Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат
Первые секунды окружающие хранили молчание - а потом редакционные стены сотряс такой громовой хохот, от которого вполне могли полопаться стекла в соседних с нами учреждениях. Даже главный редактор, имевший внешность и темперамент долго пожившего бульдога, смеялся во весь голос и вытирал выступившие слезы указательным пальцем. Генка Волынкин вообще повалился прямо на пол - пивное брюхо колыхалось, грозясь вот-вот откатиться от хозяина в сторону.
- Люсенька! Ты перепутала знаки, но получилось, что к счастью, - сказал Мартынов, отсмеявшись. - На самом деле высшие силы хотели тебе намекнуть, что пора бы выучить таблицу умножения!
С работы меня отпустили (веселящийся Мартынов в ответ на просьбу просто махнул рукой, каковой «знак» я сочла согласием), и, слегка ободренная случившимся с Люськой анекдотом, я вышла на крыльцо и дождалась Антона, который подъехал за мной на своем верном «Фольксвагене».
Совсем скоро я уже сидела рядом с Антошкой - мы тронулись с места и скрылись за углом, оставив моих коллег теряться в догадках о том, какую цель имеет предпринятое мной путешествие.
- Мы все-таки в морг или еще куда? - спросила я со слабой надеждой.
- Все-таки в морг.
* * *- Может, заедем пообедать?
Задавая мне этот вопрос, Тошка, я уверена, не хотел сказать ничего плохого, но я все равно подпрыгнула от обиды.
- Нет!!! - заорала я злобно, стараясь отогнать от себя враз представшую перед глазами картину в деревенском стиле: тарелка борща с добрым шматом сала, плошка сметаны и ог-громный кус ржаного хлеба. - Я на диете!!!
- А-а-а, - разочарованно протянул приятель. Спустя минуту он пробормотал как бы про себя: - Чего только не творят с собой люди! Бывает, сядет человек на диету, а встать уже не может...
Я надулась.
- Ладно, не злись. Уж где-где, а в морге тебе сразу есть расхочется.
Да... Я понимала, что это глупо, что ни на каких умерших в данном случае мне смотреть не нужно - но все равно боялась. Когда Антоха затормозил у ничем не приметного здания из красного кирпича, расположенного неподалеку от Медакадемии и кардиоцентра, ему пришлось долго уговаривать меня выйти из машины - я сидела, зажмурившись и прикрыв ладонями уши, и мне казалось, что запах формалина доносится до меня даже сюда.
На самом же деле внутри помещения, куда я зашла на подкашивающихся ногах, упомянутый запах ощущался лишь слегка - и то для особых любителей принюхиваться. Длинные полутемные коридоры с потрескавшимся от тяжелых колес каталок кафельным полом были пустынны, но, к моему удивлению, отнюдь не пугающи. Более того, с обратной стороны входной двери какой-то весельчак изобразил красным фломастером следующую надпись:
«Выход в суетный мир».
И - ниже:
«Не торопись, подумай!»
Я наотрез отказалась заглядывать за редкие двери по обеим сторонам коридора в поисках старшего патологоанатома и, пока Антошка выполнял эту задачу, осталась стоять возле какого-то одиноко прислоненного к стене стола из нержавеющей стали с ободранными ножками.
Прошла минута, другая - Антошка пропал без вести, и, сделав несколько глубоких вздохов, я все-таки двинулась вперед, пугаясь гулкого эха собственных шагов. Свернула за угол - из-за одной двери доносились молодые голоса, они чему-то там смеялись, - решилась и потянула на себя створку. В небольшой комнатке с яркими лампами под потолком находились двое.
Парочка была действительно нестарой - он мыл руки у умывальника и рассказывал бородатый анекдот, она курила, на столе валялось несколько тюбиков тонального крема, круглая коробочка не самой дешевой пудры, кисточки, аппликаторы, помада - почти тот же набор, что и у меня, да и названия производителей знакомы.
- Простите, - я перевела дыхание, - простите, вы не подскажете, как мне найти старшего патологоанатома?
- Павла Леонтьича? - Женщина повернула ко мне круглое лицо с убранными под врачебную шапочку волосами. - Это по коридору направо, вторая дверь за поворотом.
У нее были очень красивые светлые глаза с как будто подкрашенными, но на самом деле просто очень черными и густыми ресницами.
- Спасибо, - я сделала было шаг назад, но тут в конце коридора послышался нарастающий стрекот колес, и краем глаза я увидела, как человек в белом халате катит мне навстречу нечто, покрытое сверху простыней. Я ойкнула и сама не поняла, как оказалась в кабинете.
- Да вы не бойтесь, - добродушно усмехнулся мне молодой человек, закрывая кран и с треском сдирая с рук резиновые перчатки. - Первый раз? Да? Не бойтесь, я сейчас вас провожу.
- А можно... мне... воды? - слабо спросила я, увидев краем глаза, как женщина загасила сигарету, отвинтила у бутылки с минералкой пробку и попридержала ее, выпуская газ.
- Пожалуйста...
Я взяла протянутую мне чашку с лопающимися на поверхности воды пузырьками и сделала несколько судорожных глотков.
- Может, бутербродик? - радушно предложила женщина. Сама она уже подносила к губам тонкий кусок белого хлеба с уложенным сверху кружочком колбасы.
Я содрогнулась и, ища, куда бы присесть на минутку, примостилась на табурете возле стола, на котором, наверное, хранились какие-то медицинские приборы - какое-то неровное возвышение было аккуратно прикрыто марлей.
- Осторожно! - предупредил молодой человек, но было поздно: я неловко подняла руку, чтобы утереть со лба холодный пот, и нечаянно зацепила рукавом легкую ткань; она с готовностью поползла за моей рукой, и в нескольких сантиметрах от себя я увидела бледное лицо.
Это был мужчина лет пятидесяти, он лежал на том самом столе, покрытый марлей, и уже при всем желании никак не мог реагировать на мое присутствие.
К чести для себя, я не завизжала и не упала в обморок. Только осторожненько так поднялась со своего места и тихо-тихо отошла к противоположной стене.
- Приятно посмотреть, правда? - тоном художника, только что закончившего работу над сложнейшим полотном, спросил меня молодой человек.
Он приблизился к покойному и еще больше приспустил с него марлю, демонстрируя мне хорошую работу:
- Вот. Двенадцать ударов топором по голове! А ведь теперь ни за что не скажешь. Три часа мы с ним возились. Сначала череп восстанавливали, буквально по фрагментам. Потом Люда, - парень кивнул на невозмутимо жующую напарницу, - сняла так аккуратненько кожу с других участков, обшила ею лицо покойного, ну, затем эти кусочки надо было соединить между собой. Ну, дальше ясно: грим, побольше пудры - и вот, теперь хоть на выставку!
Я внимательно посмотрела на молодого человека: нет, он не бравировал, парень действительно гордился своей работой. Что ж, у каждого своя гордость за профессию...
- Я... а... вы проводите меня, пожалуйста!
- Да-да, пойдемте.
Он осторожно накинул на лицо покойного белую материю и, не оглядываясь, быстро пошел впереди меня к выходу.
Я поспешила за ним, с удивлением ощущая, что страх начинает меня покидать. Беспокоило другое: куда исчез Антошка?
Очень скоро мы остановились у двери, выглядевшей посолиднее других. «Неунывайко П.Л., старший патологоанатом», - прочитала я на латунной табличке и порадовалась про себя, что в морге начальствует человек с такой оптимистической фамилией.
- Павел Леонтьич, тут девушка к вам... можно? - просунул голову за дверь мой провожатый. И, как видно, получив утвердительный ответ, сделал приглашающий жест.
За заваленным разнокалиберными бумагами столом сидел моложавый еще человек с остренькой клинообразной бородкой и очень светлыми, слегка навыкате глазами. Он оторвался от разлинованного вручную листа, который до того заполнял быстрым почерком, и посмотрел на меня сухо, но без недоброжелательности.
- Если вы по поводу опознания, то вам в прозекторскую, - сказал он и вновь склонился к бумаге.
Я торопливо порылась в своей сумке.
- Нет, я... вы простите, что без предупреждения, просто готовлю срочный материал... Я журналистка, к вам по заданию редакции, а удостоверение - вот.
Нащупав наконец в сумке твердые корочки редакционного документа, я сунула его под нос заведующему.
Павел Леонтьевич почему-то несказанно обрадовался. Он отвел мою руку, даже не взглянув на удостоверение, и поднялся из-за стола, одновременно с вежливостью указав мне на стоявший боком к его столу стул с отколотой спинкой:
- Из газеты? Это по поводу моей диссертации?
- Н-нет... Какой диссертации?
Неунывайко сразу приуныл и, казалось, тут же потерял ко мне интерес. Он сел обратно на свое место и нехотя буркнул, уставившись в сторону:
- «Влияние локального резонансного вибрационного воздействия на биомеханические параметры и некоторые физиологические показатели человека».
Я подумала и спросила:
-А?
Патологоанатом безнадежно махнул рукой:
