Кононов Варвар - Ахманов Михаил Сергеевич
Поразмыслив, Гор-Небсехт принял именно такое решение. Что касается самой магической процедуры, превращавшей живую плоть в камень, то ее он помнил еще с тех дней, когда проходил ученичество в Стигии. Подобных ритуалов имелось несколько; все они в чем-то были сходны, отличаясь лишь деталями и произносимыми словами.
Например, Проклятие Сета…
Губы мага шевельнулись, и под сводами зала прозвучали древние строфы:
«Отчего же не воззвать к Сету и древней стигийской мудрости», – подумал Гор-Небсехт. Хоть сам он отрекся от почитания Великого Змея, но не стал служить никому другому… никому, кроме себя самого. Так что Змей поможет ему во всяком черном деле – недаром же он зовется Владыкой Смерти и Прародителем Зла!
Существовали еще и могучие заклятия Окаменения, Забвения и Развоплощения; их Гор-Небсехт тоже знал и помнил. Словно желая проверить себя, он зашептал, стараясь не сотворить ненароком жеста, освобождавшего магическую силу чар:
Слова эти были острее мечей, смертоносней копий. Разве киммериец устоит против них? Не устоит! И быть ему камнем!
Гор-Небсехт рассмеялся – холодным презрительным смехом гордеца, нацелившего нож в глотку врагу. Ничтожному врагу!
Итак, киммериец станет камнем. Потом придет время расправиться с Эйримом, сделать так, чтобы Высокий Шлем был не столь высок. А потом…
Наконец он дал себе волю и погрузился в мечты о зеленоглазой женщине, о рыжей ведьме с далекого острова.
«Очнись, – раздался беззвучный голос Трикси, – очнись! Время идет, а ты не решил, что будешь делать!»
Ким вздрогнул. Фигура Чернова исчезла, балкон был пуст, широкое окно и дверь сверкали золотом в лучах вечернего солнца. Один из стражей направился к вольеру, выпустил собак; двое других сунулись в караульную, вытащили столик, сели ужинать. Откуда-то из-за кустов появилась еще пара мужчин в комбинезонах, с лопатами – то ли рабочие, то ли садовники, то ли качки, решившие поразмяться на цветочных клумбах. Бросили лопаты, подсели к столу, закурили… Даши – ни следа, ни намека.
Зато на крыльцо вышел Чернов. Постоял, заложив руки за спину, спустился по ступенькам, отмахнулся от подбежавших собак, прошелся туда-сюда, понюхал розы, задрал голову к балкону, словно что-то там разглядывал, и исчез за кустами.
«Вечерняя прогулка? Пожалуй, стоит присоедиться, – решил Ким, сползая к слуховому оконцу. – Обойти лесом под стеной – вдруг где-то она поближе к дому, и Трикси унюхает Дашин инклин… Или в каком-то месте нет охранных проводов, а есть подземный ход или калитка – две доски на трех гвоздях… Или растет у стены сосна, а ветви протянулись на другую сторону… Или…»
Он миновал чердак, скатился вниз по лестнице, вышел в лес с типографских задворков, перебежал дорогу у самого угла стены, прижался к теплому сосновому стволу. Все было тихо – только попискивали где-то птицы, да ветер шелестел в ветвях. Прячась за деревьями, Ким зашагал вдоль кирпичного забора, добрался до другого угла, повернул. Темные нити проводов над стеной нигде не прерывались, калитки не обнаружилось, подземный ход, прорытый артиллеристами, чтоб утекать в самоволку, был, очевидно, засыпан. Сосны с подходящей веткой он тоже не нашел – метров на пять от изгороди высокие деревья сняли, оставив подлесок, дикую малину да торчащие в ней пеньки.
– Видно, придется брать у старичка бульдозер, – пробормотал Ким, приблизившись к стене и щупая бурые кирпичи. – Снесем ворота и въедем, как на танке… – Он приложился ухом к кирпичам. – Что-нибудь чувствуешь, Трикси? Где там моя Дашенька? В доме под замком сидит или сунули в подвал?
«Слишком далеко. Я не могу вступить в контакт с ее инклином, – отозвался пришелец и мрачно добавил: – Надеюсь, мы их не потеряем – твою женщину и мой второй инклин. Это было бы катастрофой!»
– Еще бы! – согласился Ким, медленно пробираясь вдоль забора.
«Не думай, что меня заботит лишь собственная целостность, – сказал Трикси. – Конечно, я хочу найти инклин, я помню о гипотезе, которую ты высказал, когда мы посетили экстрасенса, но дело не только в этом. Вы мне дороги – ты и твоя подруга. Благодаря вам я узнал много нового».
– Все-таки подглядывал, шельмец? – В голосе Кима не слышалось большого осуждения.
«Ну, не совсем… Ваши чувства были столь необычны и сильны… пожалуй, даже приятны… Я начинаю думать, что у кислородной жизни есть определенные преимущества. У нас все происходит не так».
– Ты о физиологии?
«Нет, о яркости впечатлений, духовном единстве и том, что ты называешь любовью. Я знаю, что мужчин – и, разумеется, тебя – волнует женский облик, я ощущал твои эмоции, когда к тебе пришла та женщина, прообраз снежной девы. Но эти чувства импульсивны, преходящи, тогда как Даша вызывает у тебя устойчивый ментальный резонанс. Ты постоянно на нее настроен – на ее голос, запах, облик».
– Спасибо, что растолковал, – произнес Ким. – Кстати, об облике… Я ведь даже не знаю, как ты выглядишь и кто ты, женщина или мужчина.
«У нас нет скелета и постоянной формы, мы пластичны и текучи, как ртутный шарик. Полов тоже нет, а спаривание – это, скорее, ментальный процесс, обмен инклинами между двумя, тремя и большим количеством сущностей. Не буду вдаваться в детали и лишь скажу, что при таком обмене возникает новое ядро, новая самостоятельная личность – однако при том условии, что личности партнеров целостны. Иными словами, что ни один из них не растерял своих инклинов».
Обдумав эти сведения, Ким покачал головой:
– Выходит, у вас нет семьи?
«Есть другие, более сложные формы консолидации разумных. Семьи, разумеется, нет. Нет ни племен, ни рас и народов, ни понятия о государстве и писаных законов. – Помолчав, Трикси добавил: – Мы, мой дышащий кислородом друг, сильно отличаемся от вас. И мир наш совсем не похож на Землю. Хочешь, покажу?»
– Конечно!
«Тогда присядь, а лучше – ляг. Восприятие мысленных картин для тебя непривычно и может сопровождаться шоком».
Кононов опустился в траву у подножия стены, вытянул ноги, закрыл глаза. Странный пейзаж возник перед ним отблеском царства эльфов: равнины под многоцветными небесами, игравшими, словно полярное сияние, застывшие в гулкой тишине пологие холмы, ковер чего-то серебристого, мха, лишайника или снега, скрывавший почву, медленные вихри, кружившие в воздухе хлопья той же серебряной субстанции… Над горизонтом висел крохотный солнечный диск, мерцали за радужными небесными всполохами звезды, и было их так много, что даже самый искусный астроном не взялся бы сложить из них созвездия. Картина сдвинулась, понеслась, точно Ким летел над поверхностью планеты, огибая ее от полюса до полюса, но всюду было одно и то же: цепочки невысоких холмов, ровные пространства между ними, снизу – серебряный блеск, вверху – сверкание небес. Ни птиц, ни животных, ни растений, ни деревень, ни городов…
– Где же признаки цивилизации? – спросил Ким.
«Что ты имеешь в виду?»
– Как – что? Здания, сооружения, дороги, машины, транспортные средства! Или хотя бы тропинки и шалаши…
