Элла Никольская - Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)
Да, но ведь Горгулов не одинок - с ним постоянные спутники.
В убийстве они не замешаны, у обоих алиби. Рыжий весь вечер проторчал в холле "Марисоля", в баре в момент, когда произошло убийство, бармен как раз выдворял его, жестами объясняя: пора, мол, браток, закрываемся. Это заметил молчаливый сосед по этажу, который тоже коротал вечер за столиком и, вняв просьбе бармена, допивал последнюю рюмку. Тут к рыжему и девушка присоединилась: вошла в холл с улицы, её видел швейцар
Стало быть, они не причем - рыжий малый и его губастенькая очкастая подружка, рыбка-окунь, непохожая на обычных спутниц таких вот крутых ребят. Косметики минимум и прикид неброский: джинсики, маечка. Студенточка, заря весенняя... Любопытно все же, какую роль она исполняла, и кто при ком состоял телохранителем...
- Лизетта, - воскликнул Павел, когда они уселись наконец за пластиковый легкомысленный столик, заняв два столь же несерьезных белых стула, - Выбирай поскорее, а то я тебя съем.
- Еще кто кого, - отозвалась та, совершенно автоматически, внимание её целиком сосредоточилось на меню, она сопоставляла в уме названия блюд, неизменно привлекательных для голодного желудка, с ценами, а цены - с общими их оставшимися скудными ресурсами. Павел с раскаянием вспомнил телефонные разговоры, сожравшие, как минимум, недельную Лизину экономию.
- Не паэлью, - бормотала Лиза озабоченно, - Не лозанью... Вот! Два салата, два сэндвича, сыр и ветчина, одно пиво, два кофе, одно мороженое...
И принялась втолковывать все это, водя пальчиком по страничке меню, терпеливому официанту...
- Любопытно, почему это "Мингрел"? - Лиза откинулась на стуле, ждала, пока Павел допьет кофе. Его краткий рассказ вновь разбудил её любопытство, приглушенное прежде голодом и обидой. Как все просто - пригласи красавицу в уличное недорогое кафе, покорми, расскажи что-нибудь занятное - она и просияет, как солнышко... Конечно, подруга капризна и обидчива, способна дуться целыми днями, ни на какой козе не подъедешь - но то дома, в Москве. Тут же - заграница, долгожданный отпуск, остались считанные дни - и она явно настроилась сохранять наилучшее состояние духа до самого конца, за что Павел ей благодарен.
- Сам не понимаю, почему "Мингрел". На кавказца амбал этот не сильно похож, хотя фамилия Горгулов как бы кавказская. Армянин, может быть.
- Мингрелы все рыжие, - подхватила Лиза, - Еще имей в виду, у кавказцев акцент неистребимый.
- Ну, не все, наверно, рыжие. А насчет акцента - по идее он в Москве уже лет десять...
- Ага. Коньков же сказал, что его пацаном привезли родители. Тогда, выходит, ему не меньше двадцати было. Не тот это Горгулов, мистер Шерлок Холмс, ошибочка вышла.
Вот на это он и рассчитывал - услышать подтверждение собственным сомнениям. Федот, да не тот. Мало ли однофамильцев. Была среди них в тридцатые, кажется, годы и знаменитость: убийца президента Франции Поля Думера. Сложил буйную непутевую голову на французский лад - на гильотине.
- Ну да! - изумилась Лиза, - И кто он был по национальности?
- Кто его знает? Считался русским эмигрантом. Они там все были русские - как и сейчас. Идейный. Чем уж ему чужой президент не угодил?
Экскурс в историю не отвлек Лизу от более насущных проблем:
- А второй, которого ищут? Митрохин. Тоже ведь не подходит: водителя зовут Райков Толик, а девушку его Неля.
- Погоди с девушкой. У Толика нет акцента? Ты же его слышала в полиции.
- Внимания не обратила, - призналась Лиза. - Он почти ничего не говорил. За него Неля старалась.
- Но ты с ним отдельно разговаривала, я видел.
- Что ты видел? Он бумагу какую-то заполнял, - я рядом стояла. Давай Марину спросим - она с ним больше общалась. Помогала машину нанять...
- Дурень этот толстый на заклание с самого начала был предназначен. Вроде как тот третий лишний, которого уголовники, бежавшие из зоны через тайгу, прихватывали с собой в качестве провианта.
- Чего ж этот третий соглашался?
- По неосведомленности. Так и тут. Убьют Горгулова - и приятели его в далеком Подмосковье уймутся: с покойного какой спрос? Искать перестанут. Настоящий же Горгулов, до сих пор гулявший под фамилией Райкова, с деньгами и девушкой обретает свободу и безопасность. Заметь - он не обменялся паспортами с приятелем, потому что тот скорее всего Митрохин и его тоже ищут. Добыл вовсе нейтральный документ. Между прочим, я пообещал Марине больше в это дело не ввязываться, так что имей в виду, ты ничего не знаешь. Стало быть "Мингрел" - это Райков. По возрасту он, кстати, подходит. Ему лет двадцать пять на вид, значит, десять лет назад был подростком. Если это Горгулов и есть - значит, прав Коньков, что-то они схимичили с паспортами. Телохранитель прибыл по его, горгуловскому паспорту, а себе он добыл новый.
- Как это у них ловко получается! - вздохнула подруга, - Новый паспорт... У меня позапрошлый год в метро сумку украли с получкой и паспортом, так в милиции уж мурыжили-мурыжили. Хорошо, знакомый там попался - помог...
- Ты-то при чем? Это совсем другая публика.
- Знаю, и отношение к ним в милиции другое...
Вот этого бы ей лучше не говорить - Павел болезненно относился к подобным намекам в адрес родного ведомства. Не то чтобы неведомы ему были шашни милиции с бандитами, и коррупция, и мздоимство в стройных милицейских рядах - все, конечно, знал инспектор Пальников, но выслушивать от посторонних, а тем более оправдываться не желал. Не все ж воруют, вот хоть сам он к примеру, - дурак дураком, по мнению многих коллег. И не идеалист вовсе - но что-то мешает... Скорее всего - потребности невеликие, вот что. Имеет в центре Москвы квартиру - родительскую, даже, вернее, бабушкину. Семьей не обременен. Машину водить - ленив, да и опасно, к тому же пробки. Он со своих Чистых прудов скорее на метро доберется в любой конец. Дачу, дом загородный - да Боже упаси: в дерьме ковыряться, теплицы возводить. Все эти соображения, ну еще, может, глупое отцовское "благородство обязывает" и "смотри, Павел, ты ведь российский дворянин" помогали рук не марать. Хотя какое там нынче дворянство и кому оно нужно? Только тем, кто примазаться норовит, к чужому, мертвому, погубленному. К тому же родился он, Паульхен, отнюдь не от дворянки, а от репрессированной немки из Казахстана...
Мысль о матери - о Гизеле или Грете, о которой из них? Надо же, выбор появился! - будто хлестнуло: пора в "Марисоль", Грета наверняка вернулась...
- Если я сейчас пойду в "Марисоль" - ты со мной? Поможешь - будешь отвлекать Ингрид, пока я займусь Маргаритой. Что-то все же она должна была вчера видеть - недаром её в полицию вызвали...
Если бы другая женщина так вытянулась бы перед ним на мягком удобном диване среди пухлых подушек, так запрокинулась, забросив за голову руки, напрягая грудь, Павел был бы уверен, что его обольщают. И действовал бы соответственно. Но вытянувшаяся в струну Маргарита Дизенхоф претендовала на роль его собственной матери, чересчур смелая поза - лишь попытка встряхнуться, преодолеть усталость, придти в себя после долгого, расслабленного лежания. И правда - потянувшись изо всех сил лежа, Маргарита мгновенно села, тут же легко поднялась на ноги:
- Наконец-то!
И с самым непринужденным видом, будто старых добрых друзей, поцеловала сначала опешившую Лизу, а затем и Павла. Прикосновение к щеке теплых, ненакрашенных губ было приятно, но не вызвало никаких эмоций - в том числе и сыновних. Открывшая гостям дверь Ингрид предложила кофе, вина, чего-нибудь прохладительного... И с высокими фужерами апельсинового сока Ингрид с Лизой удалились на балкон, оставив Павла наедине с хозяйкой уютного, хотя и временного жилища.
- Мы все прояснили и помирились! - прежде всего сказала Грета, - Я просто счастлива. Завтра она уедет - но это к лучшему. Бог его знает, как повернется дело. Главное - она мне поверила...
- Поверила, что ты не спишь с Антонио?
Вопрос, пожалуй, слишком прямолинеен, но ведь собеседница не из таких, кого можно смутить излишней прямолинейностью. И потому, не дождавшись ответа, Павел продолжил:
- А на самом деле как?
- Ты судишь меня, Пауль, - не отвечая на вопрос, вздохнула Маргарита, и голос её прозвучал печально, - Но мог бы и понять. Просто не успел ещё подумать о моей жизни, ты был занят другим, правда? Но со временем во всем разберешься. Ингрид - последнее, что я могу потерять, остальных я уже потеряла...
Остальных - в их число, видимо, входит и он, Павел. Но об этом действительно лучше подумать потом.
- Что там в полиции? - ушел он от разговора, слишком серьезного, чтобы вести его впопыхах, - Есть у Антонио шанс выкарабкаться? Или увяз безнадежно?
- Мне казалось, он тебе не нравится...
- Видишь ли, ловить убийц - мое ремесло. Нравится - не нравится... Наказание должен понести тот, кто виноват. Этот малый на убийцу не похож, с какой стати ему русского туриста резать? Разве что у него повод был, о котором я пока не знаю. Но хотел бы узнать.
