже. И даже мне.
«Ее женская привлекательность начинает становиться неприятной», — подумал Пауль и встал.
— У нас слишком разные взгляды на эту проблему,— сухо заключил он.
Фру Викторсон взглянула в окно на площадь, по которой скользил свет фар проезжавшей машины.
— Жаль, что вы пришли так поздно. Наш разговор оказался слишком краток.
— Но все равно вам не уговорить меня, фру Викторсон.
— Да нет, уговорила бы, — усмехнулась она, — но теперь ничего не поделаешь. Там только что проехала машина моего супруга. Я хочу попросить вас оставить наш разговор между нами. Если уходя вы встретитесь с мужем, не будете так добры сказать, что ищете его?
— С удовольствием.
Когда Пауль вышел во двор, Викторсон запирал ворота гаража.
— Херр Викторсон?
— Да. В чем дело?
— Я Пауль Кеннет.
— Ага! И вы хотите со мной поговорить? Тогда пошли в контору.
Из прихожей дверь вела в складские помещения. Бесчисленные скобяные изделия заполняли все полки и шкафы на стенах. Был там и рабочий стол с упаковочной бумагой, клейкой лентой, мотками шнура и бланками ценников. Через склад они прошли во внутренние помещения, а оттуда через еще одни двери — в святыню коммерсанта. Викторсон включил свет во всех комнатах, по которым они проходили.
Как и его жена, он знал, зачем Пауль приехал в Аброку.
— Устраивайтесь поудобнее. Курите? Нет? О чем вы хотели меня спросить?
— Зачем к вам приходил Боттмер?
— Я уже дал об этом показания. Они вам известны?
— Только в общих чертах. Но так или иначе, хотелось бы все услышать прямо от вас.
— Ну как угодно, — равнодушно бросил коммерсант. — Теперь я все это знаю уже наизусть. Значит, дело было так…
— Минутку, — перебил его Пауль. — Не нужно говорить наизусть. Лучше постарайтесь вспомнить, как это было. Вы могли бы что-то пропустить. Если хотите в чем-то изменить свой рассказ, пожалуйста. Все останется между нами.
Викторсон наморщил лоб и смерил Пауля недовольным испытующим взглядом. Пауль был готов к этому взгляду и принял его с тем же ласковым интересом, будто принимал с кафедры ответ о заключении Вестфальского мира.
— Не понимаю, к чему вы клоните, — хмыкнул Викторсон, внезапно успокоившись. — Наш разговор я помню совершенно точно, и мне нечего ни прибавить, ни убавить. Хотя у меня в тот день хватало дел, я принял Боттмера и готов был обсудить его проблемы. Но оказалось, что он пришел, только чтобы упрекать меня в недостаточной помощи два года назад. Если бы я тогда одолжил ему денег, он бы все привел в порядок, как утверждал он. Я этому не верил и так ему и сказал. Но он все больше распалялся, и слово за слово… Так что в конце концов я потерял терпение и выставил его.
— Значит, единственной причиной, зачем он к вам пришел,— подытожил Пауль, когда коммерсант умолк,— было желание ворошить прошлогодний снег?
— Позапрошлогодний, — поправил Викторсон с холодной усмешкой, — ну да. Вы удовлетворены?
— Нет. Я вам скажу, что он делал, когда ушел от вас. Вначале зашел к врачу и пожаловался на бессонницу, так что доктор ему выписал рецепт. Потом зашел в аптеку и получил по рецепту лекарство. Затем прогулялся еще и вернулся в отель. Как по-вашему, сходится?
Коммерсант взглянул на Пауля, чтобы понять, куда тот клонит.
— И я слышал что-то подобное, — подтвердил он. — Видимо, так и было.
— Весь вечер он просидел в номере. Когда время шло к полуночи, начал готовиться к самоубийству. В подготовку входило и написание прощального письма. Вы о нем знаете?
Коммерсант кивнул.
— Полагаю, самоубийцы обычно пишут что-то подобное,— заметил он.
— Ну конечно, так принято. Помните содержание письма? Начиналось оно так: «Никто не хочет меня слушать. Все двери передо мной закрыты».
— Это бессовестная ложь, — возмутился коммерсант. — Я его принял и выслушал, чтобы он мог высказать все, что накопилось на душе. Одна дама из местного совета пыталась меня обвинить, что я его не выслушал и выгнал, но ей пришлось заткнуться.
Пауль Кеннет улыбнулся в лицо надутому Викторсону.
— Ну видите. Вам не в чем себя упрекнуть. Ни врачу, ни кому-либо еще. Все, к кому обратился Боттмер, его приняли и выслушали. Значит, в прощальном письме неправда.
Он упер локти в край стола и внимательно следил за коммерсантом.
— Вы только что сказали, что предсмертное письмо — наглая ложь. Да, похоже, это так. Но вы думаете, что кто-то написал бы такое письмо за минуту до смерти?
Коммерсант пробурчал:
— Ну если у него с головой не в порядке…
— Внезапный приступ душевного заболевания? Да, это могло бы все объяснить.
— Ну а почему нет?
