Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского
— Какой гарсон?! — возмутился я. — Делай, как я велел. Ты принесешь вино, а я разолью его по бокалам. С удовольствием поухаживаю и за Робертом, и за тобой.
Французишка отправился вниз, а я вернулся в номер. Вилсон с нетерпением ждал меня.
— Думаю, твои предосторожности излишни, — промолвил он.
— Какие предосторожности?
— Ты послал слугу на разведку, — сказал Роберт.
— Я послал его за вином! — ответил я.
— За вином? Что за идея? — удивился англичанин.
— Потом объясню! — прекратил я расспросы. — Извини, но я вынужден попросить тебя нести караул. Приоткрой дверь и следи за коридором, а я обыщу пана Гржиновского. И кстати, это точно он, пан Гржиновский?
— Конечно, он. Кто же еще?
— Тебе лучше знать! Это же ты проехал с ним через всю Россию, — бросил я.
— Нужно поскорее уйти. Что за странная идея — послать слугу за вином. Теперь трактирщик запомнит нас, — проворчал Вилсон.
— Тебя трудно не запомнить, — сказал я.
Роберт окинул взглядом свой ярко-красный мундир, с неудовольствием пожевал губы и промолвил:
— Я намерен доложить обо всем его величеству Александру, но совершенно не горю желанием объясняться с вашей полицией.
— Вот я и стараюсь сделать так, чтобы запомнили не нас, а мосье Каню, — ободрил я Вилсона.
— Его найдут, а он укажет на нас.
— Не найдут — это моя забота.
Во время нашего разговора генерал через приоткрытую дверь следил за коридором. А я, откинув покойного на спинку стула, исследовал его карманы. Сюртук пана Гржиновского топорщился так, что не оставалось сомнений: его обыскали до нас. Серебряные часы на цепочке свисали между колен. Вероятно, по незнанию убийца упустил из виду потайной карман. В нем я обнаружил сложенный вчетверо лист и незаметно для англичанина переложил бумагу к себе.
— Ничего нет, — буркнул я. — Все карманы вывернуты, его обчистили.
— Не думаю, что это был простой грабитель, — промолвил англичанин.
— Конечно, нет. Грабитель забрал бы часы.
Я потянул за цепочку и переместил луковицу часов на колени убитого.
— Сюда идет твой слуга, — сообщил генерал.
Вилсон посторонился, и я выглянул в щелку. Жан Каню был один. Когда он приблизился, я приоткрыл дверь и протянул руку за бутылкой:
— Давай вино! Молодчина, Жан. Стой тут. Если кто появится, постучи в дверь, — приказал я.
— Сударь, вы обещали налить мне вина! — прошептал мосье Каню.
— Blimey![11] Жан! I did not know you are such a rat![12] Десять минут побыл роялистом, а уже стал невыносимым! Неудивительно, что французы казнили вас связками!
Я закрыл дверь перед его носом.
Роберт с брезгливым выражением рассматривал мертвеца.
— Что-нибудь обнаружил? — спросил я.
— Я пытаюсь разглядеть, сколько показывают его часы, — сказал Вилсон. — Хочу узнать время смерти.
— А что, изобрели механизм, который прекращает ход со смертью владельца? — хмыкнул я.
— Часы могли разбиться, если Гржиновский сопротивлялся, — промолвил Роберт.
— Он не сопротивлялся. Его убил кто-то, хорошо ему известный. Возможно, это был связник, который получил нужные сведения и оборвал связь. Так что ты помог и французскому шпиону, и нашей контрразведке. Теперь за паном Гржиновским можно следить сколько угодно: он никуда не убежит.
— Не злорадствуй, — вздохнул Вилсон. — Я с ним пол России проехал. А теперь вот над трупом стою. Эх, хотелось как лучше.
Не спрашивая моего мнения, он покинул номер и направился к лестнице. Я вышел следом, вытолкнул попутно любопытного мосье Каню, сунул ему пару целковых:
— Жан! Бегом к трактирщику! Скажи, что это лучшая гостиница, еще чего-нибудь наплети, пока мы не выйдем!
— Э-э, сударь…
— Поторопись, говорю! Иди впереди сэра Роберта! А мы тебя на улице подождем!
Я подтолкнул мосье Каню, и он поспешил вперед, обогнал Вилсона и ринулся вниз по лестнице. Когда мы спустились, трактирщик бил поклоны французишке, а тот высокомерно трепал хозяина по плечу.
Мы вышли из гостиницы и остановились у кареты. Роберт забрался внутрь и, высунув голову, с беспокойством оглядывался по сторонам. Я хотел было сказать, чтоб он ехал, не дожидаясь мосье Каню. Но тут Жан вышел на улицу, кивнул на вторую избу и с глумливой улыбочкой воскликнул:
— Друзья, а тут, оказывается, квартируется прелестная особа, мадемуазель Мими. Хозяин очень рекомендует-с…
— Непременно навестим ее в следующий раз, — сказал я, вталкивая французишку в карету.
Сам Вилсон остановился в Демутовом трактире. Выйдя из экипажа вместе с ним, я сказал:
— Боб, ты упомянул, что просил Хоречко быть поосторожнее.
— Да, — кивнул он. — Нескольких агентов убили у нас под носом, они даже отъехать далеко не успевали, а всех их я отправлял в Москву передать де Санглену эту фразу — про жену Цезаря. Вот я и сделал так, чтобы донесение попало в твои руки.
— Решил, что до Лондона убийцы не доберутся, — кивнул я. — Что ж, при первой возможности обо всем доложим государю императору. See you later, alligator…
— …or a wild crocodile[13], — закончил Роберт.
Глава 5
Едва мы отъехали от трактира, я достал бумагу, обнаруженную у убитого пана Гржиновского. Это оказались «Санкт-Петербургские ведомости» за 15 июня сего года. Обычная газета, ничего примечательного в ней я не обнаружил: ни пометок, ни записей. Разве что привлекло внимание объявление о том, что некий господин Христиан Венстер приглашает почтенную публику посмотреть опыт с его гидростатической машиной, которая держит человека в воде, не давая ему утонуть.
«Но для чего-то же таскал шляхтич эту газету, да еще и в потайном кармане? И как она попала к нему? Газета ведь старая, июньская! Сейчас август, а он вчера только прибыл. А может, она служит опознавательным знаком?»
Я еще раз пробежал текст глазами и вновь не обнаружил ничего подозрительного. Ну, конечно же объявление об опытах с гидростатическими машинами не в каждом выпуске печатают.
— Что еще за Венстер? — буркнул я.
Голос мой прозвучал добродушно, и мосье Каню решил воспользоваться моментом в своих интересах.
— Сударь, вы не могли бы-с отпустить меня нынче-с вечером-с? — попросил он.
— Хочешь вернуться в гостиницу, проведать мадемуазель Мими? — догадался я.
— Трактирщик-с сказал, что другой такой ни в Петербурге-с, ни в Москве-с не сыщешь, — с чувством промолвил французишка.
— Жан, тебе скоро пятьдесят лет, а ты бегаешь за каждой юбкой!
— Так вы отпустите меня-с? — взмолился каналья.
— Думаю, ты сам не захочешь, — буркнул я.
Дома я спрятал газету и велел мосье Каню приготовить мыльную пену и бритву.
— Вы будете-с бриться? — удивился он. — Лучше-с пойти к цирюльнику-с…
— Я буду не бриться, а брить, — ответил я. — Я обещал налить тебе вина, но не сдержал слова. Вот и решил побрить тебя. В качестве компенсации.
Жан, скривив недоверчивую физиономию, приготовил мыльную пену, полотенце и бритву. Я усадил его перед зеркалом и обмотал простыней. Он настороженно вертел головой с бакенбардами и пышными усами:
— Сударь, что вы задумали-с?
— Ты же собрался нанести визит мадемуазель Мими, — сказал я, работая помазком. — Значит должен выглядеть как приличный человек, а не сатир.
Я взял бритву и твердым движением удалил бакенбарды с его правой щеки.
— Что вы делаете, сударь, барин вы мой?! — взвыл каналья.
— Черт подери, Жан! Не дергайся, а то без ушей оставлю!
Мосье Каню сдался и с кислой физиономией наблюдал, как я разделался с его бакенбардами и усами. Я не слишком старался и, оставив бритву, велел ему самому подчистить оставшиеся кустики.
— И что на вас нашло, сударь? Что за прихоть такая-с?!
— Ты должен непременно сменить платье, — сказал я. — Вот куда твое «р» грассирующее деть, ума не приложу. Самое лучшее, чтобы ты в ближайшее время держал язык за зубами.
— Да что-с стряслось, сударь? — едва ли не плакал Жан.
Он привстал со стула и, вытянувшись к зеркалу, подчищал бритвою подбородок.
— Этот пан Гржиновский, — промолвил я, — он сидит там, в гостинице, с ножом под лопаткой.
— Как? — безразличным тоном переспросил французишка.
— С ножом под лопаткой, — повторил я.
Смысл сказанного наконец дошел до Жана. Он плюхнулся на стул и воскликнул:
— Как?! Вы убили-с его?!
— Тише! Тише! — возмутился я. — Кто его убил, еще не придумали. Но тебя там очень хорошо запомнили.
— А-а… э-э… — тянул мосье Каню.
— Сам виноват, нечего было чаевыми разбрасываться! И это твое картавое «р»! — объяснил я.
— Эх, сударь, я столько лет вам служу-с! А вы?! Вечно вы надо мною шутить изволите-с! — завел старую шарманку Жан.
