Анонимный автор - Молчание Апостола
Она потерла переносицу пальцами.
– Артур, сейчас мы не на Виктория-стрит. И не просто можем, но обязаны быть откровенны. От этого зависят наши жизни. Ваша – во всяком случае.
МакГрегор одним глотком допил коньяк и убрал бокал в нишу бара.
– Что связывает вас с Ватиканом? Где и как вы умудрились помешать каким-то их планам, влезть в их тайны, стать для них опасным?
– Я и Ватикан?! Ну да, я католик, как и большинство шотландских горцев. Да, я появляюсь в церкви на Пасху и Рождество, но даже в детстве алтарным мальчиком я не был. Я и Ватикан? Вот это по-настоящему смешно.
– А почему мы стоим? – Эли вертела головой во все стороны. Машина действительно стояла, хотя ее могучий мотор мягко урчал.
– Потому что уже давно приехали. – Артур постучал в перегородку, и Робертсон тут же вынырнул из машины, чтобы открыть дверцу для дамы.
Глава 8
– Слава Иисусу Христу!
– Во веки веков! Аминь! – генерал сделал короткую паузу. – Вопрос pro forma, Тадеуш, но ты звонишь с незарегистрированного, надеюсь?
– Одноразовый, с предоплатой, куплен в каком-то минимарте. На это ума и опыта у меня хватило.
– Прости, не хотел обидеть. Тогда главное: что удалось вытянуть из МакГрегора?
– Абсолютно ничего, Адольфо. Он ничего не знает. Он даже понятия не имеет, что такое «Крифиос», не говоря обо всем остальном.
– Не имеет или не имел, Тадеуш? Я услышал: «Не имеет». Он что, еще жив?
– Да. Брат Максимус остался с ним, чтобы… Но за ним явно следили. И в подвал, где они были вдвоем, ворвался, если верить Максимусу, невысокий тип, может, и женщина, ослепив нашего бойца перцевым спреем и сбежав вместе с пленником.
– Топорная работа, Тадеуш.
– Извини, Адольфо, нас здесь не так много, чтобы перекрыть все входы и выходы наших схронов.
– Прости и ты меня, Тадеуш, но я не могу прислать к вам на помощь стражников швейцарской гвардии и полицию его Святейшества.
Оба помолчали.
– Подведем черту, Ваше Высокопреосвященство. МакГрегор должен быть устранен. Во что бы то ни стало.
– Генерал, но в чем же смысл? Зачем проливать кровь лишь ради ее пролития? Ведь он ни-че-го, совершенно ничего не знает!
– Зато знаем мы! И мы знаем, что «Крифиос», а, возможно, не только «Крифиос», находится в особняке МакГрегора. А значит, рано или поздно он или кто угодно еще может найти то, что найдено быть не должно.
– Но генерал…
– Именно, Тадеуш, генерал. Который отдает не подлежащий обсуждению приказ: Артур МакГрегор должен быть устранен. Быстро и эффективно.
– А как же «кто угодно еще»?
– Вам, похоже, захотелось пошутить, Ваше Высокопреосвященство? Однако это вовсе не шутка. Чтобы исключить опасность случайного доступа к «Крифиосу» кого-то из «кто угодно еще», особняк на Ланселот-Плейс должен сгореть. Дотла. Чтобы выгорело всё, до подвала включительно. Удивляюсь, как я давным давно не пришел к такому простому решению.
– Это все, генерал?
– Телефон в Темзу. По новому разовому сообщить, что приказ в отношении МакГрегора выполнен. И как выполнен. После чего новый одноразовый – тоже в Темзу. Это уже будет половина всего.
– Половина?
– Вы уже успели забыть об особняке на Ланселот-Плейс, Ваше Высокопреосвященство. Успеха вам, и слава Иисусу Христу!
– Во веки веков! Аминь!
Телефон умолк. Кардинал Кшыжовский, стоявший на мосту Путни – он питал к нему особую слабость, арочная конструкция моста чем-то напоминала мосты Рима – осмотрелся и, не увидев никого, кто был бы ближе, чем в пятидесяти метрах, разжал пальцы. Предоплаченный сотовый телефон фирмы «Верайзон», на котором оставалась еще пара сотен минут, тихо булькнул, уходя в воды Темзы. Кшыжовский схватился за голову наигранным жестом отчаяния – на всякий случай. Но нет. Никто не обратил внимания на улетевший с моста телефон. Что ж, слава Богу.
* * *– Джеймс, вам надо ставить памятник, – сказал Артур. – Камин разожжен, жилище прогрето… Надпись на памятнике будет гласить: «Лучшему дворецкому Британии».
– Я предпочел бы «Шотландии», сэр. И если уж памятник, то, если можно, еще не сейчас.
Артур расхохотался.
– Ну что вы на это скажете, милая Эли? Этот горец в карман за словом не полезет.
– Как и любой настоящий горец, сэр, – бесстрастно заметил дворецкий.
– Джеймс, – позвала Робертсона Эли, – а не трудно ли вам будет плеснуть мне – нам – еще по чуть-чуть бренди?
– Нет ничего проще, мэм, – с улыбкой, поднявшей его густые бакенбарды торчком, – ответил дворецкий, шагая к бару. Через несколько секунд два бокала и бутылка бренди стояли на столе, за которым расположились Эли и Артур. Ловким профессиональным движением Робертсон наполнил бокалы на треть и словно из воздуха материализовал изящное фарфоровое блюдечко с дольками лимона.
– Артур, и где водятся такие волшебники? – сверкнув белоснежными зубами, поинтересовалась Эли.
– В горах Шотландии, Эли. Это еще что! В юности, рассказывали, он бегом загонял по холмам оленя.
– А слышали бы вы, мэм, как я играю на волынке, – мечтательно произнес дворецкий. – Особенно An Eala Bhàn…
«Белая лебедь», – перевела Эли. – Одна из моих любимых. Не делайте удивленных глаз, Артур. На каком языке я отдавала вам команды в том кровавом подвале? Ну да, я знаю гэльский. И с полдесятка древних языков. И примерно столько же европейских. Как вы сказали: если бы за каждую страницу проработанных учебников мне давали бы пинту пива…
– Наоборот, Эли, наоборот, – рассмеялся Артур. – А какой пышечкой вы при этом стали бы…
– Ну уж нет, – отрезала Эли. – Меня моя фигура вполне устраивает.
– Меня тоже, – торопливо вставил Артур.
– Консенсус достигнут, – сказала Эли. – Бренди выпит… почти. Не пора ли нам вернуться к делам насущным, очень насущным, сказала бы я.
– Прошу прощения, Эли, – сказал Артур, – но, взлянув на ваши ручки, я вспомнил…
– Только теперь шутки в сторону, – нахмурившись, отреагировала Эли, – и комплименты тоже. Артур, ваше, а может, и наше положение очень серьезно, и…
– …И вот что я вспомнил. Бандитов в подвале было четверо. Но на руках двоих из них, включая «монсиньора», были черные шелковые перчатки.
– «Монсиньора»?
– Старший этой четверки. Он предложил называть его так. Я не спорил. Тем более, что и остальные головорезы так его называли.
– Второго в перчатках тоже титуловали «монсиньор»?
– Нет. Тот вообще молчал. Громилу, что должен был меня зарезать, звали брат Максимус. И еще одно имя я запомнил: брат Дидимус. Изощреннейший мастер пыток. Уж этого я вряд ли забуду.
– И это все, кого вы помните?
– Нет. Был еще босс всей этой шайки. Но в подвал он не спускался. Его тоже называли «монсиньором», но серьезно и уважительно, обращаясь к нему только изредка. Он сидел в машине рядом с водителем.
– Ну что ж, Артур, – сказала Эли, – для начала не так уж мало. Дай нам Бог немного времени, нароем и еще что-нибудь.
– Кстати, – сказал Артур, поднимаясь и идя к вешалке в прихожей, где он достал из кармана пальто смятую бумажку, в которую когда-то была завернута статуэтка Иштар. – А это что за ребус? И почему вы хотели, чтобы мы забрали ее собой?
– Вы удивитесь, – медленно произнесла Эли, – но профессор Лонгдейл взял с меня слово, что в случае непредвиденных обстоятельств эта бумага попадет в руки к вам.
МакГрегор приподнял брови:
– Не статуэтка? Но именно обертка?
– Фигурка Иштар для игр совершенно иного рода, – ответила Эли.
Артур положил бумажку на стол и разгладил ее ладонью.
– Что это за чертовщина? – воскликнул он.
Текст на бумажке состоял из трех абзацев на трех языках: английском, французском, и… Первые два Артур прочитал, едва пробежав по ним взглядом. На принтере была отпечатана инструкция для пользования гелем для рук. Третий абзац смотрелся какой-то тарабарщиной, хотя некоторые буквы были Артуру знакомы: «с», «е», «о» и еще с полдесятка, но остальные…
– Что это? – Он подвинул бумажку Эли. – Это на русском?
– Это на тарабарском, – хмуро буркнула она. – Будем ломать голову?
– Если и будем, то недолго, – улыбнулся Артур. – Известно: буквы в английском и русском разнятся существенно, а посему пройдем-ка в кабинет.
Он встал и направился к дверям кабинета. Эли, пожав плечами, двинулась за ним с таинственной бумажкой в руке.
Сев за компьютерный столик и подвинув к себе ноутбук, МакГрегор протянул руку за «тарабарской» бумажкой. Положив ее рядом с ноутбуком, он внимательно посмотрел на первые строки абзаца, написанного кириллицей.
«Ещ5 Фкегкб?!ьг ифкщтуегу ЬфлПкупщкгюу
Вуфк Ышк1 Ш рщзу ершы зфзук цшдд пуе ещ нщг…»
– Ну и так далее. Это хоть что-нибудь значит по-русски? – спросил он Эли.
