Ричард Фримен - Око Озириса
— Это — чудовищная и нелепая несправедливость! — воскликнул я.
— Да, — согласился Торндайк, — но это еще ничто в сравнении с абсурдом, на который мы наталкиваемся при детальном рассмотрении пунктов 2-го и 3-го. Обратите внимание: завещатель хотел быть погребенным в определенном месте, он также хотел, чтобы брат его получил наследство. Но если мы внимательно прочтем пункты 2-й и 3-й, мы увидим, что он сделал фактически невозможным выполнение своей воли. Он желает быть погребенным в определенном месте и выполнение своей воли возлагает на Годфри. Но он не дает Годфри никаких полномочий и ставит ему на пути непреодолимые препятствия. Ведь до тех пор, пока Годфри не станет душеприказчиком, он не имеет ни власти, ни полномочий, чтобы привести в исполнение завещание, а до тех пор, пока все условия не будут выполнены, он не может стать душеприказчиком.
— Ужасная чепуха! — воскликнул Джервис.
— Да, но это еще не самое худшее, — продолжал Торндайк. — С момента смерти Джона Беллингэма на сцену выступает его труп, который будет где-то погребен, где бы он ни умер. Но если он не умер в одном из упомянутых приходов, — что в высшей степени невероятно, — его тело в настоящее время погребено где-нибудь в другом месте. В таком случае условия пункта второго не выполнены в настоящее время, и, следовательно, Джордж Хёрст автоматически становится вторым душеприказчиком.
Но выполнит ли Джордж Хёрст условия второго пункта? Вероятно, нет. Зачем ему? В завещании нет никаких указаний на это. Он возлагает все обязанности на Годфри. С другой стороны, если Хёрст выполнит условия второго пункта, он перестанет быть душеприказчиком и потеряет наследство в 70000 фунтов стерлингов. Мы можем быть вполне уверены, что он не сделает ничего подобного. Таким образом, рассмотрев оба эти пункта, мы видим, что воля завещателя может быть выполнена только в том случае, если бы он умер в одном из упомянутых приходов, или если бы тело его было препровождено сейчас же после смерти на одно из кладбищ этих приходов. Во всех других случаях совершенно очевидно, что он будет похоронен в каком-нибудь ином месте, а не в том, в котором ему хотелось бы, — и в таком случае брат его останется ни с чем.
— По-моему, Джон Беллингэм никогда не мог иметь этого в виду, — сказал я.
— Очевидно, нет, — согласился Торндайк. — Это явствует из самого завещания. Обратите внимание, он завещает 5000 фунтов стерлингов Джорджу Хёрсту в том случае, если будут выполнены условия второго пункта. Но он ничего не завещает своему брату в том случае, если они не будут выполнены. Очевидно, он и не допускал такой возможности.
— Но, — возразил Джервис, — Джеллико ведь предвидел возможность недоразумений и указал на них своему клиенту.
— Вот именно, — сказал Торндайк. — Тут есть какая-то загадка. Насколько нам известно, он энергично возражал, но Джон Беллингэм был непреклонен. Можно понять, что человек упорно настаивает на самом глупом и нелепом распределении своего имущества, но чтобы он настаивал на сохранении определенного текста завещания после того, как ему было доказано, что такой текст несомненно уничтожит его же собственные распоряжения?.. Нет, здесь кроется какая-то загадка, к которой необходимо отнестись очень внимательно!
— Если бы Джеллико был заинтересованной стороной, — сказал Джервис, — то можно было бы заподозрить, что он принимал в этом участие. Но условия второго пункта ни в какой мере его не затрагивают.
— Нет, — сказал Торндайк, — извлечет выгоду из всей этой путаницы один только Джордж Хёрст. Но, насколько мне известно, он не был знаком с условиями завещания, и у нас нет никаких данных считать его так или иначе ответственным за эту путаницу.
— Теперь практический вопрос, — сказал я. — Что же будет дальше? И что можно сделать для Беллингэмов?
— Весьма возможно, — ответил Торндайк, — что Хёрст предпримет какие-нибудь шаги. Он является непосредственно заинтересованной стороной. Он, вероятно, обратится в суд, чтобы добиться разрешения признать смерть и привести в исполнение завещание.
— А суд что скажет?
Торндайк усмехнулся.
— Решения суда зависят от его идиосинкразии, от его темперамента, и предугадать их нельзя. Могу сказать одно: суд неохотно дает разрешение признать факт смерти. Конечно, будет произведено энергичное расследование — без сомнения, крайне неприятное: суд будет тщательно проверять все доказательства, причем будет, конечно, сильно склонен считать завещателя живым. Но, с другой стороны, известные факты говорят за то, что он умер, и будь завещание менее запутано, а заинтересованные лица — единодушны в поддержании ходатайства, — ходатайство их могло бы быть удовлетворено.
Но, конечно, в интересах Годфри следует опротестовать это ходатайство, раз он не в состоянии представить доказательства, что условия пункта второго выполнены. Может быть, он в состоянии выставить какие-нибудь соображения, говорящие за то, что Джон еще жив. Но, во всяком случае, его протест как лица, которому завещатель намеревался оставить все свое имущество, будет иметь большой вес в глазах суда.
— Неужели? — воскликнул я. — Тогда становится понятным странный поступок Хёрста. Какой я болван! Я совершенно забыл рассказать вам о нем! Хёрст пытался прийти к полюбовному соглашению с Годфри Беллингэмом.
— Да? — сказал Торндайк. — К какому же соглашению?
— Он предложил следующее: Годфри должен будет поддержать перед судом его и Джеллико ходатайство о признании факта смерти и о приведении в исполнение завещания. Если их ходатайство будет удовлетворено, Хёрст обязуется выплачивать Годфри 400 фунтов стерлингов в год до самой его смерти, причем это соглашение должно оставаться в силе, какие бы случайности потом ни последовали.
— Что он под этим подразумевает?
— То, что если тело будет со временем найдено и условия пункта второго будут выполнены, Хёрст сохранит за собой все имущество и будет продолжать выплачивать Годфри 400 фунтов стерлингов в год.
— Хо-хо! — воскликнул Торндайк, — это предложение очень и очень странное!
— Чтобы не сказать «подозрительное», — добавил Джервис — Я не думаю, чтобы суд одобрил такую сделку.
— Закон не одобряет сделок, целью которых является обход каких-нибудь пунктов завещания, — ответил Торндайк. — Впрочем, ничего нельзя было бы возразить против предложения Херста, не будь в нем оговорены «все случайности». Если завещание совершенно невыполнимо, то здравый смысл рекомендует всем наследникам прийти к какому-нибудь полюбовному соглашению во избежание излишней судебной волокиты. Если бы, скажем, Хёрст предложил выплачивать Годфри 400 фунтов стерлингов в год до тех пор, пока тело не будет найдено, но при условии, что в случае нахождения его Годфри в свою очередь будет выплачивать ему такую же сумму, то возражать было бы нечего. Но оговорка насчет «всех случайностей» существенно меняет дело. Конечно, может быть, здесь простая жадность, но во всяком случае это наводит на некоторые весьма интересные размышления.
— Конечно, — сказал Джервис, — желал бы я знать, есть ли у него какие-нибудь основания предполагать, что тело будет найдено? Отсюда, конечно, не следует, что они у него есть. Возможно, что он просто хочет воспользоваться бедственным положением Беллингэма, чтобы прибрать в свои руки все состояние.
— Если я не ошибаюсь, Годфри отклонил его предложение? — спросил Торндайк.
— Да, отклонил, и очень решительно. Мне кажется, что они наговорили друг другу много неприятных вещей по поводу самого исчезновения Джона.
— А! — протянул Торндайк. — Это жаль. Если дело пойдет в суд, оно неизбежно вызовет много неприятных прений и еще больше неприятных газетных толков. И раз у заинтересованных лиц уже вкрались подозрения относительно друг друга, то решительно ничего нельзя сказать, чем дело может кончиться.
— Совершенно верно, черт возьми! — воскликнул Джервис.
— Мы должны попытаться удержать их от излишнего скандала, — сказал Торндайк.
— Но вернемся к вашему вопросу, Барклей. Что же делать? Хёрст, наверно, скоро предпримет какие-нибудь шаги. Не знаете ли вы, будет ли Джеллико на его стороне?
— Нет, не будет. Он отказывается предпринимать какие-либо шаги без согласия Годфри, по крайней мере, он так говорит теперь. Он сохраняет самый корректный нейтралитет.
— Это хорошо, — сказал Торндайк. — Хотя он может совершенно переменить позицию, когда дело дойдет до суда. Из того, что вы сказали, я заключаю, что Джеллико предпочел бы привести в исполнение завещание и покончить с этим делом. Это вполне естественно, поскольку он получит по завещанию две тысячи фунтов стерлингов и ценную коллекцию. Поэтому мы не сделаем большой ошибки, если примем, что хотя Джеллико и будет сохранять видимый нейтралитет, все же он скорее будет действовать в интересах Хёрста, чем в интересах Беллингэма. Отсюда вывод: что Беллингэму необходим хороший советчик, а если дело пойдет в суд, — то хороший адвокат.
