Михаил Нестеров - Черный беркут
«Туго придется Николо с Гришкой, – подумал Ремез. – Им бы еще пару человек».
Орешин привлек к себе внимание Алексея, сжав тому плечо.
– Леша, мы будем уходить ущельем?
– Посмотрим, командир. У тропы стоят «КамАЗы» Юсупа и десять боевиков с радиостанциями. Около восьмидесяти человек идут якобы нам наперехват. Но Юсуп мог пустить своих людей навстречу друг другу по двум тропам. Может, и подстрелят кого. В этом случае нам придется уносить ноги на машине.
– Так, понял... – Орешин некоторое время молчал, оценивая ситуацию. Он снова был командиром подразделения, пусть слабым, истощенным и нервным.
Он сообразил, что нельзя было брать людей Юсупа, снабженных радиосвязью, до его освобождения. Если они не ответят на вызов, сюда устремятся остальные боевики командира Худойкулова. Юсуп может сделать и по-другому: перекроет все выходы из этого района, предупредит блокпосты.
Кавлис правильно оценил ситуацию: снимать боевиков у машин придется, от этого не уйти, но лишь в последний момент, при отходе, ночью, когда Юсуп заснет и не будет выходить на связь со своими людьми. По большому счету он спокоен, уверен, что русские все еще на горной тропе.
За считанные секунды Орешин проанализировал ситуацию и принял решение.
Он снова привлек внимание Ремеза.
– Леша, нельзя Николая и Гришу бросать. – И тут же подозвал Зенина.
Михаил появился справа от Орешина.
– Я, командир.
– Бери двух человек – и вперед, – распорядился полковник. – Вы будете на месте быстрее нас. С десятком боевиков Юсупа, думаю, сумеете разобраться. А мы отстанем. Будем отходить вместе, нельзя порознь. Радиостанции поставьте на прием, будете слушать нас. Все, Миша.
– Понял, товарищ полковник. – Зенин обернулся: – Костя, Женя, со мной.
– Погоди, – остановил его Орешин. – Ты забыл оставить старшего в группе.
Зенин на ходу обернулся:
– Старший – полковник Орешин. – На лихом гнедом жеребце, – добавил Ремез. – «Настоящий солдат должен стрелять, как ковбой, и бегать, как его лошадь». Не трясет, товарищ полковник?
– Спасибо тебе, Леша.
– Сочтемся... когда выберемся. Назад в подразделение возьмете? – напросился Алексей.
– Я уже не помню, что ты уходил.
В шквал огня из «узи» периодически вклинивались очереди из «бизонов». Где-то вдалеке издал протяжный стон гранатомет, спустя несколько мгновений – взрыв, совсем рядом, в полукилометре, не больше. Следом за ним еще один. И еще.
– Гранатами бросаться начали... А Николай почему молчит? – разговаривал Ремез с собой. – А вот и он.
В ответ на четыре выстрела из «РПГ» боевиков Расмона майор с Касариным ответили двумя.
– Все, тянуть больше нельзя. – Орешин подозвал к себе Гвоздева, Сапрыкина и Михайлина. – К Кавлису, – коротко приказал он. – Накройте боевиков покрепче и отходите всем составом.
Когда бойцы скрылись, Орешин снова сжал плечо Ремеза.
– Остановись ненадолго, подождем.
– Только недолго. Нам нужно в темпе пройти открытый участок. Там, – Алексей махнул рукой, – сразу за подъемом спуск. А за ним низина, перестреляют, как куропаток.
Ремез постепенно сбавил темп бега и встал, тяжело дыша. Они были одни. Он знал, зачем остановил его командир.
– Леша, как погибла Анна?
«Ну вот... Ты думаешь, мне легко говорить об этом?»
– Во время взрыва, – неохотно сообщил Алексей. Пользуясь паузой, он жадно затянулся сигаретой. – Недалеко от Шаргуни. Автобус был заминирован. Николай сумел с Вовкой выбраться из автобуса, а Стасу не хватило каких-то мгновений, чтобы вытащить Анну.
– Стас тоже погиб? – тихо спросил Орешин, чувствуя на себе неподъемный груз за гибель боевого товарища.
– Да. Ему стеклом перебило сонную артерию. Мучался. А Анна... она умерла сразу. – Ремез неожиданно перешел на «ты». – А ты слышал, как я чирикал в горах? Узнал?
Орешин кивнул. Он не мог ответить. Слезы душили его.
– На, попей, командир, – Алексей протянул Орешину фляжку.
Зубы Орешина дробно ударили в горлышко фляги. Ему хотелось раскромсать зубами металл, чтобы из него брызнула кровь Расмона.
– Безари, сволочь! – прошипел он.
– И еще какая! – с интонациями Брюса Уиллиса подхватил Ремез. Он думал о том, как бы побыстрее добраться до границы с Узбекистаном, «спихнуть» Орешина и возвратиться сюда.
Но сначала нужно остаться в живых. Для этого все делали подоспевшие на помощь Кавлису три бойца. На какое-то время Ремезу показалось, что огонь из пяти «бизонов» перекрыл мощный присвист пуль из «узи». Потом машинально отметил: «бизон-2» патронами «парабеллум» 9х19 из четырех точек. Первые «бизоны» были сделаны под патрон «ПМ», в подствольный магазин их умещалось 64, они были недостаточно мощными. Модификация «бизон-2» вмещала в магазин на два патрона больше, зато каких – 9х19 «парабеллум»...
Алексей напрягся: из четырех точек...
Из четырех... Почему из четырех, когда бойцов пять?..
– Что случилось, Леша? – Командир в который раз тронул его за плечо. Он чувствовал обеспокоенность бойца.
– Один ствол замолчал... Не слышу пятого.
70
Москва, управление по борьбе с терроризмом
В беседе с генералом Головачевым Осоргин понял, что «основная цель силовой акции – спасти положение, в которое поставил Департамент «А» и вышестоящее руководство майор Кавлис, – может быть провалена. Виной тому станут все те же «беркуты». Кто-кто, а они не ограничатся тем, что выявят и подберут группу Кавлиса. Они сделают все, чтобы освободить своего командира из плена (если Кавлис не успел), пойдут даже на неисполнение приказа. Головачев во время своего первого визита в Управление, докладывая о похищении жены и сына Орешина, недвусмысленно намекнул, что у него набралось человек пятнадцать-двадцать, все они рвутся в отпуск. Осоргин сделал хороший ход: запретил начальнику штаба отпускать «беркутов» в очередные отпуска, объявив в подразделении повышенную боевую готовность.
И вот, спустя несколько дней, его снова хотят поймать на грубом просчете, заставить совершить ошибку, уже вторую – первый раз его натянул Кавлис не без помощи Аксенова и Куренкова. Теперь Головачев попытался «объехать» директора Департамента, говоря о взаимопонимании, пудря мозги «четким управлением и взаимодействием», настаивая на том, что освобождать Орешина нужно силами спецподразделения «Черные беркуты». Осоргину было от чего насторожиться, что он и сделал. Чертов Головачев прямо пыжился, но в разговоре с директором тоже допустил ошибку, заявив: «Ох и злые «беркуты»!» – откровенно высказался относительно шкур и клыков.
Генерал подбивал Осоргина на то, чтобы тот подключил к этому делу спецбригаду, которая может грубо наплевать на основную задачу – спасти положение. Что потом, посылать еще одну, чтобы та спасла другую, которая не захотела спасать? И сколько это будет продолжаться? Совсем недолго, пока добрым пинком Осоргина не вышибут из кресла директора Департамента. Согласись он на предложение генерала и не подумай вовремя, отзывать «беркутов» было бы уже поздно.
Осоргин снова недобрым словом помянул Головачева и Кавлиса.
Директору Управления вменялось подобрать малоподготовленный отряд Кавлиса потому, что чем дальше, тем хуже, не исключалось, что «беглый майор» мог наткнуться на отряд боевиков Юсупа Худойкулова, который дислоцирован неподалеку от тех мест. Появление русских не могло пройти незамеченным, они так или иначе должны были собрать информацию о расположении отряда Безари Расмона. Вести в тех местах распространяются со скоростью звука. Худойкулов опытный командир и без труда вычислит обратный путь русских и перекроет им дорогу. Он сделает все возможное, чтобы доказать, что на территории Таджикистана действовала диверсионная группа силовых структур России – какие бы благие цели она ни преследовала, докажет легко, предоставив либо мертвых бойцов спецназа, либо пленных.
Обо всем этом говорилось на оперативном совещании, занимавшемся обоснованием заброски в Таджикистан группы поддержки. Конечно, шум будет, без стрельбы не обойтись, но доказать, что в районе Умуджканта действовал отряд специального назначения России, будет нелегко. Контраргументами послужат близкая граница с Афганистаном и преступная деятельность Расмона, которую он осуществлял в том районе. Конкретно – разногласия с афганскими партнерами, такими же бандитами, как и он. Тем паче что занимались они поставкой оружия, наркотиков. Тут такую бодягу можно развести...
А если Орешин благополучно вернется на родину, придется поработать над версией его освобождения из плена. Заявить об этом не сразу, минимальный срок – полгода, когда улягутся не слишком накаленные страсти вокруг Расмона. А СМИ заявить, что освобождение полковника произошло накануне заявления прессе, произведено оно определенными структурами ФСБ, специфика которого огласке не подлежит. И добавить, что операция прошла без выкупа и жертв со стороны таджиков, но не без помощи некоторых полевых командиров. Пускай они там поломают головы, кто помог и почему. Заодно показать, что силовые структуры России полны решимости, они не дремлют. И глаза у них не закрыты – кто сказал такую глупость?! Это просто прищур такой.
