Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
— Доброе утро.
Вместо приветствия садовник шмыгнул носом и подозрительно на него уставился.
— Неплохой у вас тут бассейн, — добродушно продолжал Маллет.
— Еще бы он был плохой, когда в него такие деньжищи вбухивают, — услышал инспектор в ответ.
— О! Дорого обходится?
— Целое состояние, чтобы соорудить, и еще одно, чтобы все это работало. Деньги, мол, не проблема! Нет чтобы мне на мои теплицы что-нибудь подкинуть! Опоры для горошка не могу попросить, чтобы на меня небеса не разверзлись! Нет, тут всегда одно и то же! «Дженкинс, мне это не по карману!» «Дженкинс, сад обходится мне слишком дорого!» Зато вот любимый бассейн его величества — ну, это совсем другая история!
Он с отвращением плюнул в воду. Реакция Маллета, видимо, отразилась на его лице, потому что садовник поспешил добавить:
— Да не бойтесь! Я сейчас буду воду менять.
— Не похоже, чтобы это было так нужно.
— Нужно? Конечно, никому это не нужно. И все равно. Два раза в неделю, пока его величество пребывает здесь, бассейн полагается чистить. Хорошенькая работенка для англичанина, а? Драить ванну для кучки иностранных актеришек! Вода-то покупная, между прочим! Потеря денег и потеря времени, вот как это называется.
— И много времени это занимает?
— Два часа — чтобы слить воду, четыре часа — чтобы набрать. И пока еще всю плитку протрешь.
— А как сливается вода?
— Вот смотрите. Прямо рядом с вами видите краник? Поворачиваете его — вода и вытекает. А чтобы наполнить, надо вон тот повернуть. Вот и вся премудрость.
— Большое спасибо. Может быть, вы сможете мне помочь. Наверное, сначала я должен представиться…
Разговор Маллета с садовником продолжался добрую четверть часа. Затем инспектор удалился, оставив садовника мрачно наблюдать за тем, как убывает вода, явно преисполненного решимости не делать ничего, пока бассейн не опустеет.
Вернувшись в дом, Маллет прямиком направился в кабинет, Гус говорил по телефону. Положив трубку, он повернулся к Маллету, и лицо его было гораздо более жизнерадостным, чем за час до того.
— Вы оказались совершенно правы, инспектор, — сообщил он. — Это происшествие… наша невосполнимая утрата стала огромной сенсацией. Гораздо большей, чем я предполагал, а уж я-то в сенсациях разбираюсь. Я уже дал три телефонных интервью прессе. Надо думать, теперь прокатчики поменяют свое первое впечатление от «Эми Робсарт». Я же говорил, что во всем есть своя светлая сторона! — добавил он.
— Говорили, — признал инспектор. — А теперь, мистер Константинович, у меня к вам одна просьба. Я ухожу и вернусь сюда вечером. Можно ли сделать так, чтобы собрались все, кто ночевал здесь вчера?
— Это можно устроить, инспектор. К какому времени?
— Я приду к десяти.
— Замечательно. Алло? Да? Мистер Константинович слушает… Конечно, у меня найдется, что сказать вашим читателям. Трагическая гибель пленительной юной звезды, только вознесшейся на самый пик своей славы, снявшись в картине, которую критики единогласно признают…
Маллет оставил Гуса наедине с телефоном и вернулся в полицейский участок. Его восторженно поприветствовал сержант Паркинсон.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
— Да, — ответил Маллет. — Вы можете мне сказать, где находится контора местной водопроводной компании.
На лице Паркинсона проступило разочарование.
— Я сам вас отведу, — ответил он. — Но я имел в виду… я надеялся… видите ли, я думал, вы захотите, чтобы я что-нибудь сделал, понимаете?
— Мне ничего не нужно. По крайней мере, не сейчас. Но я бы очень хотел, чтобы сегодня в десять часов вечера вы пришли к дому мистера Константиновича. Возможно, тогда нам найдется что сделать.
Не удостоив сержанта объяснением, Маллет распрощался с ним на пороге водопроводной компании. Здесь он расспросил толкового молодого инженера. Инженер встретил Маллета с недоверием и в начале беседы откровенно скучал, но чем дальше, тем больше разгорался его интерес, и в конце концов он охотно взялся за дело.
VКомпанию, собравшуюся в танцевальном зале после ужина, прошедшего почти в полном молчании, веселой назвать было нельзя. Гус, который, в отличие от остальных, сохранял спокойствие, предложил партию в покер. Он всегда был хорошим игроком, и в этот раз никто не мог с ним тягаться. Женевьева казалась вялой и погруженной в собственные мысли, Дик нервничал, Тедди злился на свои карты, на всех собравшихся и на самого себя. Все, за исключением Гуса, существенно облегчившего к тому моменту карманы гостей, были только рады, когда с десятым ударом часов объявили приход Маллета.
— Я думаю, вы всех уже знаете, — сказал Гус, — кроме миссис Бранкастер.
Маллет поклонился даме. Она безжизненно кивнула ему и отвернулась. Инспектор встал в центре зала и откашлялся.
— Как вам уже известно, — сказал он, — я расследую обстоятельства смерти мисс Камиллы Фрейн. Нам, конечно, придется провести дознание, и все, кто находился в доме во время этого события, будут важными свидетелями. По некоторым причинам, распространяться о которых я пока не могу, мне необходимо знать все о ваших перемещениях с того момента, как мисс Фрейн покинула зал, и до тех пор, как ее нашли за домом.
— Но мы ведь все уже рассказали, — возразил Дик.
— Согласен. Но некоторые детали мне бы хотелось прояснить, и, думаю, лучший способ это сделать — воссоздать события прошлого вечера. По крайней мере то, что происходило с каждым из вас. Я хочу, чтобы вы в точности повторили все, что делали вчера вечером. Согласны?
Все невнятно пробормотали что-то утвердительное.
— Вот и прекрасно. Начнем с того момента, как мистер Константинович просит миссис Бранкастер препроводить мисс Фрейн в постель. Где вы стояли?
— Здесь, — ответил Гус.
— Замечательно. Миссис Бранкастер, пожалуйста, тоже встаньте там. Вы были с ними, мистер Бранкастер? Тогда тоже, пожалуйста. А где были вы, мистер Бартрем?
— У бара на той стороне зала.
— Тогда, будьте любезны, отойдите туда. Итак, миссис Бранкастер, что вы сделали?
— Я ушла из комнаты с Камиллой, вот так.
— Вы отправились следом, мистер Бранкастер?
— Не сразу.
Маллет прошествовал за Женевьевой до двери в холл. Она поднялась по лестнице и встала у входа в комнату Камиллы.
— Я вошла внутрь ненадолго, чтобы поговорить, — объяснила она.
— Тогда войдите туда, — сказал ей Маллет из холла.
— Войти? Туда? Я не могу… я не буду. Там нехорошо.
Маллет пожал плечами.
— Ну ладно, — разрешил он. — Постойте у двери, пока не настанет пора выходить. Теперь мистер Бранкастер.
Из танцевального зала появился Тедди.
— Я вышел в нижнюю гардеробную, чтобы переодеться в плавки, — сообщил он.
— Значит, идите туда.
— И переодеться?
— Разумеется. Я хочу понять, сколько времени это у вас займет.
— Можно переодеться в любые плавки или обязательно в те же самые? — съязвил Тедди.
— Это не важно. Кто следующий?
— Я вышел из зала сразу за Бранкастером, — сказал Дик на ходу, — и сел в холле, вот здесь.
Сверху раздался голос Женевьевы:
— Теперь я выхожу из этой комнаты и иду в свою.
— Прекрасно, миссис Бранкастер.
Гус прошел через весь зал.
— Я иду в кабинет поработать с бумагами, — сообщил он.
Наступила пауза, во время которой никто не двигался. Маллет взбежал по лестнице, оглядел холл сверху и снова спустился. Вошел Тедди в плавках.
— Вот и я, Шерлок, — объявил он. — Куда мне теперь?
— Туда же, куда вы пошли прошлой ночью.
Тедди вошел в танцевальный зал, но тут же вышел.
— Я ищу мою жену, — объяснил он.
— Он зовет, и я выхожу сюда, — донесся сверху голос Женевьевы. — Потом Камилла открывает дверь, и я захлопываю ее обратно, вот так.
— Я отправляюсь плавать, — сказал Тедди, снова выходя в танцевальный зал.
— Постойте минутку, мистер Бранкастер. Что делаете вы, мистер Бартрем?
— Зову миссис Бранкастер.
— Не поднимаясь?
— Да.
— Тогда спуститесь пожалуйста, миссис Бранкастер.
Женевьева спустилась.
— Теперь мы идем в курительную, — сказала она.
Проследив за их маневром, Маллет вернулся в танцевальный зал, где его ждал Тедди.
— Что дальше? — спросил тот.
— Куда вы пошли?
— Туда, — сказал он, махнув в сторону французских окон.
— Тогда идемте.
Маллет прошествовал за ним в сад. Светила луна, и было прекрасно видно все вокруг.
— Вчера, конечно, было хоть глаз выколи, — сообщил Тедди.
— Но вы хорошо знали, куда идти?
— Да-да. Надо просто не сходить с дорожки. Здесь она уже не петляет.
— Ну идемте.
