Анна Князева - Роман без последней страницы
– Папа сказал, она ему очень понравилась.
– Никому это не нужно.
В прихожей крикнули:
– Снято!
В дверь заглянул Сергей:
– Вот ты где! – Заметив Тихонова, он спросил: – Вы еще здесь?
– Уже ухожу. – Писатель встал с кресла. – Вы нашли второй ключ?
– Нет.
– Советую его отыскать. Ваши люди ведут себя слишком раскованно. Мы не договаривались, что они будут шарить по тумбочкам и здесь ночевать.
– Виноват, – Сергей потупил глаза. – Мы все вам возместим.
– Будьте любезны, – проронил Тихонов и вышел из комнаты.
Глава 19
Реконструкция
«Вдоль дороги стояли мрачные ели. Лютый мороз сковал зимник и тайгу на многие километры. Манька тянула санки, в которых сидел ее маленький сын, завернутый в одеяло. Запрокинув голову, мальчишка смотрел в черное небо. Он не знал, куда его увозят и что будет с ними».
Прочитав последний абзац Дайнека закрыла книгу и положила ее на одеяло рядом с собой. Казалось, в груди что-то болит. Она не могла думать о чем-то другом. Трагическая судьба, страдания молодой женщины и ее малыша не давали ей покоя. Что с ними случилось? Что будет дальше? Тихонов сказал, что реальную историю он слегка изменил. Насколько страшней и трагичней сложилась судьба этих двоих? Если предположить, что плагиат, о котором все говорят, был, Тихонов мог внести изменения, которые в корне поменяли судьбы главных героев.
Дайнека встала с постели, взяла ноутбук и снова легла, поставив его перед собой. Забила в поисковик: «Тихонов «Земная правда» история плагиата».
Выбрала среди результатов один. Прочитала:
«Слухи о плагиате Василия Тихонова появились в 1965 году одновременно с выходом его первого романа «Земная правда». Тихонова обвиняли в том, что он «позаимствовал» рукопись у своего родственника, который приехал в Москву из провинции. На момент издания романа Тихонову было двадцать два года, он заканчивал Литературный институт, где никак не проявил своего дарования. После опубликования романа поднялась волна недоверия. Сам автор объяснял это организованной травлей и завистью.
Василия Тихонова приняли в Союз писателей, для чего ему пришлось представить рукописи, черновики и наброски того, что он уже написал и над чем продолжал работать. Один из исследователей, Виктор Музычко, ознакомившись с текстом уже опубликованного романа и набросками других произведений Тихонова, заявил, что «Земная правда» не что иное, как реконструкция, измененная копия другого произведения, принадлежащего перу более талантливого автора. В изданном романе «Земная правда» подлинный текст буквально «отслаивается» от поздних дописок, утопает в несметных и неоправданных переделках. «Только с чужим текстом можно так небрежно обращаться», – писал Музычко.
Дайнека просмотрела другие ссылки. По одной из них нашла следующую информацию:
«В беседе с корреспондентом «Литературной газеты» Василий Тихонов сказал, что никогда не жил в деревне, а при написании романа «Земная правда» использовал воспоминания и устные рассказы двоюродного брата Леонида Левченко, который впоследствии стал известным кинодокументалистом».
Дайнека забила в строку поиска: «Леонид Левченко кинодокументалист». Отыскав среди результатов биографическую справку, пробежала ее глазами:
«Леонид Ефремович Левченко – советский оператор и кинодокументалист, почетный кинематографист России. Родился в 1930 году в деревне Чистый Вид, Манского района. Во время войны мальчишкой вместе с матерью работал в колхозе. В послевоенное время – журналист одной из новосибирских газет. Позднее переехал в Москву. Умер в 2002 году. Похоронен на Головинском кладбище».
Дайнека перечитала еще раз:
«Мальчишкой вместе с матерью работал в колхозе».
– Так, так, так… – она стала соображать, за что здесь можно зацепиться. Леонид Левченко умер. Искать его детей или внуков – дело неблагодарное, вряд ли они что-нибудь знают, если даже сам Левченко при жизни не смог или не захотел отстоять свое авторство.
Дайнека снова отыскала фамилию эксперта, жестко критиковавшего Василия Тихонова.
– Виктор Музычко. Посмотрим, может, мне повезет…
На запрос по имени и фамилии «вывалилась» вполне конкретная информация. Виктор Николаевич Музычко был жив-здоров и трудился на посту главного редактора московской газеты «Литературный вестник».
Еще через минуту Дайнека записывала адрес газеты.
Глава 20
Крик
Утром Дайнека собралась отправиться в офис «Литературного вестника», чтобы встретиться с главным редактором. Примет ее Музычко или не примет, работает он там или нет, она решила уточнить на месте. Во всяком случае не стала ему звонить.
Она почистила зубы, вымылась, высушила волосы и теперь искала, что бы надеть. Перебирала вещи, хотя знала, что в конце концов наденет джинсы и свитер.
Так и вышло, она стояла в прихожей и смотрела на себя в зеркало. В этот момент в подъезде раздался душераздирающий вопль. Дайнека замерла. Вдруг опять закричали. Она распахнула дверь и выскочила на лестничную площадку. Кричали наверху, и она туда побежала. Взлетела на лестницу, свернула за шахту лифта и, перепрыгивая через провода, которые почему-то тянулись из окна, ринулась на третий этаж. Толкнула человека, держащего длинную палку, и тут поняла, что попала в нелепую ситуацию. На лестничной площадке стояли профессор, он же Вениамин Стасов в гриме, и женщина со старомодной прической – неудачная «копия» Лидии Полежаевой. Оба в недоумении таращились на Дайнеку, будто ожидая от нее еще одного фокуса. Первый она уже показала… С пола встал сбитый ею человек с палкой, на которой висел микрофон. Из квартиры вылетел режиссер Михаил Потопаев.
– Что тут у вас?! – спросил он.
Стасов указал на Дайнеку:
– Мы почти отыграли. В конце эпизода прибежала она.
– Кто-нибудь! Почему не поставили на лестнице человека?! Почему на съемочную площадку врываются посторонние?! – Режиссер стоял напротив Вениамина Стасова и орал прямо ему в лицо.
Стасов побагровел и вдруг выкрикнул:
– Не смей на меня орать! Если ты не в состоянии организовать персонал, займись чем-нибудь другим!
Потопаев замер, глядя в лицо актера.
«Копия» Лидии Полежаевой возмутилась:
– Почему вы кричите на режиссера?
Ни слова не говоря, Вениамин Стасов развернулся и влепил ей оплеуху которая пришлась артистке в район левого уха. Она вскрикнула, схватилась за ухо и убежала в квартиру.
– Веня, ты что? – тихо спросил Потопаев. – Ты зачем это сделал?
– Пусть думает что говорит! – в запале выкрикнул Стасов.
– Я вообще не понял, с чего ты завелся? С чего все началось?
Все взгляды перевелись на Дайнеку, из-за двери на нее обеспокоенно зыркнул Сергей.
– Вы почему здесь? – спросил у нее Потопаев. – Неужели не заметили, что в подъезде идет съемка? – он указал на связку кабелей, тянущихся по лестнице.
– Я их не видела… – пролепетала она, сгорая от стыда под многочисленными взглядами членов съемочной группы.
– Чего она могла там заметить, – проворчал тот, что держал микрофон. – Перла напролом, как маленький танчик.
Кто-то из съемочной группы хихикнул.
Потопаев улыбнулся и тронул Дайнеку за плечо.
– Спасать бежала?
– Так ведь кричали… – со слезой в голосе ответила Дайнека.
– Ну-ну… – покровительственно обронил режиссер и обернулся на чьи-то рыдания.
Плакал Стасов.
– Простите меня! – выкрикнул он. – Я – страшный человек! И нет мне прощения!
Из квартиры выбежала девушка со стаканом воды.
– Вениамин Аркадьевич, успокойтесь. Выпейте водички.
Стасов схватил стакан и сделал большой глоток. Судорожные рыдания не отпускали его и через минуту переродились в икоту.
– Перерыв, – объявил режиссер и, похлопав актера по плечу, скрылся за дверью.
На лестничной площадке осталось несколько человек. Стасов икал, остальные ему сопереживали. Наконец, проплакавшись, он заявил:
– Мне нужно извиниться перед дамой.
Дайнека посмотрела на него с сочувствием, но, когда Стасов повернулся к ней спиной, чтобы уйти в квартиру, вдруг поняла: он такого же роста, что и убийца, и чем-то его напоминает.
«Жаль, что он не в верхней одежде».
С одной стороны, она чувствовала себя виновницей его срыва, с другой – не преминула заподозрить актера в убийстве. Он ударил женщину, а значит, мог и убить. Понятно, что Стасов слабый и экзальтированный тип. Но, как известно, чаще убивают от слабости и неспособности что-либо изменить.
Неловко улыбнувшись, Дайнека ретировалась и уже через мгновенье была дома. Посмотрела в зеркало, нашла, что у нее сейчас глупейшая физиономия, и спросила сама себя:
– Когда ты перестанешь попадать в глупые ситуации?
Схватила куртку, натянула ее. Нахлобучила на голову шапку и выскочила за дверь, моля Бога, чтобы не встретить никого из съемочной группы.
Однако в подъезде ее ожидала другая встреча. Мужчина на ходу вгляделся в ее лицо. Это был следователь Крюков, который в день убийства Полежаевой дал ей свою визитку.
