Рэй Брэдбери - Голливудские триллеры. Детективная трилогия
— Больше не могу… — сказал он. — Может — хорош?
— Еще одно. Читаю дату — тридцать первое октября прошлого года.
— Кстати, ты заметил — вся фигня всегда случается с тобой на Хеллоуин?
— Мудакам всегда везет, — пожал плечами я.
— Так, дата есть… — Генри тронул зеркальный лед. — А имени что — нет?
— Нет.
— Значит, наверняка вернется и впишет. Тихонько, по темноте — так, чтобы ни одна тварь не услышала. Она ведь…
— Тсс, Генри… — Я вгляделся в глубину зеркального коридора, в самую гущу призраков.
— Слышь, братан. — Генри взял меня за руку. — Пойдем-ка отсюда.
— Еще одно, точно последнее… — Я сделал десяток шагов и остановился.
— Подожди, не говори… — Генри втянул в себя воздух. — Под тобой пол… кончился.
Я посмотрел вниз, в круглый люк. Взгляд проваливался в черную бесконечность.
— Судя по звуку, там пусто… — Генри снова вдохнул. — Это ливневый сток, не канализация!
— Да, он под задней стеной.
— О господи!
Мы вздрогнули, потому что где-то в глубине стока зашумела вода, распространив в воздухе запах свежести и альпийского луга.
— Дождь шел пару часов назад, — сказал я. — Вода из водостоков доходит сюда где-то за час. Обычно там сухо — большую часть года. Набирается после дождя — а потом все уходит в океан.
Я наклонился и ощупал края люка. Ну да, лестница.
Генри все понял и насторожился.
— Надеюсь, спускаться не собираешься?
— Зачем? Там темно и холодно, и до моря плыть черт знает сколько. Да и утонуть можно ненароком.
Генри хмыкнул.
— Представляешь, она приплывет сюда, чтобы проверить, как тут поживают ее надписи?
— Можно просто спуститься из кинотеатра…
— Эгей! Смотри-ка, воды прибыло!
Из люка дохнуло леденящим ветром.
— О боже, нет! — заорал я.
— Что там?!
Я изо всех сил всматривался в темноту.
— Там что-то было! Я видел!
— А я и сейчас вижу…
Луч фонарика в отчаянии заметался по зеркалам, в то время как Генри схватил меня за локоть и потащил прочь от проклятой дыры.
— Нам туда? Правильно? — выкрикнул он.
— Хочется верить, что туда! — откликнулся я.
Глава 33
Такси выкинуло нас на обочине — прямо за белокаменной арабской крепостью Раттиган.
— Не я буду, если этот счетчик не натикал нам лишнего… — сказал Генри. — К черту, теперь буду рулить сам.
Крамли был обнаружен нами не сиротливо сидящим у ворот со стороны берега, а уютно расположившимся наверху, у бассейна, с целой батареей мартини — причем два стакана уже были пусты. Окинув туманным взором все это великолепие, он пояснил:
— Подготовку к вашим неподражаемым выходкам считаю законченной. Цитадель надежно укреплена… Рад тебя видеть, Генри. Ты еще не пожалел о том, что приперся сюда из Нью-Орлеана, чтобы жрать все это дерьмо?
— Если я не ошибаюсь, здесь пахнет водкой? Давай ее сюда — все сожаления как рукой снимет.
Один стакан я протянул Генри, а другой схватил сам, не дожидаясь, пока Крамли начнет допрос с пристрастием.
— Выкладывай… — проворчал он.
Я рассказал ему про Граумана и про подвально-гардеробные зеркала.
— А еще, — похвастался я, — я составил списки…
— Сделай паузу. А то я что-то резко протрезвел. Надо хлопнуть еще стаканчик… — Он помахал нам очередным мартини. — Ладно, валяй. Зачитывай список.
— Мальчишка-разносчик на Маунт-Лоу. Соседи Царицы Калифии на Бункер-Хилл. Секретарша отца Раттигана. Киномеханик с верхнего этажа Китайского театра Граумана…
— Что за фрукт? — встрял Генри.
Я рассказал про Рустлера, чахнущего над грудами старых пленок. Про женщин, которые печально взирают с фотографий на стенах и от которых остались только голые имена.
Генри нахмурил брови.
— А список этих дам у тебя есть? — спросил он.
Я принялся зачитывать из блокнота:
— Мейбл. Хелен. Мэрили. Аннабел. Хейзел. Бетти Лу. Клара. Поллианна…
Крамли выпрямился.
— А список имен на зеркалах в подвале?
Я покачал головой:
— Нет, там было слишком темно.
— Зато у меня есть, — сказал Генри, постучав пальцем по черепу. — Хейзел. Аннабел. Грейс. Поллианна. Хелен. Мэрили. Бетти Лу… Засекай совпадения.
Генри продолжил оглашать имена, а я ставил галочки в своем карандашном списке. Нашлись все до одной.
И тут на небе сверкнула молния. Свет погас. Сразу стало слышно, как ревет прибой, облизывая длинным шершавым языком прилегающий к дому пляж. В наступившей темноте проявился берег, посеребренный светом луны.
Потом ударил гром — и это стимулировало работу моей мысли.
— Насколько я знаю, у Раттиган сохранились полные списки всех выпусков Академии — с фильмографиями, годами жизни, ролями. Учитывая, что для нее все бабы — соперницы, это вполне вяжется с фотками в старой кинорубке и исписанными зеркалами в подвале…
Вдалеке снова загрохотало. Свет, мигнув, включился.
Мы зашли в дом и отыскали ежегодники Академии.
— Проверьте имена с зеркал, — сказал Генри.
— Да знаю, знаю, — проворчал Крамли.
Через полчаса мы имели на руках ежегодники за тридцать лет со вставленными в них скрепками.
— Этель, Карлотта, Сюзанна, Клара, Хелен… — читал я.
— Неужели Констанция ненавидела их всех?
— Вполне возможно, — сказал Генри. — Надо посмотреть, что там у нее еще на полках.
Через час к делу были приобщены альбомы, посвященные отдельным актерам, — с подборками фотографий и газетных вырезок. На обложке одного из них значилось имя — Дж. Уоллингтон Брэдфорд, а ниже следовал целый список псевдонимов. Я зачитал: «Он же — Таллулла Вторая[454], он же — Свенсон Глория in Excelsis[455], он же — Фанни Кривляка».
У меня в затылке тихонько зазвенел колокольчик.
Я открыл другой альбом и прочел: «Альберто Квикли[456]. Один — за всех: головокружительные преображения. Играет все роли в „Больших надеждах“. В „Рождественской песни“[457] исполняет Скруджа, призрака Марли, Мистера Феззивига, а также трех Духов Рождества. В „Святой Жанне“ — всех, кто не сгорает на костре[458]. Альберто Квикли. Мастер мгновенных перевоплощений. Дата рождения: 1895. Свободный актер».
Колокольчик еле слышно звякнул опять.
— Погодите-ка… — Я невольно перешел на шепот. — Сначала коллекция девиц на стенах, потом помада на зеркалах, теперь этот Брэдфорд, «он же», и тоже сплошные тетки… И Квикли, у которого, наоборот, сплошные мужики… — Колокольчик заглох. — А Констанция их знала?
Двигаясь словно во сне, я встал и принес одну из Книг мертвых — записную книжку Констанции.
Ну вот, пожалуйста.
Есть Брэдфорд, почти в самом начале.
Есть и Квикли — ближе к концу.
— Но они не обведены красным. Это означает, что они еще живы? Или все-таки уже умерли?
— Можно это выяснить, — предложил Генри.
В этот момент ударила молния. Электричество снова отключилось.
И в полной темноте прозвучал голос Генри:
— Стоп. Не говори. Угадаю с трех раз.
Глава 34
Крамли высадил нас у старой трехэтажки и уехал.
— Кого мы тут ищем? — спросил Генри, когда мы вошли в подъезд.
Я поднял взгляд в лестничный пролет.
— Марлен Дитрих, живую и в добром здравии.
Когда мы подошли к двери, меня едва не сбил с ног запах духов. Сначала я чихнул, потом все-таки постучал.
— Боже ж ты мой! — раздалось за дверью. — А мне и прикрыться-то нечем…
Дверь открылась, и за ней обнаружилось существо явно из викторианской эпохи, которое томно куталось в кимоно а-ля мадам Баттерфляй. При виде меня существо замерло и смерило меня медленным взглядом снизу доверху: ботинки, коленки, плечи… И наконец, уперлось в глаза.
— Дж. Валлингтон Брэдфорд? — Я откашлялся. — Мистер Брэдфорд?
— А вы, собственно?.. — спросило нечто стоящее в дверях. — Нет, вы, конечно, проходите. Проходите… Господи, а это еще кто?
— А я — его Всевидящее Око. — Генри повел носом. — Стул? Ничего, если я сяду? Запах что-то резковат. Ради бога, не принимайте на свой счет…
Кимоно поклонилось и сделало широкий жест рукавом, как будто намеревалось осыпать наш путь лепестками сакуры.
— Надеюсь, у вас ко мне не деловой разговор? Садитесь, а Мама пока нальет джин. Вам по большой или по маленькой?
Не успел я открыть рот, как он наполнил высокий стакан кристально-голубым «Бомбей Сапфиром»[459] и подал его мне. Я сделал глоток.
— Какой чудный мальчик, — сказал Брэдфорд. — Вы только на чаек — или с ночевкой? Ой-ой-ой, как мы покраснели… Понятно, вы насчет Раттиган.
— Раттиган? — Я так и подскочил. — Интересно, как вы это поняли?
