Павел Орлов - Главное доказательство
– Какой именно экспертизы?
– Судебно-медицинской – какой же еще?
– Я понимаю, что не почерковедческой. Там говорится, что это кровь именно убитого, или только группа крови та же?
Тут до меня дошло, куда Николай клонит.
У нас не так давно – в начале года где-то – занятия проходили, вроде повышения квалификации, и там сотрудник из экспертного управления лекцию читал. Суть в том, что, если раньше медики по крови только групповую принадлежность давали и различить кровь у двух людей с одинаковой группой не умели, то теперь появился новый метод, называемый «генная дактилоскопия». Название, кстати, довольно неудачное, ибо к дактилоскопии, как таковой, анализ не имеет никакого отношения, а основан на исследовании биологической ткани. Достаточно иметь микроколичество крови, кусочек кожи или даже волосок с уцелевшей луковицей, чтобы идентифицировать конкретного человека. Там эксперты структуру ДНК сравнивают или что-то в этом роде. Метод изобрели лет двадцать назад на Западе, и вот он докатился, наконец, и до нас. Даже соответствующее оборудование закупили.
– Между прочим, нечто подобное уже было, – продолжает Удальцов. – Правда, не у нас, а у Конан-Дойля. Не помню точно, как рассказ называется, но там как раз один деятель попал на деньги и решил исчезнуть. Он инсценирует собственное убийство, а на месте оставляет окровавленный отпечаток пальца молодого парня, сына своей несостоявшейся невесты. Вроде как и отомстить заодно.
– И как ему это удалось? – настораживаюсь я.
– С помощью сургуча. Он как-то подсунул парню еще не застывший сургуч, на котором тот оставил оттиск пальца. Потом с затвердевшей формы он изготовил восковой слепок, который вымазал в собственной крови и им пальчик оставил.
Сургуч, воск. Колдовством попахивает, откровенно говоря. Только нечистой силы мне и не хватает для полного счастья.
– Там отпечаток кровью убитого сделан. Но все равно – это объяснение тоже принимается. Еще варианты? Причем усложняем задачу: кровь, которой оставлен след, принадлежала именно жертве. Конкретному человеку.
– Тут сложнее. – Коля на секунду задумывается. – В этом случае я вижу только одно объяснение: этот человек каким-то образом проник в квартиру уже после убийства. Видя, допустим, что хозяин квартиры не реагирует на его приход, он подходит ближе и дотрагивается до него. Затем обнаруживает, что тот мертв, и в ужасе – или, напротив, осторожно – покидает квартиру. Скорее в ужасе, поскольку не заметил, что испачкался кровью. По дороге дотрагивается до двери. Кстати, а где именно на двери след?
– Не. не важно!
– Ну, как раз, может быть, и важно. Но другого объяснения я все равно не вижу.
– Есть еще вариант! – подает голов Павлов. – Подозреваемый мог побывать в этом доме до убийства. Человек, которого впоследствии убили, – гипертоник, например, и страдает частыми носовыми кровотечениями. Или просто палец порезал. Гость оказывал ему помощь, испачкался при этом кровью и, выходя из комнаты, дотронулся до двери.
– Ты, часом, за моими мыслями не подглядывал? – удивляюсь я, вспомнив тот бред, который пришел мне в голову буквально полчаса назад.
– А что – они у тебя разве водятся?
«Сам дурак!» – крикнул отец Федор Остапу… Но вообще-то согласитесь: мозги у моих ребят варят.
Не знаю, насколько реалистичны в вашем представлении те решения, что они предложили, но это, все же, уже кое-что. Особенно интересен вариант Удальцова. Разве так уж невероятно, что Власов мог приехать к Глебову уже после убийства? Зачем – это уже другой вопрос. Тот же Шохман, к примеру, мог послать его с каким-либо срочным поручением.
Сейчас гораздо важнее попытаться восстановить возможную картину. Дверь в квартиру вполне могла быть открыта – ее не закрыл убийца – и Сергей вошел. Вот он проходит в комнату и видит Глебова, сидящего в своем кресле. Окликает его, но ответа нет. Власов подходит ближе, трогает хозяина квартиры за плечо и вдруг замечает, что тот весь в крови. И Сергей уходит… Тогда возникает вопрос: почему он тут же не вызвал милицию? Что ж – возможно, и на то были свои причины. Он вполне мог испугаться – вполне резонно, кстати! – что на него первого падет подозрение. Поэтому Власов тихо покидает место происшествия, не заметив при этом, что оставил на двери кровавый отпечаток собственного пальца. Он полагает, что его никто не видел и, соответственно, опасаться нечего. Он ведь не убивал.
Офис фирмы, где работают Людмила и ее муж, размещается в здании какого-то бывшего НИИ, стоящем на площади Конституции. Небольшую площадку перед главным входом расширили, насколько это возможно, огородили металлическим забором и приспособили под автостоянку, где теперь бок о бок мирно соседствуют нынешняя гордость западного автопрома, его гордость былая, а также – местами – выкидыши отечественного автомобилестроения. Последние – в явном меньшинстве, из чего можно заключить, что министр, возможно, и прав: раз народ покупает преимущественно нормальные машины, то экономика действительно на подъеме.
Изменился институт и внутри. Собственно, теперь это уже и не институт вовсе, а бизнес-центр «Меридиан», и о былой принадлежности бывшего храма науки к науке как таковой напоминает лишь настенный барельеф в холле. Выполненный в духе социалистического реализма, он изображает типично советского (у буржуазных не столь проникновенная физиономия) ученого, держащего на вытянутой перед собой ладони мирный атом. Барельеф, как мне кажется, пустотелый – в противном случае новые хозяева давно сдали бы его в пункт приема цветных металлов. Но в виде лома наш ученый явно не окупит затрат по своему демонтажу и транспортировке, что и спасает ему жизнь.
Проходная центра оборудована по последнему слову техники: видеокамеры наблюдения, турникеты с магнитными считывателями, ребятки в униформе.
– Вы к кому? – вежливо интересуется охранник.
– В компанию «Марш».
– Будьте любезны ваш паспорт!
Паспорт я захватил с собой – Люда меня предупредила, что он понадобится. Размахивать без особой на то надобности служебным удостоверением я отвык еще на первом году службы, а уж сегодня лишний раз афишировать свою принадлежность к «внутренним органам» глупо и подавно.
Охранник быстро выписывает пропуск и протягивает его мне.
– Пожалуйста, направо по лестнице на второй этаж, и там снова направо. Когда будете уходить, не забудьте отметить в пропуске время ухода и поставить печать.
– Благодарю! – киваю я и следую в указанном направлении.
Собственно, компания «Марш» занимает на втором этаже половину здания. С лестничной клетки туда ведет застекленная дверь, и, не успеваю я ее открыть, как навстречу мне из-за стоящего в небольшом холле стола понимается молодой человек в безукоризненно белой рубашке и галстуке. «Дежурный администратор» – читаю я на бейджике, приколотом к карману.
– Добрый день! Вы к кому?
– К госпоже Шохман.
– Простите, как вас представить?
– Моя фамилия Орлов.
– Людмила Сергеевна предупредила о вашем визите, – кивает молодой человек. – Пойдемте, я вас провожу.
Я послушно следую за администратором, ловя себя на мысли, что в этом бизнес-центре уже второе подряд должностное лицо принимает меня за. за человека. Несколько необычное ощущение, доложу я вам – особенно в нашей стране, да еще и при моей работе. Мелочь – а приятно.
– Ну, здравствуй еще раз! – приветливо улыбается мне Людмила, когда мы остаемся в кабинете одни. – Ты извини, у меня сейчас много дел, поэтому садись за тот стол и работай. Вот папка с личным делом Сергея, а здесь. данные по Евгению, которые ты просил.
– Отлично!
Я занимаю указанное Людой место и углубляюсь в чтение. Сама папка много материалов не содержит, поэтому работа эта занимает не более двадцати минут. Это и хорошо, поскольку дел впереди еще много.
– Все? – отрывается от своих бумаг Нечайкина, когда я поднимаюсь со стула.
– Пока да.
– Что-нибудь еще от меня нужно?
– Нужно, Люд. Я в самое ближайшее время попробую встретиться с Сергеем, так что ты могла бы написать ему письмо. В посторонние руки оно не попадет – за это можешь не волноваться. Более того, его не стану читать даже я.
– Спасибо, Пашенька. Только. Он все знает – что еще я могу написать?
– Люд, там у писем совсем другая цена, поверь мне. Иногда оно замусолено до дыр, и все слова давно наизусть выучены, а все равно вновь и вновь достают и перечитывают.
Щеки женщины чуть заметно окрашивает румянец.
– Хорошо, я напишу. Про тебя там упомянуть?
– И не просто упомянуть, а отрекомендовать как твоего друга, которому можно и нужно доверять. Постарайся убедить Сергея, что со мной он может быть полностью откровенным. Это, понятное дело, нелегко – какое у него может быть доверие к нашему брату, в его-то положении? Но в противном случае наши с тобой планы осуществить будет крайне трудно. Короче, садись и пиши, только покажи сначала, где у вас тут можно курить.
