Екатерина Вильмонт - Секрет исчезающей картины
— Случилось, да.
— У тебя?
— Можно считать и так…
— А что от меня требуется?
— Пока только совет! Ну и вообще…
— Валерий, ты можешь говорить толком? Что случилось, у кого?
— Ну, вообще-то по телефону не очень…
— Ты думаешь, что телефон прослушивают?
— Не исключено.
— А у тебя же был какой-то приятель с телефонной станции?
— Был, только его в армию забрали.
— Понятно. Что же делать? Ты далеко?
— На улице Гиляровского.
— О, это близко, может, подвалишь?
— Знаешь, лучше бы ты… Если можешь, конечно.
— А кто там живет?
— Жертва.
— Жертва? Жертва чего?
— Жертва ограбления!
— А в милицию эта жертва заявила?
— Костя, тут такая сложная история…
— Ох, Валерка, ты меня достал своими тайнами. Ладно, так и быть, приду, захотелось немножко тряхнуть стариной, а то я что-то заучился. Ну все, давай адрес.
— Степка, а ты этого Костю знаешь? — спросила Наташа, пока Валерка диктовал Косте адрес и объяснял, как их найти.
— Ага! Гарный хлопчик!
— Красивый, что ли?
— Ага!
Валера положил трубку телефона.
— Ну вот, девчонки, что я говорил! Костя скоро придет! И, может, не один, а с Митькой, он обещал ему позвонить. Это было бы здорово, тем более Митька на юрфаке учится.
Но Костя пришел один.
— Привет! — сказал он с порога. — О! И Степанида тут! А Матильда?
— Матильда на гастроли уехала! — сообщила Степанида.
— Серьезно?
— Конечно. В Питер, в Ригу и в Таллин!
— Обалдеть! Ну, что тут у вас?
— Костя, познакомься — это Наташа Истомина. Это ее квартира.
— Очень приятно. Но у вас, насколько я понимаю, ничего приятного нет? Выкладывайте все с самого начала и не вздумайте что-то утаить.
Ребята переглянулись.
— Наташа, начинай ты, — сказал Валерка. — Как ты обнаружила пропажу в первый раз.
— А зачем это? — удивилась Наташа. — Это же…
— Все, все говори! — потребовал Костя. — Даже если тебе кажется, что это лишнее.
— Понимаете, — начала Наташа, обращаясь к Косте, который как-то сразу внушил ей доверие, — я осталась одна… Папа уехал в Чили на два месяца, а мама попала в больницу, у нее сердце больное… Но я не боюсь, могу и одна жить… А тут на прошлой неделе я вернулась из больницы вечером, такая расстроенная, маме было плохо, и вообще ничего не замечала… Вот… А утром, перед школой вдруг смотрю — пропала картина. У нас в гостиной висела картина, подлинник Сислея, пейзаж…
— Подлинник? Ого! — присвистнул Костя. — И он пропал?
— Ну да! Я жутко испугалась, побежала в школу, хоть с кем-то посоветоваться. Я вспомнила, мне Алка Кошелева рассказывала, что она со Степанидой что-то там расследовала… Ну и когда мы втроем прибежали ко мне, оказалось, что картина висит себе на месте!
— Да? А посмотреть на нее можно?
— То-то и оно, — вмешался Валерка, — что нельзя. Уперли картину!
— Ничего не понимаю! То уперли, то она висит на месте!
— Тогда она висела на месте.
— А сейчас опять таинственно исчезла?
— Исчезла, только совсем не таинственно, — вздохнула Наташа и рассказала Косте все, что случилось потом.
— Так! Ну и дела! — почесал в затылке Костя. — Скверная история… Но интересная! Тут есть над чем подумать… Значит, ваша подружка сняла трубку параллельного аппарата? А по нему можно слышать разговор? А то у нас дома нельзя.
— Ой, я про это тоже подумала! — воскликнула Степанида.
— Можно, у нас можно, — сказала Наташа.
— Значит, он действительно не звонил на Петровку. И никто сюда не приходил?
— Нет, вот я и подумал, что надо бы ему позвонить, этому Филе, и записать разговор с ним, как он будет выкручиваться и врать…
— Мысль правильная, — одобрительно кивнул Костя. — Разжиться компроматом никогда не помешает! Адрес его вы знаете?
— Да, я один раз была у него с папой, он живет напротив американского посольства, там такой большой дом есть… Внизу еще магазины…
— Знаю! — воскликнул Костя. — Знаю я этот дом. А подъезд, этаж, номер квартиры?
— Подъезд? Как войдешь во двор, первый слева, этаж пятый, а квартира… Из лифта направо!
— Потрясающе! И ты была там всего один раз? — поразился Валерка.
— Да. У меня зрительная память очень хорошая. И ориентируюсь я хорошо.
— Молодец! — сказал Костя. — Это уже кое-что! Он женат?
— В разводе.
— А жена кто?
— Жена у него была дикторша на телевидении, и мама говорила, я помню, что она правильно сделала, что от него ушла. А почему… Я не знаю.
— А как ее зовут, ты знаешь?
— Да, Мария Матусова.
— Мария Матусова? Что-то я такой дикторши не знаю. Хотя я так мало смотрю телевизор…
— Она на Московском канале новости ведет! — сообщила Степанида. — Красивенькая! Только при чем она тут, если они развелись?
— На всякий случай! Чем больше мы будем знать о нашем фигуранте, тем лучше, — наставительно заметил Костя. — Так, а дети-родители там имеются?
— Да, у него отец и сын.
— Сын живет с матерью?
— Да.
— Сколько лет сыну?
— Точно не знаю, но, кажется, лет десять.
— А отец очень старый?
— Не знаю, я его никогда не видела.
— Он отдельно живет или с сыном?
— Тоже не знаю.
— Ну что ж, это уже немало… А теперь попробуем хоть что-то выяснить об этом псевдофранцузе.
— О нем мы знаем только, что он вот именно псевдо, — не без горечи заметил Валерка.
— Тоже немало! А как он выглядит, вы можете припомнить?
— Да, я могу! — заявил Валерка. — Он довольно высокий, худой, я бы даже сказал, изящный. Лицо бледное, чем-то он, по-видимому, болен…
— С чего ты взял? — удивилась Наташа.
— А с того, что он растворил таблетку в стакане воды и выпил. Я было подумал, что этот «француз» хочет тебя отравить, он старался сделать это незаметно, но оказалось, что он растворил ее для себя. Одно могу сказать, это не аспирин и не эффералган!
— Почему? — уточнил Костя.
— Потому что она сразу дала густую пену, которая мгновенно опала. Аспирин и эффералган не дают пены и растворяются не сразу.
— Молодец, Валерка, точное наблюдение! — похвалил его Костя.
— А что толку-то? — проворчала Степанида. — Пена — не пена! Мы ж по пене его не сыщем!
— Степанида, никогда нельзя знать, какие сведения полезные, а какие нет, — сказал Костя. — Иной раз самое, казалось бы, ненужное выходит на первый план. Ладно, а как он был одет?
— Костюм на нем темно-серый, рубашка голубая, галстук синий с красным, — припомнил Валерка. — Да, еще у него обручальное кольцо было.
— Ну, насколько хорошо он говорил по-французски, вы, наверное, судить не можете?
Валерка только руками развел.
— Он хорошо говорил, — подала голос Наташа. — У меня слух хороший.
— Валер, попробуй еще разок ему звякнуть, вон сколько времени уже прошло, — напомнила Степанида.
— Да-да, позвони, — кивнул Костя.
Валерка подключил магнитофон и набрал номер. И почти тотчас в трубке раздался мужской голос:
— Алло!
— Это Филипп Аркадьевич? — охрипшим вдруг голосом осведомился Валерка.
— Да, я! Кто говорит?
— Это Валерий, друг Наташи Истоминой.
— Ах да, ну конечно, — несколько смутился Филипп Аркадьевич. — Что ты хочешь, друг мой?
— Как что хочу? Никто из милиции сюда не приходил, и вообще ничего… Вы были на Петровке?
— Ну, разумеется, был! И говорил не только с Вадимом, но и с самим майором Витковским. Этим делом уже занимаются! А вас решено не беспокоить. Мы с Пьером дали все показания.
— Как-то странно…
— Странно? А что ж тут странного? Я для того и обратился к старому знакомому, чтобы все делалось не формально, а так, как следует!
— Но разве не следует опросить всех свидетелей, поговорить с пострадавшей, осмотреть, наконец, место преступления? Как же без этого искать вора?
«Черт бы побрал этих продвинутых подростков, — подумал Филипп Аркадьевич. — Все-то они знают!»
— Ах, Валерий, ты попросту насмотрелся фильмов, начитался книг… И тебе кажется, ты все на свете знаешь, а это, друг мой, не так… Увы, не так! Майор Витковский, — он таинственно понизил голос, — специалист по хищениям произведений искусства, он знает, что делает. Подумай, ведь этот налетчик пробыл в квартире от силы полторы минуты и, разумеется, не оставил никаких следов. А два взрослых человека, ей-богу же, дадут куда более точные и четкие показания, нежели смертельно напуганная девочка. К тому же следствие занимается сейчас отработкой всех, кто может иметь к этому делу отношение, и вдобавок они уже известили Интерпол, так что этим делом занимаются на самом высоком уровне, можешь мне поверить. Конечно, не исключено, что к вам еще обратятся, но… Я просил по возможности этого не делать. Вот и все, ты удовлетворен, друг мой?
