Гарольд Койл - Крещение огнем
Все эти соображения, какими бы важными они ни казались командирам батальонов и бригады, не будут стоить и выеденного яйца, если молодым капитанам и лейтенантам, возглавляющим моторизованные взводы, не удастся воодушевить своих людей и повести их за собой. Даже профессиональные солдаты, в конце концов, устают. Никакая муштра, никакая физическая подготовка, никакие посулы не могут повлиять на незыблемый факт: человеческий организм не может обходиться без сна сверх определенного предела. И для солдат Третьей бригады этот предел скоро наступит.
Накануне, чтобы ввести мексиканцев в заблуждение, бригаду перебросили на новое место — в двадцати километрах к востоку от Нуэво-Репуэбло. И только в ночь на одиннадцатое сентября, после наступления темноты, бригада заняла предназначенные ей позиции. Этот переход был организован таким образом, чтобы замыкающая часть выходила на исходный рубеж в тот момент, когда головные подразделения бригады уже шли в наступление. Начавшаяся в 22.00 атака на первых порах, казалось, развивалась успешно. В 22.15 произошло первое соприкосновение с противником — как раз на том рубеже, где бригада рассчитывала его обнаружить. Когда в 22.35 соприкосновение прервалось, и стали поступать первые донесения о том, что головные отряды встречают брошенные позиции, командир бригады приказал им перейти от прямого удара к преследованию противника.
Но, когда головные батальоны меняли порядок, предназначенный для атаки, на более сомкнутый строй, необходимый для ведения преследования, произошло соприкосновение с мексиканскими силами, которые не удалось обнаружить разведке. Поскольку сначала все решили, что это — отряды для прикрытия отступления основных сил, подготовка к преследованию продолжалась. Истина обнаружилась позднее, около 23.20. В это время роты, выстроившиеся в колонны повзводно и замыкаемые артиллерийскими расчетами с взятыми на передок орудиями, были втянуты в ближний бой.
Командиры рот на ходу перестраивали свои части и поспешно вели их в наступление. Часть таких атак удалась, и это позволило ротам с боем пробиться в юго-западном направлении. Некоторые атаки захлебнулись, и подразделения отошли на исходные рубежи. Кое-кто из командиров, будучи не в состоянии оценить обстановку, предпочел остановиться и, заняв оборону, ждать дальнейших приказов. В считанные минуты от боевого порядка не осталось и следа. Смятение овладело не только высшими офицерами. Среди рядовых тоже царил хаос.
Неудачное ночное наступление можно сравнить только с кошмарным сном. Горящие машины — танки и "Брэдли" — освещают поле боя призрачным светом. Противник не прекращает вести огонь, его поддерживает уцелевшая после атаки артиллерия. Здесь появляются медики и спасательные команды, возглавляемые старшиной роты, и выносят с поля боя раненых, оказывают первую помощь, буксируют поврежденные машины. Действуя под обстрелом, эти люди порой сами пополняют ряды убитых и раненых.
В это время командиры взводов, если им удается выйти из боя живыми, стараются собрать уцелевших солдат, пересчитать их, выяснить потери и, оценив ситуацию, своевременно передать донесение командиру роты. Часто дело осложняется тем, что командир погибает. В этом случае взводный сержант или, если он тоже убит или ранен, один из командиров отделений должен взять на себя обязанности командира взвода и делать то, что ему делать не приводилось, да еще в самых что ни на есть неблагоприятных обстоятельствах.
Последствия неудавшейся атаки почти всегда выглядят страшнее, чем они есть на самом деле. Но чтобы разобраться в этом, необходимо время. И даже после того, как удается перестроить людей и вывести их с поля боя, моральные последствия неудачи, усугубленные физическим изнеможением и психологической травмой от сражения вслепую, надолго выводят людей из строя. Именно в таких, на первый взгляд, безвыходных ситуациях, молодые офицеры — командиры ро г и взводов — набираются опыта. Ибо неизбежно откуда-то из темноты, силою волшебства, называемого "радио", до них доносится голос невидимого штабного офицера, отдающего новый приказ — приказ снова окунуться в тот ужас, от которого им чудом удалось спастись.
В эти мгновения — от получения нового приказа до команды, отданной своим солдатам, — многие молодые командиры испытывают одиночество и отчаяние. Измотанный до предела, командир роты должен не только мобилизовать все свое мужество и стойкость, чтобы снова броситься в бой, но и суметь повести за собой около сотни солдат. Некоторые называют это отвагой, другие — просто долгом командира. Как ни называй, задача эта неимоверно трудна, и далеко не все способны ее осилить.
К полуночи в рядах Третьей бригады наступил полный разброд. Некоторые подразделения продолжали наступать на Монтеррей. Другие, потерпевшие неудачу в атаке, оказались неизвестно где и пытались восстановить утраченный порядок. Из-за царившей неразберихи вероятность во тьме поразить своих становилась все более реальной. Понимая это и не желая подвергать людей ненужному риску, вскоре после полуночи командир бригады отдал приказ занять спешно подготовленные оборонительные позиции и приготовиться возобновить бой в 6.00.
Но и в течение этих шести часов ни у командования батальона и его штаба, ни у командиров рот и взводов не было ни минуты отдыха. Они мотались по полю боя, оценивая состояние своих частей, наблюдая за перевооружением людей и заправкой боевой техники, получая и отдавая новые приказы. Все это, предпринимаемое в полной темноте, после неудавшейся атаки, лишало командиров последних остатков моральных и физических сил.
Командир Третьей бригады, ощущавший на себе последствия долгой изнурительной ночи, знал, что. через несколько часов люди просто начнут валиться с ног. Назрела необходимость бросить в бой резервный батальон дивизии.
В 'беседе с командующим дивизией командир Третьей бригады объяснил, что собирается своими силами пробиться через мексиканские позиции, которые окажутся на пути. А удостоверившись, что коридор очищен, введет в бой дивизионный резерв — 2-й батальон 13-го пехотного полка — и направит его на Монтеррей.
Генералу Малину пришлась не по вкусу идея командира бригады броситься очертя голову на мексиканские оборонительные рубежи. Диксон, который видел ситуацию в том же свете, что и командир бригады, одобрил его решение. Длинный Эл, который сам страдал от недосыпа и нервного перенапряжения, решил довериться мнению командира, побывавшего на передовой, и утвердил план, бросавший взвод второго лейтенанта Козак в самое пекло.
Глава 20
Наша ненависть не знает границ, и война пойдет не на жизнь, а на смерть.
Симон Боливар
12 сентября, 09.40 5 километров к северо-западу от Нуэво-Репуэбло, МексикаВзвод лейтенанта Козак, вместе с 13-м полком Второй бригады, двигался через брешь в линии обороны мексиканцев, проложенную силами Третьей бригады.
Движение замедляли саперы, направлявшие головные части колонны к отмеченному вехами проходу через минные поля. Поскольку машины еле тащились, у Нэнси было достаточно времени, чтобы разглядеть место, где Третья бригада вступила в бой с мексиканскими войсками. По мере приближения к неприятельским позициям встречалось все больше уничтоженной и поврежденной американской боевой техники, хотя командир батальонной разведки утверждал, что у мексиканцев почти нет противотанкового оружия! Часть машин еще пылала ярким пламенем, распространяя густые клубы удушливого черного дыма. Другие сиротливо застыли, нацелив орудия в небр — покинутые и бесполезные. Их оживляли лишь зеленые, желтые и красные флажки, оставленные уцелевшими членами экипажа, чтобы спасательные команды могли сразу понять, остались ли на борту раненые, и определить характер повреждения машин. Рядом аккуратно были сложены мешки с телами погибших членов экипажей. Навстречу непрерывной чередой двигались санитарные машины, вывозившие раненых.
Засмотревшись, как тягач берет на буксир подбитую "Брэдли", Козак не заметила мексиканских оборонительных укреплений, пока ее собственную БМП не тряхнуло так, что у нее лязгнули зубы. Она взглянула вниз,,чтобы узнать, на что же они наскочили, и увидела траншею, дно которой устилали трупы. Не успела она осознать увиденное, как "Брэдли" перевалилась через траншею, и страшное зрелище сменилось видом американского полевого госпиталя, окруженного толпой раненых. Среди них были и американцы, и мексиканцы; некоторые лежали на носилках или на пончо, большинство — на голой земле. Врачи трудились в поте лица, спасая раненых. Солдаты, получившие более легкие ранения, стояли поодаль, дожидаясь своей очереди. Одинокий капеллан, чья пурпурная накидка резко контрастировала с коричневато-бурой маскировочной одеждой, преклонил колени над неподвижным телом, исповедуя умирающего. Лежащий относился к той группе раненых, состояние которых было настолько тяжелым, что несчастных оставили ждать, пока не будет оказана помощь другим, если, конечно, они не умрут раньше.
