Наталья Александрова - Таинственный сапфир апостола Петра
Дайнека встревожилась:
— Что-нибудь с мамой?
— С ней все в порядке, — вздохнув, старуха склонила голову. — А вот меня увольняют с работы.
— За что?
Из дому вышла Надежда, поставила на скамейку тазик с бельем и сообщила:
— В костюмерном цехе проходит инвентаризация. В Доме культуры начинают ремонт. Костюмеров всего двое. Сегодня позвонила начальница: или выходи, или увольняйся. А как она выйдет с радикулитом?..
Дайнека, не раздумывая, сказала:
— Есть один вариант.
— Какой? — поинтересовалась Надежда.
— Кем-нибудь заменить.
— Некем! — Старуха насухо вытерла слезы. — Видно, и вправду увольняться пора. — Она уронила руки. — Но как же я без работы…
— Возьмешь лейку и пойдешь поливать огурцы, как все нормальные бабки, — сказала дочь.
— У всех нормальных бабок есть внуки. — Мария Егоровна отвернулась, словно опасаясь нарваться на неприятности, но все же добавила: — И даже правнуки. А у меня никого нет.
— Ну, вот что! — вмешалась Дайнека. — Я могу пойти вместо вас.
— Куда? — не поняла Мария Егоровна.
— На вашу работу.
— Да ты, наверное, иголки в руках не держала.
— Держала, — на крыльцо выкатилась в коляске Дайнекина мать. — Я сама ее шить научила.
Мария Егоровна растерянно взглянула на дочь.
— А что, — промолвила Надя. — Это хороший выход.
Глава 2
Костюмерша
Следующим утром Дайнека вышла из дому и уверенно направилась к автобусной остановке. В сумочке у нее лежал пластмассовый контейнер с обедом, который приготовила Мария Егоровна, и серый халат, без которого, по уверениям старухи, работать было нельзя. Автобус вновь обогнул озеро и доставил ее к городскому Дому культуры.
У служебного входа стояла женщина с высокой старомодной прической. По серому халату Дайнека узнала в ней коллегу по цеху.
— Валентина Михайловна?
Женщина свела к переносице белесые бровки.
— Людмила Дайнека?
— Я, — кивнула она.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
Валентина Михайловна сказала вахтеру:
— Иван Васильевич, девушка — со мной. Пропустите.
Старик что-то записал в огромный журнал.
Вслед за начальницей Дайнека поднялась по мраморной лестнице. Из нарядного кулуара с окрашенными под малахит колоннами они свернули в коридор. Потом двинулись какими-то переходами, спускались и поднимались по узким лестницам, открывали тяжелые противопожарные двери и наконец оказались за сценой, где располагалось хранилище костюмерного цеха.
Валентина Михайловна отомкнула висячий замок на двустворчатой металлической двери, вынула его из проушин и зашла внутрь.
Сунув туда нос, Дайнека ощутила волнующий запах. Позже она узнала: так пахнет грим, пыльные ткани, вощеная краска с папье-маше и старая обувь, в которой танцевала не одна пара ног. Но в тот, первый момент ей показалось, что так пахнет тайна.
Большую часть хранилища занимали двухэтажные вешала, полностью заполненные сценическими костюмами. У окна стоял письменный стол. Все остальное пространство заполнили фанерные сундуки и деревянные ящики.
Валентина Михайловна критически оглядела Дайнеку и спросила:
— Халат у тебя есть?
Девушка скинула курточку, достала халат и быстро его надела.
— Будешь разбирать сундуки с реквизитом и обувью и записывать инвентарные номера. Работы много. Не вовремя заболела Мария Егоровна, — начальница села за письменный стол. — Вот инвентаризационная ведомость. Здесь пишешь наименование, в этой графе — номер.
— А где все это взять? — поинтересовалась Дайнека.
Валентина Михайловна подняла глаза и выразительно помолчала. Потом обронила:
— Все в сундуках. — Она встала, подошла к ящику и ткнула пальцем в черную надпись. — Номер. Записываешь его в самом верху. — Со стуком откинула крышку и достала из ящика пару черных сапог. Показала подошвы. — Видишь цифры? Это инвентарный номер, вносишь в графу.
— Наименование там же искать?
— Зачем? — не поняла Валентина Михайловна.
— Чтоб записать…
Начальница устало вздохнула и, выставив перед собой сапоги, задала наводящий вопрос:
— Что это?
— Сапоги, — уверенно ответила Дайнека.
— Какого они цвета?
— Черного!
Валентина Михайловна взяла шариковую ручку и, проговаривая каждое слово, записала в инвентаризационной ведомости:
— Сапоги черные… Инвентарный номер сорок два, тире, двадцать три, сорок четыре.
— Все поняла! — Дайнека с готовностью потянулась к ящику. — С этого начинать?
— С этого, — сказала Валентина Михайловна. — По одной вещи выкладываешь и пишешь, потом все аккуратно возвращаешь на место.
Приступив к работе, Дайнека поняла, что Валентина Михайловна — жуткая аккуратистка. Все предметы и обувь лежали в ящике идеально, и у нее не было уверенности, что, записав инвентарные номера, она сможет восстановить этот идеальный порядок.
Тем не менее до конца рабочего дня ей удалось перебрать целых три ящика и не получить ни одного замечания. Немного понаблюдав за Дайнекой, Валентина Михайловна успокоилась и больше не подходила.
В половине шестого, когда до конца рабочего дня осталось тридцать минут, Дайнека открыла большой фанерный сундук. В нем хранился сценический реквизит: жареный поросенок, яблоки, груши и огромный пирог, все — из папье-маше. Еще был кокошник с фальшивыми изумрудами, покрывало из старинного гобелена, резиновый виноград и ваза с вылинявшими поролоновыми цветами.
Под картиной в бронзовой раме Дайнека заметила уголок красного кожзаменителя. Заинтересовавшись, потянула его на себя и вытащила из ящика старомодную сумку. Оглядев ее, сообщила:
— Валентина Михайловна, на ней нет инвентарного номера.
— Дай, — костюмерша взяла сумку, покрутила, потом сказала: — Пиши: сумка женская, «б» и «н».
— Что это значит?
— Без номера.
— А можно в нее заглянуть?
— Зачем тебе?
— Так…
— Ну, если так, загляни.
Дайнека расщелкнула замочек.
— Здесь деньги…
— Ну-ка… — Валентина Михайловна снова взяла сумочку и вынула десять рублей. — Надо же… Старый червонец. Ты, наверное, и не помнишь таких. А это что? — Она сунула руку в матерчатый карман и вытащила темно-красную книжечку. — Паспорт старого образца.
Дайнека придвинулась:
— Чей?
Начальница открыла паспорт и прочитала:
— Свиридова Елена Сергеевна, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения.
Они стали разглядывать фотографию. На ней была хорошенькая блондинка с заколотыми наверх волосами. На вид — не больше семнадцати.
— Как он здесь оказался?
— Не знаю. Наверное, артистка из художественной самодеятельности положила, а потом забыла. Только что-то я не помню такой… — Валентина Михайловна порылась в сумочке, достала спичечный коробок, смятый платок и губную помаду фабрики «Рассвет».
— У меня в молодости такая была. Странно… Давай проверим прописку. — Она полистала паспорт. — Улица Ленина, дом восемнадцать, квартира тридцать четыре. Наша, городская, нужно бы занести…
Дайнека вернулась к ящику, но Валентина Михайловна посмотрела на часы и сказала:
— Можешь идти домой.
Дайнека засомневалась:
— До конца рабочего дня пятнадцать минут…
— Ну и что?
— Вам надо помочь…
— Завтра поможешь. — Костюмерша протянула ей паспорт. — А сейчас иди по этому адресу и отдай. Все-таки документ.
Дайнека взяла паспорт, сняла халат и вышла из костюмерной. Пройдя мимо запасника, где хранились ненужные декорации, спустилась по лестнице и направилась к служебному выходу.
Она вышла через служебную дверь, свернула налево, по диагонали пересекла площадь и оказалась у «сталинки» под номером двадцать четыре.
Восемнадцатый был в двух шагах…
