Джон Берли - Уайклифф и козел отпущения
В духовке готовилось что-то вкусное, и раз или два Сисси вставала, открывала дверцу и заглядывала туда. Огонь горел беззвучно, лишь иногда горящие головни с шумом сдвигались и в поддон сыпалась зола. Сисси не принимала участия в разговоре, полностью занятая чтением. Время от времени младенец начинал хныкать, и Сисси, покачав коляску, заставляла его умолкнуть. Из посторонних звуков было слышно только громкое тиканье часов на каминной полке.
– Чучело делается из досок, которые сбивают гвоздями, чтобы получилось туловище, руки и ноги. Затем с помощью пучков соломы ему придается форма. Правдоподобие достигается также с помощью одежды. Голова изготавливается из набитого соломой старого чулка и закрывается маской и шляпой. Совсем просто, не правда ли?
– Чучело делается отдельно и потом привязывается к колесу?
– Да, в местах запястий и щиколоток.
– Теперь скажите, мистер Джордан, мог ли кто-то проникнуть в сарай накануне праздника и подменить чучело человеческим телом, одетым, как козел отпущения?
– Не стоит слушать разные байки, мистер Фаулер, – засмеялся Джордан. – Поверьте мне, люди сочиняют небылицы от скуки, которая царит здесь зимой. Не стоит принимать все это всерьез. Ни в коем случае не стоит.
– Я задал вам вопрос, мистер Джордан.
Часы на каминной полке заскрипели и пробили час.
– Сисси, пора кормить ребенка. Не нужно заставлять нашего господина ждать. Я глубоко убежден, не нужно.
Не говоря ни слова, Сисси достала ребенка, уложила его на колени, расстегнула кофточку и начала кормить младенца грудью.
– Посмотрите, какая трогательная картина, мистер Фаулер. Она согревает сердце. Придает смысл человеческому существованию.
– Вы мне пока так и не ответили, могла ли быть осуществлена подмена.
– Разумеется, могла, – улыбнулся Джордан. – Но ее не было.
Откуда вы знаете?
– Сами подумайте, насколько это трудно! – Джордан взмахнул руками. – Во-первых, я не представляю, чтобы кто-либо смог справиться с этим в одиночку. Он должен был сначала доставить сюда тело…
– Риддл мог оказаться здесь по каким-то своим делам.
– По каким? По каким делам сюда мог прийти Риддл? У нас с ним нет ничего общего. Абсолютно ничего.
Темно-карие глаза старика внимательно следили за лицом Фаулера. Прежде такого интереса в Джордане не наблюдалось. О, он отнюдь не дурак! Но Фаулер получил указание не проявлять особого напора.
– Я всего лишь хотел узнать, смогли бы вы заметить подмену, будь она совершена?
– Я не могу дать на это однозначного ответа. – Теперь Джордан был совершенно серьезен. – Естественно, можно было бы заметить разницу в весе, но мы не поднимаем колесо, мы только катим его. Нет, не могу сказать с уверенностью.
– А как его доставляют отсюда на стартовую площадку?
– На грузовике Джимми Трегаскиса. Он владелец питомника и член нашего комитета, который…
– Значит, вы двое закатываете колесо по слегам на грузовик, потом укрепляете его в кузове канатами и везете на площадку. Верно?
– Нас обычно трое: Джимми берет на подмогу Морли Ричардса.
– Когда вы доставляете колесо на место и устанавливаете его на стартовой площадке, оно некоторое время остается без надзора, не так ли?
– За кого вы меня принимаете, мистер Фаулер? – Джордан выглядел оскорбленным. – Как можно позволить такое, когда любой мальчишка способен выбить подпорки или поджечь его?
Некоторое время тишину нарушало лишь тиканье часов, да иногда причмокивал ребенок. Сисси держала его одной рукой, а в другой у нее опять была книга.
– Смотри за ним, Сисси. Мы ведь не хотим, чтобы малыш простудился? Право слово, не хотим.
Девушка до сих пор не произнесла ни слова, и это могло бы объяснить необычную манеру Джордана строить фразы. Полицейский сидел возле ниши, занятой книжными полками. Тома были старые, с потрепанными корешками и стершимися буквами. Он бы даже не рискнул сказать, о чем они.
– У вас есть оружие, мистер Джордан? – неожиданно спросил он.
– Вы же наверняка знаете, что есть.
– Я бы хотел взглянуть на него.
Джордан отправился в спальню и вышел, держа в руках охотничье ружье. Фаулер взял его, переломил и проверил оба ствола. Ружье было тщательно вычищено и смазано. В некоторых местах смазка уже загустела и покрылась пылью.
– Похоже, его давно не использовали по назначению?
– С начала весны, когда я убил пару грачей, чтобы отвадить птиц от посадок гороха.
Фаулер хорошо помнил приказ не давить на Джордана, но надо было попробовать выяснить хоть что-то об отце ребенка, потому что именно эта тема была источником многочисленных слухов.
– Ну, мистер Джордан, благодарю вас. Пожалуй, пока это все. – Фаулер поднялся в надежде, что Джордан пойдет проводить его. Уловка сработала. Старик встал и вышел с ним на захламленный двор.
– Мне не хотелось спрашивать об этом в присутствии вашей дочери, мистер Джордан, но не было ли у вас особой причины испытывать неприязнь к Риддлу?
– Особая причина? Нет, не могу этого сказать. Просто, как многие другие, я недолюбливал этого человека.
– Когда мы расследуем убийство, – продолжал Фаулер свои попытки, – мы должны обращать внимание и на различные слухи…
– Ну и? – В темных глазах стоял откровенный вызов.
– У вас есть причины подозревать, что отцом ребенка был Риддл? Или, может быть, какие-то догадки по этому поводу?
– Проблемы, связанные с рождением моего внука, никоим образом не касаются полиции. – Джордан ничуть не повысил голоса.
Следуя полученным инструкциям, Фаулер решил прекратить расспросы. Он двинулся по грязной дороге к месту, где оставил машину. Туман рассеялся, и вдали показалось море. Открыв дверцу, он вдруг услышал крик и увидел бегущую к нему Сисси. На бегу она разбрызгивала грязь, которая комьями налипала ей на ноги. Запыхавшись, она остановилась около полицейского.
– Вы что-то хотите мне сказать?
– Нет. – Она держалась за открытую дверцу, словно не решаясь продолжать. – Я подумала, что вы приходили потому, что слышали, будто Риддл – отец моего ребенка?
– Я приходил только потому, что меня послал сюда мой начальник.
– Тогда с чего они взяли, что папа может быть замешан в этом деле?
– Я не знаю их резонов, мисс, но могу о них догадываться, – пожал плечами Фаулер и показал на сарай из гофрированных металлических листов, находящийся тремя участками ниже по дороге. – Разве не там нашли его одежду? Этого более чем достаточно, чтобы полиция могла заинтересоваться вашим отцом.
– Ой, я об этом даже не подумала. – Девушка явно испытала облегчение.
– Так Риддл был отцом вашего ребенка?
– Конечно, нет.
– А кто?
– Понятия не имею. Разве вам не говорили, что я жутко распутная?
– Но у вас должны быть догадки.
– Даже если и так, я держу их при себе.
– А племянник Риддла – Мэттью Чоук?
– Ну вы даете!
– Возможно, у нас еще будут к вам вопросы.
– За спрос мы денег не берем.
Пересказав беседу с Джорданами, добавил от себя:
– В этой девушке что-то есть, сэр. Она вовсе не потаскушка, какой хотела себя представить, и очень беспокоится за судьбу отца.
– Она показалась вам умной?
– Скорее хитрой.
Уайклиффу заказали номер в гостинице, открытой круглый год. Она примостилась на мысу, к востоку от города, и выходила окнами на залив. Он собирался поужинать в небольшой компании из пяти или шести постояльцев, заняв уголок в столовой, рассчитанной на сотню гостей. Однако все столики оказались занятыми участниками какой-то конференции, и ему пришлось разделить трапезу с двумя делегатами. Мероприятие было сугубо мужским, и у каждого члена собрания к лацкану был прикреплен белый круглый значок с надписью, которую Уайклифф так и не смог разобрать. Все они были одеты в скромные темные костюмы и разговаривали на пониженных тонах, напомнив Уайклиффу стайку воробьев, клюющих корм. Он оказался неподалеку от большого полукруглого окна, темноту за которым время от времени прорезал луч маяка. К его удивлению, соседи даже не попытались втянуть его в свой разговор, хотя сами то и дело обменивались какими-то фразами. Возможно, их речевые инстинкты срабатывали только при виде белых значков?
А он был бы рад поговорить, лишь бы отвлечься от докучавших ему мыслей. Даже скорее не мыслей, а разрозненных образов, снова и снова возникавших в его мозгу. Две женщины в мрачных пыльных интерьерах старого дома; Мэттью Чоук, безуспешно старающийся освоиться в кресле своего дяди; маленькая комната с видом на море, где Могильщик прятал под замком, как в ящике Пандоры, свои тайные страхи. Колесо с козлом отпущения, в огненных гирляндах несущееся под гору; столы в полицейском участке с разложенными предметами одежды, местами выпачканными в крови.
Он не стал дожидаться кофе, а вышел из отеля и пошел по немноголюдной центральной улице городка Тротуары были мокрыми после недавнего дождя. Он шагал по слабо освещенным боковым проездам и, следуя их изгибам, наконец оказался у начала крутого подъема, в конце которого находилась «Бригантина», паб, в который его водил Тони.
