Виктор Меньшов - Золотой мальчик
А потом, когда все наелись, делят оставшееся, я в дележе не участвую. Я — приблудный. Я не из стаи. Накормить меня накормили, а всё остальное не положено. А я и без этого доволен, я так давно не ел ничего горячего!
Каждый распихивает свою долю по мешкам и сумкам, а мы с Тараканом идём к выходу. У него сегодня образовалась какая-то халтура, наверное, поэтому он и взял меня сюда, чтобы немного подкормить на халяву. Я ему нужен в помощь.
Посреди свалки идёт торг и рынок. Тут царит обмен. Меняют всё на всё. Таракан обменивает часть колбасы на какие-то консервы, сигареты, на яркие, неизвестные мне, пакетики. Потом он увлёкся торгом, а я отошёл в сторонку, чтобы не путаться под ногами. И тут замечаю немного в стороне скрюченный труп оборванного старика, ввалившийся рот его весь в зелёной пене. И я с ужасом думаю о том, что он, возможно, нажрался отброшенной нами колбасы.
Я оглядываюсь по сторонам, но никто не обращает внимания на труп. Я направляюсь к Таракану. Нахожу его в толпе и тяну за рукав:
— Там старик мёртвый…
— Ну и что? — вылупился Таракан.
— Как ну и что?
Тут я замечаю, что на труп надвигается ножом бульдозер, который планирует кучи мусора. Я машу руками водителю, который на мои сигналы никакого внимания не обращает, потом бросаюсь к нему, чтобы остановить грозящий подмять гусеницами тело, бульдозер, но меня ловит за локоть Таракан:
— Ты чего — охренел?! Тут каждый день знаешь, сколько таких чудиков помирает?
— Надо же вызвать какую-то перевозку, отвезти в морг… Надо же похоронить.
— Да ты что — с ума сошёл? Ну отвезут его в морг, понаедет сюда ментов, а что дальше? Нам весь день поломают, служащих дёргать будут, те нас гонять начнут. А толку? Ты хотя бы знаешь, сколько сейчас гроб стоит? Кто его хоронить будет?
Я в растерянности останавливаюсь и с ужасом наблюдаю, как подцепив ставшее тряпочным тельце, бульдозер отгребает его в гору, катит ножом в сторону огромных куч горящего, смрадно тлеющего мусора, как заваливает это тельце другим мусором, сгребая его по сторонам, зарывая им маленькое тело…
Валерий Соколов, БОМЖ
Город Мытищи, Московская область
Подвал восьмиэтажного «Сталинского» дома
Пятница, 27 февраля. 11 часов 07 минут
Я вспоминаю всё это, смотрю на изобилие закуси на столе, и наливаюсь тихой ненавистью к этим бандитам, которым никогда не приходилось жрать вонючую, плесневелую колбасу на свалке.
Но вида не подаю. Я должен терпеть. Они ранены и взвинчены, повторяю я сам себе. Сам-то я, пожалуй, уйти смогу, а Славка?
Ладно, подождём, посмотрим.
— И что ты себе думаешь? — спрашивает Слон, не спуская с меня тяжёлого взгляда.
Вряд ли тебя обрадуют мои мысли. Но я не спешу их излагать, пожимаю плечами неопределённо, всем своим видом показывая, что тут есть кому за меня думать. Слон на мои ужимки плохо покупается. Взгляд его становится совсем нехорошим.
— Ну что, Блин, — спрашивает он у напарника. — Может, пора его кончать, раз он говорить с нами брезгует?
— А что? — расплывается в улыбке Блин. — Он своё дело сделал, водила нам больше не нужен, гонок не предвидится, а без гонок нас и Губа отвезёт с одной рукой.
И он засовывает в рот здоровенный кусок курицы.
— Ты в своём «Витязе» до каких чинов дослужился? — задаёт странный вопрос Слон.
Нет у меня желания излагать им свою биографию. Но и молчать, не отвечая, только сердить их.
— До офицерских, — ворчу я.
— Иди ты! — с интересом смотрит на меня Блин.
Он даже курицу в сторону отложил.
— Не врёшь? — после паузы спрашивает недоверчивый Слон.
— А зачем? — безразлично отвечаю я вопросом на вопрос.
— Тоже верно, — после паузы соглашается Слон.
Потом подвигает мне стакан, наливает в него водку под завязку. Блин толкает в мою сторону тарелку с курицей. Я охотно отламываю кусок. И тут понимаю, что жрать хочу зверски. К тому же у меня несколько улучшилось настроение, раз поят и кормят, значит убивать не спешат. А это уже хорошо.
Я поднимаю стакан, рука предательски дрожит. Я с большим трудом останавливаю её взглядом. Поднимаю голову и вижу заинтересованную морду Слона.
— Ты чего — телепат?
— Да нет, почему? Это, в принципе, каждый может. Это называется аутогенная тренировка.
— Какая? — встревает Блин.
Но я вливаю содержимое стакана в горло, ни разу даже не сглотнув. Это меня научил один алкаш пить. Он всякую гадость жрал и не морщился. А я тогда только начал аптеку потреблять. Мне ещё противно было и тяжко. Вот он и научил меня не глотать, а вливать жидкость в горло, не успевая распробовать.
Вот и сейчас этот фокус сработал. Он всегда в пьющих компаниях срабатывал. Уважают у нас на Руси тех, кто пить умеет. Я поставил стакан на стол и заметил одобрительные и потеплевшие взгляды бандитов.
Закусывать я не стал спешить. Я посидел, опустив веки, слушая, как побежала застоявшаяся кровь по жилам. Мои непрошеные собутыльники не прерывали молчания, и я наслаждался. На меня накатывала приятная теплота, проходила скованность и напряжённость. Что ни говори, а для снятия стресса лучше родимой нашей горькой водочки ничего нет.
Посидел я так, потом разлепил веки и потянулся к тарелке с курицей. Взял ножку и стал с удовольствием грызть. Курочка была что надо!
— Аппетит у тебя хороший, — похвалил Слон. — Ты ешь и слушай сюда, слушай и делай выводы. Только не бесись, а вникай. Вникай — как курицу жуёшь — не спеша. Понял?
Я покивал головой. А чего мне — жалко, что ли, выслушать? Пускай расскажет, что там у него наболело. Послушаем.
Антон Круглов, по прозвищу «Слон»
Город Мытищи, Московская область
Подвал восьмиэтажного «Сталинского» дома
Пятница, 27 февраля. 11 часов 10 минут
А ничего этот мужик держится. Школа. Только что-то у меня от него душа не на месте. Ой, не нравится он мне. Нет, не то чтобы он мне совсем не нравился. Мужик он крепкий, я таких люблю. Но что-то есть в нём опасное. Он же с нами боролся в своём «Витязе». И как он нас по переходу раскидывал, я тоже помню. К тому же сам сказал, что офицер. Правда, бывший, но всё же.
Хотя, время сейчас такое, что офицерство тоже разное. Спешить мы, конечно, с ним не будем. Нам в любом случае лишняя «мокруха» ни к чему, тем более — не оплаченная. У нас такая профессия, что любая кровь может потом лечь на приговор последней точкой. По мне — так и вовсе никого бы не кончать.
Наливаю я второй стакан этому Соколову, и начинаю медленно и неспешно излагать ему свою точку зрения на то, что произошло с ним, а то, похоже, он сам до конца не понимает.
— Значит так, — говорю я ему. — Я тебе расскажу, что произошло, а ты следи за мыслью. Усёк?
Он кивает. Делает вид, что ему всё до фени, а сам глазами так и стреляет. На лице ни одна жилочка не дрогнет, только глаза зырк да зырк. Ну ничего — пускай позыркает. А я продолжаю, словно и не замечаю его бегающих по сторонам глазок. Пускай думает, что он тут всех умнее.
— Значит, такой расклад получается. Сегодня утром совершено вооружённое нападение на семью некоего богатого коммерсанта. В результате нападения убиты или тяжело ранены водитель, телохранитель, и жена этого коммерсанта, а так же охранник дома, в котором проживает этот господин со своей семьёй. Взят в заложники, а попросту говоря — похищен, сын коммерсанта.
Во время преследования нападавшим удалось оторваться и захватить другую машину, а своей перегородить тоннель подземного переезда под железнодорожной насыпью. Во время попытки милиции оттащить эту машину и освободить себе проезд, она была подожжена, и взрывом убиты, или тяжело ранены, по крайней мере, два милиционера, если к ним ещё не добавились гражданские лица, находившиеся поблизости.
Таким образом, мы имеем, — я сделал вид, что считаю, — шесть трупов, или тяжело раненых. Среди них одна женщина, три сотрудника охранных организаций и два милиционера.
Что из этого следует? Из этого следует, что теперь нападавших будут брать, в случае если найдут, особенно жёстко. Как правило — в таких случаях стараются не брать, а кончать на месте. Далее, в случае поимки и ареста, почти всем участникам нападения при таких раскладах грозит вышка.
Я замолчал и смотрел на Валеру. Он, гад, делал вид, что его это не касается. Хотя, опять же, по глазам было видно, что это его очень даже колышет. Оооочень. Ну-ну, пускай повыпендривается, посмотрим, что он дальше скажет.
Я его щадить не собирался и продолжил:
— А одним из участников нападения был не кто иной, как Валерий Соколов, бывший офицер элитного спецподразделения «Витязь», ныне — бомж и пьяница, который сидит передо мной и ест бандитскую колбасу и курицу, запивая водкой.
Я сделал паузу и опять посмотрел на него. Он сидел прищурясь, сжимая в кулаке стакан. Сидел и молчал.
