Виктор Фёдоров - Бенефис двойников, или Хроника неудавшейся провокации
- Сын Сталина Яков? - удивился Скойбеда.
- Сын Якова Свердлов, - догадался Семинард. - А этот, второй, его отец, так?
Козлов замотал головой:
- Второй - никто иной, как Феликс Эдмундович Дзержинский.
- Как Дзержинский?! - поперхнулся Семинард. - Он же лысый! Вот Дзержинский.
Он указал на портрет в правом углу кабинета.
- Не похож.
- Совсем не похож, - подтвердил Скойбеда.
- Вы так считаете? - хитро прищурился Козлов. - А вот смотрите.
Он снял фуражку, достал из нее химический карандаш и принялся рисовать. Сперва нарисовал на лысом черепе короткий ежик волос, затем усы и бородку клиныщком.
- Ну, а теперь? - спросил он наконец.
- Теперь вроде похож, - сверился с оригиналом полковник. - Но это ж ерунда, он же помер. Хороший был чекист.
Генерал и полковник выпили.
- И Свердлов тоже помер, - сказал Скойбеда.
Они выпили и за Свердлова, закурили "Стрелу".
- Леша, - Семинард затянулся. - Ты, мне помнится, отпуск не догулял. Давай-ка, брат, собирай чемодан и вперед!
- Никак нет ! - ответил Козлов.
- Хороший службист, - обрадовался Скойбеда.
__ Товарищ полковник, - начал Козлов. - Помните, я говорил вам , что противник готовит удар там, где мы его не ждем?
- Ну, - Семинард на помнил ничего.
- Так вот, я также говорил, что информация по делу "Свиньи" - не более, чем отвлекающий маневр.
- Ну-ну... - Семинард начал нервничать.
- А главный удар надо ждать здесь, - капитан ткнул в фотографию.
- Где? - хором спросили Скойбеда и Семинард.
- На Красноай Площади. Ну, посудите сами: Свердлов-двойник, Дзержинский-двойник. Что дальше - Киров, Жуков, Плеханов?
- Кто такой Плеханов? - спросил Скойбеда.
- Прапорщик-коптерщик у нас на вещевом складе, - пояснил Семинард.
- А-а...
- Вы представляете? - разошелся Козлов. - Весь Совнарком двойников!
- Но зачем? - выкатил глаза Семинард.
- Все очень просто, - Козлов принялся ходить вокруг стола. Генерал с полковником следили за ним, вертя головами. - Одно дело - напугать 20 Членов Политбюро, другое - посеять панику на всю страну!
- На всю страну! - ужаснулся полковник.
- Вот смотрите, - Козлов остановился. Семинард со Скойбедой, по инерции еще слегка повертев головами, замерли тоже. - Седьмое ноября , идет демонстрация, миллионы людей сидят у своих телевизоров, и тут...
- И тут? - схватился за сердце Семинард. "Стрела" упала из его рта на ковер и задымила.
- И тут, - Козлов сделал страшное лицо, - разверзается земля под Кремлевской стеной и оттуде вылезаюм все наши двойнеики. Эта крупномасштабная акция, их надо найти.
Семинард выпучил глаза, казалось, они вот-вот лопнут.
Скойбеда даже прикрыл уши руками. Опустошенный Козлов опустился на стул.
Первым очнулся Скойбеда. Вспомнил, что он комендант Кремля:
- Значит так: фотографию размножить, раздать вашим и нашим, подключить МВД, Козлов, неделя сроку, семь суток, в часах вычислишь сам, - руководить операцией " Яков и К".
- Есть!
Семинард ничего не понимал и только поскрипывал сапогами, время от времени делая умное лицо. Именно в эти мгновения Козлову хотелось запустить в начальника маленьким бюстиком А.С. Пушкина, стоявшим на боковом столе.
- Оружие на задание не брать, форму - сменить! - продолжал отдавать указания генерал.
Семинард наконец-то пришел в себя и судорожно глотнул горилки из стакана.
- Связь со мной через каждые три часа, - он попытался овладеть ситуацией.
- Нет, со мной через каждые два! - Не согласился Скойбеда.
- Связь с обеими через два с половиной часа, - пришел к компромиссу Семинард. - Все, капитан, можете быть свободны.
Козлов вышел. Скойбеда принялся убирать стаканы в портфель.
- Ну, держи кардан! Пойду своим орлам пистон вставлять.
- Иди, иди. - процедил Семинард, когда дверь за генералом закрылась. - Раскомандовался здесь, генералиссимус вонючий!
Он достал из одного из вделанных в стену шкафов папочку, открыл, минут пять читал, затем сказал вслух:
- Анкетка ничего, с другими там и не держат, но вот с гербарем я, пожалуй, дам ему просраться!
Семинард знал, что любое увлечение есть отвлечение от генеральной линии. Это - слабость, пусть маленькая, но делать из мухи слона на Лубянке умели.
Возвращаясь от Семинарда, Скойбеда встретил шефа Лубянки, только вчера вернувшегося из отпуска.
- Ну, как там, на курорте? - спросил Скойбеда.
- Хорошо, - ответил шеф. - Но мало. Два месяца - как один день. А сейчас хреново, аклиматизация... Тут у нас завтра, поди, снег повалит, а там - лето, теплынь. Погоди-ка, - он принюхался. - А ты что, пьешь, что-ли, на работе?
- Имею право! - Скойбеда похлопал себя по лампасам. - Не петушек!
- А, поздравляю! - протянул руку шеф. - А я сразу не заметил. Но все равно, на службе пить нельзя. Не положено.
- Да я выпил-то всего ничего, - отмахнулся Скойбеда. - С этим самым твоим, Семинардом. Ты смотри за ним, попивает чертяка горькую! - и, придвинувшись к уху , добавил:
- Копает он под тебя, вмесе с Козлом со своим на пару!
Шеф почесал макушку.
ГЛАВА 9
Москва. Платформа станции метро "Маяковская". 27 октября. 17-00.
Час пик. В начале платформы - Сэм Стадлер. На нем бежевый плащ, в руках цветы. Людской поток раскручивает Стадлера и швыряет из стороны в сторону. Из пяти гвоздик в его руках уцелело только две.
- Поезд идет в депо, - разнеслось по платформе. - Освободите вагоны!
Хлынувшая из дверей толпа припечатала Стадлера к стенке и он оказался нос к носу со Стерлинговым. В руках тот держал торт-бизе в коробке.
- Привет, - привычно улыбнулся Стерлингов. - Заждались?
Стадлер промолчал.
- Опять деловая встреча? Или вы собрались на похороны? - Стерлингов бросил взгляд на цветы.
Советолог что-то буркнул и отвернулся. Он понял, что пистолета ему сегодня не дождаться.
- А, не желаете разговаривать? - услышал он насмешливый голос Стерлингова. - А зря: я принес вам то, что вы просили.
Стадлер в изумлении обернулся.
- Здесь, - Стерллингов указал на торт, - под слоем бизе, в полиэтиленовом пакетике, найдете интересующую вас вещь.
Стадлер, не отрываясьь, смотрел на коробку, не зная, как ему быть.
- Можете воспользоваться им незамедлительно, - продолжил Стерлингов. - Вы же заказали эту штуку из-за меня, не так ли?
Стадлер чувствовал себя, как в ренгеновском кабинете: этот улыбчивый симпатяга видел его насквозь.
- Сколько я вам должен? - еле выдавил он из себя.
Уголки губ Стерлингова достигли ушей:
- Считайте, что это наш русский сувенир. Вроде матрешки. Единственное одолжение, которое вы можете мне сделать...
- Что же?
- Все те же пятнадцать минут тет-а-тет. И возьмите тортик - это придаст вам уверенности.
Стадлер взял коробку, взвесил на руке: тяжелая.
- В целях экономии вашего драгоценного времени могу подбросить вас до гостиницы. По дороге и поговорим.
Советолог еще колебался.
- Чего вы опасаетесь? - улыбнулся Стерлингов. - Вы теперь вооружены. Это я должен вас опасаться. Ну, пошли?
Они поднялись по экскалатору вверх. У входа стоял знакомый серебристый "Мерседес", за рулем сидел бугай, закрывший плечами все лобовое стекло. Стерлингов открыл заднюю дверь, пропустил вперед Стадлера и сел рядом.
- Это Айвар Лупиньш, - указал он на бугая. - Мой личный шофер. Но чаще он просто сидит в машине, чтоб ее не угнали, он латыш.
- Я-я, - подтвердил Лупиньш по-латышски.
- При нем можете говорить о чем угодно, - разрешил Стерлингов. - Айвар не понимает по-русски. Но в остальном человек незаменимый. Верно, детка?
- Я-я.
"Мерседес" тронулся с места. Стерлингов предложил советологу сигару, тот отказался.
- Ну что ж, - Стерлингов, закурив, выпустил подряд пять колец прозрачного дыма, Стадлер принюхался: слава Богу не кубинские. - Вы, мистер Розанблюм, видимо, ждете от меня объяснений? Думаю, будет разумно с моей стороны рассказать немного о себе.
Стерлингоа глубоко затянулся и закрыл глаза.
"А вот сигары курить он не умеет", - отметил про себя Стадлер.
- Дество мое не было радостным, - начал свой рассказ Стерлингов. Детский дом, казенные вещи, издевательства старших ребят. Я рос забитым и озлобленным волчонком, за обедом мне доставался самый постный кусок. И даже те, кого я считал своими лучшими друзьями не, упускали случая посмеяться надо мной.
- О-ля-ля! - тяжело вздохнул Лупиньш.
- Да, Айвар, да, как ни грустно, но это так. - Стерлингов выпустил еще несколько колец. - Единственное воспоминание о детском доме - это большая белая простыня, на которой меня подвешивали к потолку. Затем ПТУ в городе Казани, по окончании которого я получил диплом слесаря и отбитые почки. Девушки избегали даже смотреть на меня. Потом завод, бригада коммунистического труда: там я научился пить водку, а позднее - и одеколон. Не мог ни дня прожить без клея "Момент".Поверьте, я представлял собой жалкое зрелище.
Стерлингов замолчал, чтобы сделать затяжку. По видневшимся из-за спины щекам Лупиньша текли крупные мужские слезы.
