Питер Аспе - Дети Хроноса
Средь бела дня Денолф превратился в жертву ночного кошмара. Он махнул рукой, чтобы она немного подождала, пошел к телефону и позвонил Марку.
– Госпожа Артс сейчас будет выходить, спиши ей двадцать тысяч франков с моего счета.
– Скажи, чтобы он их принес! – гаркнула она.
Денолф кивнул, как примерный раб. Значит, это работало и тогда, когда она была не в кожаном костюме.
– Не надо, Марк. Я сам подойду.
Лодевейк Вандале поприветствовал Ван-Ина дружелюбным рукопожатием. Он указал на уютный уголок рядом с окном. В отличие от вида из окна в приемной сейчас Ван-Ину открывался прекрасный вид на ухоженный альпинарий, в середине которого журчал фонтан. Фонтаны были в моде. Он имелся у каждого уважающего себя человека.
– Хотите что-нибудь выпить, комиссар?
Ван-Ин любезно отказался от заманчивого предложения. Было бы проявлением римско-католического лицемерия превратить смертный грех в грех простительный.
– Не глупите, комиссар. От виски на донышке стакана еще никто не умирал.
Ван-Ин стиснул зубы и помотал головой.
– Тогда кофе?
– С удовольствием.
Вандале положил свою толстую сигару в пепельницу и по внутренней связи попросил кофе.
– В первую очередь я хочу подчеркнуть, что мой визит не имеет официального характера, – отчеканил Ван-Ин.
– Присаживайтесь, комиссар.
Ван-Ин опустился в импозантное кресло, которое почти полностью его поглотило. Вандале сел прямо напротив него. Крепкий старик возвышался над ним, словно голем.
– Я полагаю, что ваш визит связан с находкой на лугу Love[18]. – С замашками современного Нострадамуса он предвосхитил возможный вопрос Ван-Ина.
«Царь небесный», – подумал Ван-Ин. Вандале даже дал имя этой конуре. Он с грустью вспомнил годы своего детства, когда вместе со своей сестрой и дочерью местного бакалейщика ходил играть на пляж Бланкенберге. В том городе у облезлых вилл тоже были громкие имена: Camelot[19], Beau Geste[20] или Manderley[21].
– Да, действительно, господин Вандале. Согласно судмедэксперту, убийство было совершено в восьмидесятых годах. Love, – Ван-Ину было сложно произнести это смехотворное название, – в то время был еще вашей собственностью.
Вандале выпрямил левую ногу и помассировал свое колено.
– Ревматизм, – простонал он. – Мои колени подводят меня уже много лет.
Меняя тему, старый лис пытался выиграть время, но Ван-Ин на эту удочку не попался.
– Могу я вас спросить, регулярно ли вы посещали раньше свое владение? – спросил он беззаботно.
– Ах, комиссар. Мой отец построил Love своими руками. Когда я был ребенком, я каждое лето ездил туда играть, потом я иногда приезжал рисовать. Для меня этот дом – часть моего детства.
На стене висели различные любительские акварели. Немного фантазии, и Ван-Ин узнал очертания Love.
– Вы когда-нибудь сдавали дом?
Вандале разразился громким смехом.
– Уважаемый комиссар, я владелец кучи домов, вилл и квартир. Я их сдаю. Love – это чистая ностальгия по детству. Это был наш первый дом для каникул. Насколько я себя помню, хибара всегда выглядела обветшалой. В нынешнее время люди требуют комфорт. Снимать конуру больше никто не хочет.
Ван-Ин был рад, что в этом они были согласны друг с другом. Это объясняло, почему Вандале передал НКО именно Love. Ведь каждый знает, что богатые люди отдают лишь те вещи, которые не представляют для них ценности или которые они сами больше не могут использовать.
– То есть Love все это время пустовал?
Вандале глубоко затянулся сигарой. Бледный молодой человек тактично вошел с подносом.
– Поставь на мой стол, Винсент, мы сами возьмем.
Вандале с хрустом встал. В профиль он был немного похож на президента де Голля: импозантный и неприступный.
– Я иногда бывал там с несколькими кузенами, – сказал он беззаботно. – Дети с ума сходят от старых домов, где они могут дать себе волю. Иногда мы даже оставались там на ночь. И тогда вечером мы разводили гигантский костер. Сейчас, конечно, так уже делать нельзя, но в те времена никто не обращал на это внимания. Ребята литрами пили колу, пели песни или ставили сценки. Я вот еще очень живо помню лето 1972 года. Было так жарко, что мы все спали под открытым небом. Сейчас это, конечно, было бы уже невозможно. Вандале указал на свои колени.
Сам Ван-Ин тоже хранил особо приятные воспоминания о том жарком лете. 20 августа того года он в первый раз переспал с девушкой.
– Позже, когда один из моих кузенов был лидером скаутов, Love служил для разных молодежных движений местом для кемпинга.
Вандале налил кофе:
– Сахар?
Ван-Ин отрицательно помотал головой.
– То есть там никогда никто не жил, – напирал он.
– Верно, комиссар. Одиннадцать лет назад я передал Love благотворительной организации. Молодые люди уже давно туда больше не приезжают. Они теперь ставят палатки только там, где поблизости есть душ и микроволновые печи.
Вандале рассмеялся, словно миссионер, который только что обратил в христианство двадцать язычников.
– Молодежь сегодня стала очень требовательной, комиссар. Былая романтика умерла. Как можно быстрее построить карьеру и заработать деньги – это единственные вещи, которые их сейчас интересуют.
Вандале был, пожалуй, последним человеком, который имел право сделать подобное замечание. Тем не менее Ван-Ин кивнул и сделал глоток кофе.
– Я убедился в этом на собственном опыте, господин Вандале, – сказал он дипломатично. – Сейчас все должно быть быстрым и автоматическим. Вы можете себе представить, какая бы началась паника, если бы с завтрашнего дня у всех пропали пульты управления?
Вандале затряс головой от смеха. Он поставил чашку на переносной столик и достал носовой платок. У него по щекам катились слезы.
– В таком случае мы оказались бы совершенно беспомощны, комиссар. Большинство людей стали бы с возмущением звонить мастеру и говорить, что их прибор сломался.
Ван-Ин подыграл. Он сделал неловкую попытку спародировать усмехающегося подрядчика. Делал ли он это слишком заметно, или Вандале осознал, что он, как неопытный детеныш, попался в ловушку?
– Мы, конечно, не можем переложить на молодежь все грехи Израиля, – внезапно посерьезнел Ван-Ин.
– Признайтесь, комиссар, что роскошь и нас, взрослых, затягивает. Иногда эти гаджеты чертовски удобны.
Вандале демонстративно массировал свои негнущиеся колени.
– Я должен признаться, что сам не откажусь от частички современных технологий. Дома я оборудовал ворота гаража дистанционным управлением. Это избавляет меня от нескольких болезненных моментов. Если привыкаешь к такому комфорту, тогда…
– Вы везде устанавливаете такой гаджет, господин Вандале?
Казалось, открытая улыбка – торговый знак старого подрядчика – окаменела. Он сделал глоток кофе, поперхнулся и прикинулся, как будто у него приступ кашля. Эта комедия дала ему отсрочку на несколько секунд.
– Вы, вероятно, имеете в виду решетчатые ворота Love, комиссар.
Ван-Ин кивнул.
– Это был вопрос не лени или негнущихся колен, – сказал Вандале. Он постарался сделать так, чтобы его голос звучал драматично. – Установка электрических ворот – необходимость, вызванная крутым поворотом дороги.
Ван-Ин выслушал печальный рассказ. Въезд в Love находился сразу за крутым поворотом. В 1979 году там произошел несчастный случай, едва не окончившийся смертельным исходом. Мопедист врезался в припаркованную машину Вандале, когда тот открывал решетчатые ворота. Дорога к Love была узкая, а «мерседес» Вандале занимал почти всю ее ширину. И хотя в несчастном случае жертва выжила, Вандале поклялся, что с ним такого больше не произойдет.
– Поэтому я немедленно оборудовал ворота дистанционным управлением, – решительно произнес Вандале. – Потому что профилактика всегда лучше лечения.
Это был правдоподобный рассказ, о чем Ван-Ин сожалел. Он поручит Барту это проверить. Таким образом, они на некоторое время избавятся от надоедливого главного инспектора полиции.
– Вероятно, это лишний вопрос, господин Вандале, но профессия обязывает меня задать его.
Старик глубоко затянулся наполовину выкуренной сигарой «Давидофф». Он был рад, что Ван-Ин не стал углубляться в историю с воротами.
– Пожалуйста, комиссар, продолжайте.
– Вам кто-нибудь когда-либо сообщал, что на территории вашего владения захоронен человек?
Вандале ожидал совершенно другого вопроса.
– Нет, комиссар, – ответил он решительно.
– Вы также никогда не обнаруживали следов попытки взлома?
Вандале отрицательно помотал головой. Ему даже не пришлось врать.
– Как я уже сказал, комиссар, я бывал там крайне редко. Убийца наверняка это знал.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
