Герберт Аллен - Только не дворецкий. Золотой век британского детектива
Вечер по случаю закрытого предпремьерного показа «Эми Робсарт»[113] («бесподобной картины!») потихоньку угасал. Со своего поста у двери Гус тусклым взглядом обвел последних гостей. По его лицу было невозможно понять, понравился ли ему фильм или хотя бы вечеринка. Длинный зал с окнами, глядевшими в душную июльскую ночь, почти опустел. Граммофон играл Штрауса, но в центре зала кружилась лишь одна пара — стройный молодой человек в вечернем наряде и бледная белокурая девушка с усталыми глазами. Девушка была в костюме Эми Робсарт — пышном платье эпохи Тюдоров. В углу худощавая молодая женщина с хищным лицом беседовала с мужчиной необычайной красоты и поистине великанских пропорций.
— Хорошенькая девчушка, вы согласны? — сказала она, указав на танцующих.
— Кто, Камилла? — переспросил он. — Да, леди Порция, очень хорошенькая.
Леди Порция Фэннинг по-тигриному улыбнулась:
— Да, мистер Бранкастер, я знала, что вы со мной согласитесь. А что думает ваша жена?
Тедди Бранкастер бросил взгляд на другую стороны зала, где у бара его жена беседовала с двумя мужчинами.
— Не думаю, что Женевьеву стоит в это посвящать, — покраснев, ответил он.
— Конечно-конечно. К тому же она француженка, а они смотрят на подобные дела совсем не как вы, американцы. Не правда ли? Иначе стоило бы ожидать, что она найдет утешение в объятьях этого юноши, с которым разговаривает. Как там его, Бартрем, да?
— Дик Бартрем — честный малый.
— Ничуть не сомневаюсь. Но мы с вами говорили про Камиллу Фрейн. Вы посмотрели фильм?
— Нет. Утром у меня были съемки, а днем я тренировался здесь в бассейне — прыгал с вышки.
— У Гуса и бассейн есть?
— Есть, в саду. Очень неплохой, надо сказать.
— Какая прелесть! Голливудский шик! Неужели вам, такому атлету, нужны тренировки?
— Если я не хочу потерять форму, то да, каждый день.
— Какой вы молодец! Что до фильма, вы немного потеряли. Хоть ваша Камилла и хороша, актриса она никудышная.
— Возможно.
Она посмотрела на часы:
— Мне пора. Вас не подвезти, мистер Бранкастер?
— Нет, спасибо. Я остановился у Гуса.
— Ах да, я и забыла. Ну что ж, может быть, мы еще встретимся в Лондоне. Если миссис Бранкастер не будет против, конечно.
Она подошла к хозяину:
— Доброй ночи, мистер Константинович. Вечеринка была просто восхитительная, и картина, конечно, обречена на успех.
— Доброй ночи, леди Порция. Я счастлив, что вы пришли.
Вальс закончился. Партнер Камиллы откланялся и удалился. Стоило ему уйти, как, шурша юбками, она пересекла зал и подошла к Тедди Бранкастеру.
— А теперь, Тедди, я потанцую с тобой. Поставь другую пластинку, специально для нас, — сказала она и уставилась ему в глаза, как маленькая девочка на витрину кондитерской.
Будто бы по волшебству, Женевьева, на протяжении танца спокойно стоявшая у бара, материализовалась рядом с мужем.
— Ей больше не стоит танцевать, Теди-и, — провозгласила она. — Посмотри, какая она усталая!
— Чистая правда, — спокойно ответил Тедди. — Маленьким девочкам пора спать, Камилла. — Когда он обратился к ней, его голос стал совсем другим: в нем появились тепло и нежность.
Безыскусным детским жестом она поднесла ладонь ко лбу.
— Что толку идти спать, если все равно не спится! — надулась Камилла. — Я не сплю уже целую вечность! С тех пор как начались съемки.
К ним присоединился Гус Константинович.
— Теперь съемки закончены, — сказал он. — Сегодня ты как следует выспишься, Камилла. Именно для этого ты и живешь в моем доме — чтобы крепко спать.
— Но, Гус, я хочу танцевать. Еще только один танец, с Тедди!
Тедди покачал головой.
— Для танцев уже слишком поздно, — возразил он. — Пойду окунусь перед сном.
— Я тоже. Сходим в бассейн вместе, Теди-и, — торопливо сказала Женевьева.
— Как же иначе, — ядовито согласился Тедди, — ты за мной хоть на край света, да, дорогая? Ну пойдем переоденемся.
— Я тоже пойду! — заявила Камилла. — Купание при луне, какая прелесть!
— Ты пойдешь спать, — решительно возразил Тедди. — К тому же сегодня нет ни луны, ни даже звезд. Хоть глаз выколи.
— Ах, так даже лучше! Нырнуть во тьму, когда не видно ни зги! Совсем как Эми Робсарт! Упала во тьму, и все было кончено.
Ее голос неуверенно стих.
— Камилла! — рявкнул Гус. — Миссис Бранкастер, отведите ее в спальню. Вы ведь знаете, где ее спальня? Рядом с вашей. И проследите, чтобы она больше не спускалась.
Женевьева взяла девушку под руку. Какое-то мгновение казалось, что Камилла будет упираться, но француженка сжала ее локоть, как в тисках, и та кротко уступила.
— Вот и умница, — по-отечески обрадовался Гус. — Иди спать, а дядюшка Гус зайдет и подоткнет тебе одеяло.
Из них получилась странная парочка — хрупкая девушка, обмякшая в своем тюдоровском облачении, под руку с сильной, мускулистой молодой женщиной. Тедди Бранкастер смотрел им вслед, будто бы сравнивая.
— Пойду переоденусь, — резко сказал он.
За ними наблюдал Дик Бартрем, стоявший среди гостей у бара.
— Красивая, — заметил кто-то.
— Жаль, что играть не умеет.
— Играть? Почему же? У нее наверняка получилось бы, если бы она попробовала.
— Интересно! Чем же она тогда занималась последние полгода?
Дик мучительно покраснел.
— А! Вы про Камиллу! Я… Я думал, вы…
Раздался дружный хохот, отчего его щеки заполыхали еще ярче.
— Мой несчастный друг! — заговорил наконец тот, кто затеял этот разговор. — Не стоит растрачивать на нее свою юношескую любовь. Вы не заметили? Женевьева однолюбка.
— Вот бы еще ее муж был однолюбом.
— Ну, об этом не стоит беспокоиться. Прекрасная Женевьева сумеет постоять за себя. Наверняка у нее за каждой подвязкой по стилету — соперницам не поздоровится.
Не ответив, Дик вышел из зала.
— Полюбуйтесь, и это лучший кинооператор в Англии, — сказали ему вслед. — Впрочем, если Гус и дальше будет снимать такую же дрянь, как этот его последний опус. Дик скоро останется безработным.
— Как ты думаешь, в Америке это купят?
— Никаких шансов. Сегодня после показа я видел Содерберга, он сказал…
— Я еще тогда заметил, какой Гус был зеленый с лица.
— Это ничего не значит. Он всегда такой. Британская кровь в жилах бурлит.
— Говорят, у них на студии были проблемы. Из Скотленд-Ярда приходили.
— Ерунда. Какой-то смышленый кассир воспользовался случаем и запустил лапу в кассу.
— Куда это делся Гус? Только что тут был.
— Надо думать, ушел подсчитывать убытки. Ну, за удачу.
Вернулся Тедди Бранкастер с полотенцем на плече. Его великолепное загорелое тело было облачено в одни лишь плавки.
— Женевьева уже спустилась?
— Дражайший Аполлон, разве женщина когда-нибудь бывает готова вовремя? Нет, разумеется.
Тедди подошел к лестнице и крикнул наверх:
— Эй, Женевьева! Ты идешь?
Женевьева показалась на лестничной площадке.
— Скоро спущусь, Теди-и! — крикнула она.
Позади нее открылась дверь, и в щели показалось бледное лицо Камиллы.
— Пожалуйста, можно я тоже пойду? Тедди, пожалуйста! Только в этот раз!
Тедди с улыбкой покачал головой.
— Ты не пойдешь! — отрезала Женевьева, и дверь закрылась.
— Ну, я в бассейн, — сообщил Тедди. — Увидимся там. Пока!
Дик Бартрем, сидевший в укромной нише, проводил его завистливым взглядом и затем подошел к лестнице.
— Женевьева! — тихо позвал он.
IIПримерно двадцать минут спустя последние гости стали неохотно расходиться. Они уже успели до малейших подробностей обсудить все недостатки «Эми Робсарт» в целом и актерской игры Камиллы в частности, злорадно предсказать такое же фиаско фильму, роль в котором репетировал Тедди Бранкастер, и почти что исчерпать обильные хозяйские запасы спиртного, когда в зал вернулся Гус.
— Гус, старина, мне пора. Отличная вечеринка.
— Рад, что тебе понравилось, Том.
— Доброй ночи, Гус. Эта твоя Фрейн — настоящая находка. «Эми Робсарт» ждет большая слава. Мы все тут так думаем.
— Да, Майк, я надеюсь, я надеюсь.
— Доброй ночи, старина. Боюсь, мы злоупотребили твоим гостеприимством.
— Ничуть, Джимми. Всегда рад тебя видеть.
— Доброй ночи… Доброй ночи…
— Друзья, вы не видели мою жену?
Из сада вошел Тедди Бранкастер. На его коже блестели капли воды, его босые стопы оставляли мокрые следы на паркете.
— Ну и ну! Аполлон вернулся! Тедди, неужели она не пришла на свидание?
— Нет. Я поплавал пятнадцать минут, она так и не появилась.
— Как жаль, Тедди. Ты небось не привык оставаться с носом? Прости, что не можем остаться на финал этой драмы, но нам пора. Доброй ночи.
