Питер Аспе - Дети Хроноса
Ван-Ин выпрямился и надул живот:
– А что ты думаешь о моем?
Сюзанне повернулась. По веселым морщинкам в уголках ее глаз он понял, что у нее заготовлена острая реплика.
– Восемь месяцев. Или я ошибаюсь?
– И все же мой бедняга очень старается. Скоро он будет весить меньше, чем я. – По тону Ханнелоре было невозможно понять, шутит она или нет.
– К счастью, в твоем случае это явление временное. Он же от своих излишков не может избавиться уже двадцать лет, – ухмыльнулась Сюзанне.
Все на террасе, кто прислушивался к их разговору, рассмеялись. Ван-Ин смотрел на обеих женщин с видом нашкодившего щенка. Ханнелоре утешительно его обняла и звонко поцеловала. Многие мужчины с удовольствием отрубили бы себе мизинец, лишь бы оказаться на его месте.
Жареный стейк, весом триста пятьдесят граммов и толщиной в три сантиметра, был горячий, сочный и мягкий, словно сливочное масло. Ван-Ин с аппетитом уплетал запеченный картофель. С наслаждением он макал кусочек картошки в растопленное сливочное масло, потом все запивал бокалом «Шато Корконак» 1989 года. Ханнелоре жадно поглощала маринованные корнишоны и салат, заправленный кислым майонезом. От куска мяса в ее тарелке оставался еще маленький кусочек.
– Итак, есть вести с фронта? – Она подвинула Ван-Ину остаток своего стейка – угощение, которое он с жадностью принял.
– Не много. Пока мы не установим личность Герберта, это будет все равно что бродить в потемках. Зато сегодня утром я убедился, что наш земной шар полон спиногрызов. Одного из них зовут Тине. – Ван-Ин рассказал ей о визите в семью Вермаст.
– Хорошо, мы вычеркиваем это имя из нашего списка. Если будет девочка, назовем ее Годеливе. Доволен?
Из чистого разочарования Ван-Ин налил себе еще один бокал вина.
– А вот специалисты утверждают, что по прошествии времени дети становятся похожими на своих родителей, – подтрунивала она над ним.
– В таком случае я надеюсь, что он или она будет похож на тебя. Представь, что…
– Перестань, Питер Ван-Ин. Я пошутила. Ты вовсе не самый плохой вариант. Те же специалисты так же активно провозглашают, что отцы большинства гениев при зачатии были старше сорока лет. Если ты мне не веришь, посмотри потом в энциклопедии.
– Я это уже сделал, – признался Ван-Ин, надувшись. – Герр Гитлер тоже уже был не молод, когда родился Адольф.
– Опять мы туда же, – вздохнула она. – Закури побыстрее сигарету, тогда я по крайней мере на десять минут буду избавлена от твоего нытья.
Ван-Ин не заставил ее повторять дважды.
– Я бы на самом деле хотела знать, есть ли уже какие-нибудь новости о нашем скелете.
«Нашем» прозвучало жутковато.
– Я думал, что расследование ведет прокуратура, – промямлил он.
Ханнелоре широко улыбнулась. Она толкнула его ногой. Ван-Ин отреагировал не сразу.
– Ай, черт возьми. – Его рука исчезла под столом. С якобы перекошенным от боли лицом он массировал пострадавшую голень.
Сюзанне, наблюдавшая за этой сценой, посчитала этот момент идеальным для того, чтобы подать шоколадный мусс.
– Сделали больно? – усмехнулась она.
Ван-Ин молча накинулся на десерт. Только после того, как слизнул с ложки последнюю тягучую каплю шоколадного мусса, он продолжил разговор. Он рассказал Ханнелоре, что обнаружил в загородном доме Вермастов. Ван-Ин был талантливым сыщиком, он раскрыл уже не одно громкое преступление. Чаще всего он приступал к делу неортодоксально. Согласно его философии, каждый капиталист был настоящим или потенциальным убийцей. Ван-Ин приходил в экстаз, если ему удавалось пригвоздить к позорному столбу всеми уважаемого гражданина, и иногда забывал, что нужны неопровержимые улики для того, чтобы осудить подозреваемого. В современной борьбе с преступностью интуиция была так же бесполезна, как десять миллионов марок после Второй мировой войны.
– Только слабоумный продаст свою собственность, если знает, что там зарыто тело. А Вандале не слабоумный.
Ханнелоре отодвинула свой десерт в сторону. Ван-Ин жадно посмотрел на шоколадный мусс.
– Никто мне не помешает как следует допросить Вандале. Даже если он не имеет никакого отношения к Герберту. Мне любопытно, почему он непременно хочет строить из себя рьяного благотворителя.
Ханнелоре сознательно отказалась от обсуждения нормального судопроизводства Бельгии.
– Мы все еще живем в свободной стране, Питер. – Она взяла свою ложечку и беспечно отъела немного шоколадного мусса.
– Да, да. Тогда объясни-ка мне, почему Вандале оборудовал свои владения дорогими решетчатыми воротами с дистанционным управлением. Черт, эта штука стоит гораздо дороже, чем весь козий хлев, который Вермаст сейчас сносит.
– Я задаюсь вопросом, какую ты видишь связь между решетчатыми воротами и убийством. – Ханнелоре подвинула шоколадный мусс на его сторону стола. – Хочешь ложечку?
Ван-Ин, не медля ни секунды, зачерпнул полную ложку. Такой пир был возможен всего лишь один раз в неделю, во вторник вечером.
– Я не верю в совпадения, Ханне. Я хочу знать, почему в 1986 году Вандале предоставил свой загородный дом в узуфрукт[16] сомнительной НКО.
Лодевейк Вандале поприветствовал Ива Провоста слабой улыбкой. Провост выглядел изможденным. За последние двадцать четыре часа он почти не спал.
– Я беспокоюсь, Лодевейк. Нам никогда не следовало доверять Артсу.
Вандале затянулся своей дорогой сигарой. Его лицо не выражало никаких эмоций. Из-за дыма «Давидофф» его маленькие мутные глаза моргали через равные промежутки времени.
– Расслабься, Ив. У каждой проблемы есть решение.
Вандале проводил Провоста в гостиную. Оба мужчины устроились у окна. На улице было еще изрядно тепло, но лучи заходящего солнца цвета охры обещали раннюю осень.
– Артс сбежал, Лодевейк. Я задаюсь вопросом почему. – Вандале подал Провосту рюмку спиртного. Сам он довольствовался стаканом фруктового сока. Кто-то должен был сохранять хладнокровие.
– Ты знаешь Артса. Он прочитал новости в газете, и у него началась паника. Возможно, он боится жестких мер с нашей стороны. Он никогда не должен был закапывать тело на моей территории. Мы так не договаривались. Артс чертовски хорошо знал, что все его услуги я оплатил с избытком. Давай сначала подождем, пока он снова всплывет. – Вандале пытался успокоить Провоста. – Ожидая, что он вернется как побитая собака, мы должны сохранять спокойствие.
– Тебе удалось связаться с Брэйсом? – резко спросил Провост.
– Йохан сейчас в Бурунди. Я ему позвоню, как только он вернется.
Провост бесцеремонно хлебал виски. Вандале подошел, сел рядом с ним и по-отечески положил свою руку ему на плечо.
– С чего бы это Артсу рубить сук, на котором он сидит? Я сделал ему практичный подарок: подарил «Клеопатру». Вилльям зарабатывает себе на хлеб вполне прилично. У него нет никакой причины нас предавать.
Провост чувствовал, как рука Вандале горит у него на плече. Он знал цену подаркам Вандале. За обветшалую виллу на Малсестеенвег Артсу пришлось выложить пять миллионов. «Клеопатра» был тогда третьесортным баром, куда брюссельские проститутки на пенсии приходили наслаждаться заслуженным отдыхом. Клиентура состояла из горстки закомплексованных коммивояжеров, которые думали, что за бутылку тепловатого игристого вина они смогут купить билет в рай.
Артс взялся за дело профессионально. Он импортировал молодых гибких девушек: мулаток, филиппинок, тайских массажисток и польских блондинок. Через полгода там стали бывать сливки общества Брюгге и его окрестностей.
– Я даже подумать не могу о том, что полиция установит личность скелета и вследствие этого выйдет на след Артса. Будь уверен, этот ублюдок нас не пожалеет.
Вандале со злостью потушил в пепельнице сигару за двести франков.
– Артс не пожалеет тебя, – поправил он лаконично. – В конце концов, это ты отвечаешь за…
– Учитель, как ты смеешь? – Провост заметно занервничал. Его круглые губы побагровели.
– Спокойно, Ив. Все обойдется. Доверься мне. Эту проблему мы решим вместе. Я тебя когда-нибудь бросал?
Это был странный разговор. Провост славился тем, что за словом в карман не полезет. В суде он был высшим существом – человеком, который внушал страх своими острыми репликами. Так говорили. Но лицом к лицу с Вандале он казался школьником, который не осмеливается возразить учителю.
Старый Вандале знал своего воспитанника. Он погладил Провоста по голове.
– Мой дорогой Ив, шанс, что полиция свяжет Артса с убийством, крайне мал. И это было так давно. Артс бесследно исчез. И кто же ему поверит, если он проболтается? Это слово сутенера против твоего слова. Это Бельгия, Ив. В этой стране никого не осудят, пока его вина не будет точно установлена. Ты же должен это знать. Более того, ты находишься под защитой министра иностранных дел.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
