Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра
Один раз отчим даже уволился, какое-то время провел дома, потом нашел новую работу — но там оказалось еще хуже, люди были злые и несправедливые, никто его не понимал, так что пришлось вернуться назад. Его приняли, поскольку охотников на незначительную должность так и не нашлось.
— Мама, но мне эти деньги действительно очень нужны! Мне нужно выплачивать кредит за машину… — воззвала Агния, не сомневаясь уже, какой будет ответ.
— Не понимаю, зачем тебе понадобилась новая машина. И вообще, покупать вещи в кредит — это безответственно! Если у тебя нет денег на что-то, значит, не нужно это покупать!
Агния могла ответить, что такие слова матери были бы если не уместны, то хотя бы в какой-то степени оправданны, если бы Агния занимала у нее деньги. Но дело-то было ровно наоборот — это мать заняла у нее, и теперь Агния только просила вернуть свое. Но такой ответ ни к чему не приведет, это она знала точно.
Мать, однако, не унималась:
— Ты не понимаешь, Агния, как много денег уходит в семье! Ты живешь одна, у тебя почти нет расходов, а для того, чтобы вести семейный дом, нужно очень много денег… И вообще, тебе пора научиться экономнее вести хозяйство…
— Короче, ты не отдашь мне эти деньги?
— Почему же не отдам? — обиженно возразила мать. — Конечно, отдам — как только у Сергея Леонидовича наладится все на работе!
— То есть когда рак на горе свистнет… — вполголоса проговорила Агния.
— Что? — переспросила мать. — Кстати, мы собираемся на недельку поехать к морю. Сергей Леонидович так устал, у него нервы буквально на пределе… Ему даже дают за свой счет отпуск на работе…
— Счастливого пути! — процедила Агния и повесила трубку.
Да, на этих деньгах можно поставить крест.
Что же делать?
Как ни крути, оставалось только звонить Лисовскому.
Конечно, вчера он дико наорал на Агнию и заявил, что ни гроша ей не заплатит, но, может, за ночь он остыл и передумал. Понятно, что он ее в любом случае уволит, но может хоть заплатит выходное пособие… В конце концов, это не такие большие деньги…
Скрепя сердце она набрала номер адвоката. Прямой, без секретаря.
— Игорь Борисович, — проговорила она неуверенно. — Это Агния. Я хотела спросить… Вы не передумали насчет выходного пособия?
— Агния? — перебил он ее так, как будто ждал ее звонка и рад ему. — Агния, с вами как раз хотела поговорить Алина Михайловна…
Агния хотела сказать, что у нее дело именно к нему, а Алина здесь совершенно ни при чем, но в трубке уже звучал визгливый, как звук дисковой пилы, голос последней жены Борового:
— Ты, лахудра подзаборная! Ты, кошка драная! Ты еще смеешь звонить? Ты еще смеешь говорить о каких-то деньгах? Тебе показалось мало, что ты спала с моим мужем…
— Что вы несете? — попыталась перебить ее вопли Агния, но это было бесполезно.
— Тебе этого показалось мало — ты меня обокрала! Ты — воровка! Отдай камень, который ты украла!
— Я ничего у вас не крала! — снова безуспешно попыталась перебить ее возмущенная Агния. — Ни у вас, ни у кого другого! Никогда и ничего! Я сама пострадала…
— Пострадала она! Ты не знаешь, что значит пострадать, но я тебе это покажу! Ты нигде больше не найдешь работы! Кому нужна воровка? Тебя даже уборщицей не возьмут!
Алина перевела дыхание, набралась новых сил и продолжила тем же визгливым голосом:
— Нет, этого мало! Я тебя засужу! Ты пойдешь по миру! Нет — ты пойдешь на зону! Знаешь, что там будут делать с тобой надзирательницы? Рассказать тебе?
— Наверное, вы это хорошо знаете по собственному опыту! — процедила Агния и повесила трубку.
Она несколько минут сидела, глядя перед собой и пытаясь успокоиться, потом пошла на кухню, накапала в стакан двойную порцию валерьянки, выпила.
Не помогло, руки все еще тряслись.
Наконец она хоть немного успокоилась и попыталась просуммировать результаты сегодняшних разговоров.
Лисовский решил с ней сам не разговаривать, переложил эту неприятную миссию на истеричную дуру Алину. И та справилась с этим блестяще, дала понять, что Агния ничего не получит, кроме неприятностей. Это если она сунется на фирму и станет качать права? В суд, допустим, подаст.
Да какой суд… Ей деньги нужны сейчас, а суд — дело долгое и муторное. И если честно, ничего из этого не выйдет. В полицию ее, конечно, не сдадут, Лисовский Алину от такой глупости отговорит, но эта зараза вполне может нанять каких-нибудь отморозков, чтобы Агнию избить как следует. И иди потом, доказывай, разбираться никто не будет… Так, с этим глухо.
С другой стороны, мать не собирается отдавать долг.
А завтра нужно платить проценты по кредиту…
Положение аховое.
Агния растерянно огляделась по сторонам, как будто искала помощи и совета у квартиры, точнее — у призрака деда, который в этой квартире обитал.
Да, здесь осталось еще много довольно дорогих вещей. Уж она, как специалист, знает им цену.
Самое дорогое украли в тот страшный день, в тот день, когда не стало деда, — но и то, что осталось, стоило немалых денег. Особенно если знать, кому это предложить. А она знала. Например, Салтыков давно интересуется гравюрой Хокусая и наверняка заплатит за нее настоящую цену… Или Рудницкий — он давно облизывается на некоторые раритеты из дедовой библиотеки…
Но… но ей не хотелось даже думать о том, чтобы продавать эти вещи. Это было все равно что предать память деда. В каждой из этих вещей была частица его души.
Что же ей остается?
Получается, что нужно срочно искать новую работу и сразу же просить аванс.
Агния встала с кровати и для начала решила принять душ и вообще взбодриться, чтобы голос по телефону был не сонный и не жалкий. И в это время в дверь позвонили.
— Ох ты! — Агния подобрала босой ногой тапочку и пошла открывать как есть — в коротенькой шелковой пижаме, поскольку знала уже, кто стоит за дверью. Звонки были очень знакомые — три коротких, три длинных, потом опять три коротких. Сигнал бедствия, в общем. «Спасите наши души!»
— Привет! — сказала стоявшая возле двери высокая, очень коротко стриженная девица.
Волосы были светлые от природы, глаза прозрачно-голубые, как будто выцветшие на ярком солнце, придававшие ей простоватый вид.
«Анечка, — шутил, бывало, дед, — не таращи глаза, от этого ты кажешься гораздо наивнее, чем на самом деле…»
— Привет, — вздохнула Агния, — чуть свет — уж на ногах…
— А я у ваших ног! — обрадованно закончила Анька.
Это было из прошлого, из детства. Дед вечно цитировал из «Горя от ума», очень ему нравилась эта вещь — остроумно, говорил, написано. Агния тогда только отмахивалась, а вот, поди ж ты, как дед умер, так его привычки к ней перешли.
— Как ты узнала? — спросила Агния, подавляя зевоту.
— Машину твою увидала, — сказала Анька, наклоняясь, чтобы расшнуровать кроссовки, — думаю, Ага вернулась, а есть у нее, как всегда, нечего.
Она скинула поношенную джинсовую куртку и осталась в таких же джинсах и черной майке. Подхватив объемный пакет, Анька устремилась на кухню и там быстренько выложила на стол пластиковые контейнеры из супермаркета.
Агния только вздохнула и ушла в ванную. Там, под горячими струями душа, она осознала, что рада Аньке сегодня как никогда. Потому что нужно кому-то рассказать про все, что случилось с ней за последнее время. А получается так, что рассказать некому.
Никого у нее нет, кроме этой вот несуразной девицы. Анька вряд ли посоветует что-то дельное и толковое, но трепаться не станет, уж это точно. Они знакомы… уж больше двадцати лет, за это время можно человека узнать…
Да, когда-то давно Агния, проходя с дедушкой по двору, увидела замызганную девчонку, стоящую в луже. На девчонке были красные резиновые сапожки, и она самозабвенно топала ногами, и грязные брызги разлетались веером вокруг. Деду попало на брюки, но он не рассердился, вытащил девчонку из лужи и познакомил с Агнией.
Анька была дворничихина дочка, жили они с матерью и братом в квартире на первом этаже, вход куда был из подворотни. Мать вечно мела и чистила, Агния не помнит ее лица, только согнутую спину. Аньку дед отчего-то отличал, угощал конфетами во дворе, иногда брал ее вместе с Агнией в кафе и кормил там сладостями и мороженым. Водил их по городу, рассказывал про дома и набережные. А рассказывать он мог удивительно интересно.
Сын его, отец Агнии, рано умер, как и его жена, бабушка Агнии. Было у них обоих какое-то наследственное заболевание сердца, которое, к счастью, не передалось Агнии. Дед не слишком ладил с матерью Агнии, но внучку очень любил и часто брал ее к себе. Все каникулы и выходные она проводила здесь, в этой квартире. Иногда приходила сюда и Анька. Дед со свойственными ему наблюдательностью и здравым смыслом разглядел что-то в дворничихиной дочке и пытался о ней позаботиться — подкормить, научить чему-то.
