Гарольд Койл - Крещение огнем
Окончательно овладев собой, он спустился со скалы, откуда следил за приближающейся колонной, и подошел к младшим командирам, которые собрались, чтобы получить от него последние инструкции.
— Запомните: не стрелять, пока не ударят минометы. Я приказал им чередовать кумулятивные снаряды с осветительными, чтобы вы могли ввдеть дороіу. И еще раз напомните своим людям: зеленая ракета — сигнал к атаке. Я выпущу ее только тогда, когда условия дня атаки будут идеальными. Не нападайте на колонну по собственной инициативе, какой бы благоприятной ни показалась вам обстановка.
Гарса оглядел своих подчиненных. Они закивали в знак того, что поняли задачу. Капитан отнюдь не был снобом, однако он понимал, что большинство из вверенных ему людей — простые крестьяне и мелкие лайочники, и потому старался не только объяснять все предельно просто, но и не забывать, что у каждого дома есть семья, которую он должен кормить. И хотя эти люди, как и их деды, все до единого были истинными патриотами, готовыми умереть за свой дом и страну, Гарса никогда не забывал того, что сказал ему и другим командирам партизанских отрядов полковник Гуахардо: "Да, нам нужны патриоты, готовые биться с оружием в руках. Но никогда не забывайте, что будущее страны могут строить только живые". Поэтому капитан Гарса, кроме всего прочего, заботился о том, чтобы его подчиненные знали порядок рассредоточения и знали сигнал к его Началу.
— Как бы ни сложились обстоятельства, чем бы вы ни были заняты, — втолковывал он командирам, — как только я или мой заместителе выпустим красную ракету, рота, не медля, начинает рассредоточение. Не ждите ни меня, ни кого-то еще. Ведите своих людей на сборный пункт: пусть почистят оружие, закопают его и отправляются по домам. Я сам свяжусь с вами, как только представится возможность. Ясно?
В последний раз кивнув, командиры взводов растворились в темноте: каждый поспешил к своим людям, чтобы вместе с ними ждать сигнал к началу атаки.
Примостившись среди наваленных коробок и амуниции, капитан Гарольд Керро мирно спал на заднем сиденье машины майора Найхарта. Для него слова "сон" и "движение в колонне" уже давно стали синонимами. С первых дней пребывания в армии он обнаружил, что неспешный черепаший темп колонны, вместе с мерным гулом двигателя, часами работающего на одной и той же скорости, — самое лучшее в мире снотворное. Ему удавалось противиться сну минут десять, максимум — пятнадцать. И хотя сон для солдата всегда — предел мечтаний, офицеру в армейской машине не полагается спать йо время движения. Керро понимал, что стояло за этим правилом, но понимал и другое: никакие правила не властны над человеческой физиологией. Поэтому он изобрел свою систему, позволявшую не противоречить ни тому, ни другому. После того, как его раз-другой пропесочили за сон во время движения, он приучил своих водителей глядеть в оба: не появится ли поблизости офицер в чине майора и выше. Завидев старшего офицера, водитель был обязан тут же разбудить Керро.
Но в эту ночь, чтобы разбудить капитана, от водителя потребовалось бы немало усилий. День выдался на редкость тяжелый и утомительный. Хотя самому Керро не пришлось вести солдат в бой под огнем противника, накопившаяся за день усталость сделала свое дело.
Ядро штаба дивизии составляют старшие офицеры — подполковники и майоры, — которые проводят время в ожидании, когда их произведут в полковники. Капитаны в штабе дивизии не принимают никаких решений и не имеют никакого влияния. Их двенадцатичасовые вахты складываются из многочисленных мелких поручений: приходится отвечать на звонки, принимать информацию, получать и передавать донесения, задавать вопросы штабным офицерам нижестоящих подразделений, отвечать на вопросы штабных офицеров вышестоящих инстанций, вносить исправления и дополнения в карты, — одним словом, заниматься заурядной текучкой. Каждая из этих обязанностей сама по себе до смешного проста. Но когда приходится делать все это в помещении размером с тесный гостиничный номер, к тому же, загроможденном столами, стульями, рациями, телефонами, планшетами, компьютерами, это превращается в каторжный труд, требующий огромного напряжения физических и душевных сил.
И вот, подобно крысам, которых экспериментаторы содержат в тесноте, штабные офицеры, раздраженные необходимостью работать в переполненном фургоне, скоро стали срывать злость друг на другие. Хотя в обычных условиях Керро и другие сотрудники оперативного отдела майора Найхарта отлично ладили, напряжение последних суток могло бы довести до ручки даже святого. Даже хладнокровный подполковник Диксон вышел из себя. Беседуя на повышенных тонах с начальником оперативного отдела корпуса, он внезапно закончил разговор тем, что швырнул телефонный аппарат, едва не задев капитана. Обведя взглядом находившихся в фургоне офицеров, — все они, в свою очередь, замерли на месте, не спуская с него глаз, — Диксон слегка смутился и буркнул себе под нос:
— Человеческая глупость не знает границ! — После чего повернулся и вышел.
И Хотя никто не понял, что он хотел этим сказать, после его ухода все как один продолжили работу, выбросив этот инцидент из головы. Такие сцены стали привычным явлением.
Гарольд надеялся, что сон снимет усталость и накопившееся за день напряжение.
Но Керро не учел планов капитана Гарсы и бойцов войск сельской обороны. Их не учел никто. И очень скоро это обнаружилось со всей очевидностью.
Когда колонна поравнялась с тем местом, ще Гарса намеревался нанести первый удар из засады, он выпустил белую ракету — сигнал открыть огонь из минометов. Находившийся в пятистах метрах от него старик, деревенский сапожник, увидев, что сноп белых звезд взметнулся высоко в небо и начал гаснуть, приказал трем минометным расчетам, бывшим у него в подчинении, открыть стрельбу по дороге. Первым этой чести удостоился расчет, находившийся слева от него и состоявший из крестьянина с двумя сыновьями.
Гарольд внезапно открыл глаза: первый выпущенный из миномета снаряд взорвался меньше чем в сотне метров впереди. Шансы на то, что минометный снаряд, да еще и первый, может попасть в движущуюся машину, минимальны, даже если известно расстояние до цели. Но нельзя не учитывать и другое: даже если шансы равны одному на миллион, кто-то обязательно окажется этим одним — таков закон вероятности.
Фургон разведотдела, пораженный прямым попаданием, опрокинулся в канаву, и сразу же на колонну обрушился ружейный огонь. Капитан увидел, как справа от дороги замигали вспышки винтовочных и автоматных очередей. Пытаясь найти в свалке вещей свою винтовку, он услышал совсем близко треск выстрелов, за которым последовал вопль майора Найхарта:
— Черт! Я ранен!
Наклонившись вперед, Гарольд увидел, что Найхарт, скорчившись, обеими руками зажимает бедро. Хотя крови не было видно, гримаса боли на лице майора говорила, что ранение — тяжелое.
Он скомандовал шоферу:
— Сворачивай с дороги влево, да поживее!
Водитель недоуменно вытаращил глаза на Керро, потом перевел взгляд на майора. Подавшись вперед, чтобы заслонить от шофера Найхарта, капитан нетерпеливо повторил приказ:
— Быстро убирай с дороги свой драндулет, пока нас не накрыло! Влево, тебе сказано!
В этот миг водитель краем глаза заметил, что впереди взорвался еще один грузовик, и сразу обрел способность действовать. Он круто вывернул руль влево и нажал на акселератор. Машина рванулась с места, и, хотя канава слева от дороги не была особо широка и глубока, угодила прямо в нее и, подпрыгнув, остановилась. Керро швырнуло головой вперед на приборный щиток. Найхарт пронзительно вскрикнул.
Перепуганный водитель без толку жал на акселератор и растерянно твердил:
— Мы застряли, застряли!
Сержант Айкен, помощник Диксона по оперативным поручениям, ехал в кузове грузовика, следующего сразу за машиной Найхарта. Он как раз начал разворачивать установленный в кузове станковой пулемет в сторону засады противника, когда увидел, что машина майора Найхарта одолела канаву и мчится по полю влево. Решив, что будет разумнее следовать за майором, Айкен перегнулся через борт и крикнул шоферу, чтобы тот сворачивал налево и мчался за передней машиной. Айкен тоже понимал, что больше шансов уцелеть, двигаясь в открытом поле, чем стоя на дороге.
Так, сам того не желая, Керро вызвал цепную реакцию: все, кто успел, устремились вслед за машинами Найхарта и Айкена. И хотя езда по ухабистому полю доставляла майору невыносимые мучения, — от каждого толчка тело пронзала острая боль, — капитан скоро понял, что им удалось уйти из зоны вражеского огня. Только оглянувшись, чтобы проверить свое предположение, он увидел, что у него нашлись последователи. Отъехав от дороги на несколько сотен метров, Гарольд велел водителю остановиться. Оставив майора на его попечение, он отправился организовывать круговую оборону.
