Михаил Нестеров - Черный беркут
Обзор книги Михаил Нестеров - Черный беркут
Михаил Нестеров
Черный беркут
«Великие дела надо совершать не раздумывая, чтобы мысль об опасности не ослабляла отвагу и быстроту».
Юлий ЦезарьВсе события и персонажи – плод авторского воображения. Высказанные в книге взгляды не следует рассматривать как враждебное отношение автора к религии, национальностям, личностям и к любым организациям, включая частные, государственные и общественные.
Часть первая
Глава первая
1
Горно-Алтайская область, сентябрь 1998 г.
Два больших кудлатых пса хрипло надрывались во дворе егерского дома. Было раннее утро, в окнах еще горел свет.
Вскоре хозяин вышел на крыльцо и прикрикнул на собак. Егерю было за пятьдесят, коренастый, с окладистой бородой, пожелтевшей от курева вокруг рта.
– Заходите, – он махнул рукой двум незнакомым гостям. – Да не бойтесь, – уже с улыбкой произнес егерь, видя их замешательство. На всякий случай он прошел к калитке и сам распахнул ее.
– Не тронут, – хозяин показал собакам крепкий волосатый кулак. У крыльца он обогнал гостей, открывая дверь в избу.
Незнакомцы войти в дом отказались. Тот, что постарше, лет тридцати, назвал егеря по имени-отчеству:
– Алексей Данилович, мы к вам по рекомендации Ковригина. Знаете такого?
– Как не знать... – Ковригин был участковым милиционером. Частенько заглядывал в заказник. – Значит, по его рекомендации?
– Да. Не проводите нас на зимовье?
– На зимовье? – Хозяин почесал неприкрытую голову. – Зимовий-то много. – Он снова задумался. – Отчего не проводить. Только вот охота еще не разрешена. Не к сроку вы.
– Да мы не охотники, – улыбнулся второй, лет на пять младше своего спутника. – Просто посидим, на природу полюбуемся. Места у вас красивые.
– Так вы нездешние? – Егерь спросил просто так, потому что выговор гостей был неместным.
– Приезжие, – ответил старший. – Мы вам, Алексей Данилович, денег заплатим.
Хозяин нахмурился:
– А вот этого как раз не надо. Не принято у нас денег брать за услугу.
Гость извинился и полез в сумку. Достал бутылку водки.
– От этого, надеюсь, не откажетесь.
Егерь замахал руками:
– Ну что вы за люди, ей-богу! Чувствую, нужно поторопиться, а то вы еще что-нибудь предложите. В дом не зайдете?
Гости отказались. Пока хозяин собирался, они осматривали двор, но с крыльца не уходили: кудлатые псы, высунув языки, сидели неподалеку, между домом и лабазом, вдоль которого на медных крючках вялилась рыба.
– На лодке пойдем, – появился в дверях хозяин, первым направившийся к калитке.
Они спустились к реке. Егерь отомкнул замок на высоком металлическом ящике, освободил от цепи дюралевые весла и передал их молодому.
Тот протянул сумку товарищу и принял весла одной рукой.
Видно, левая рука у парня болит, отметил егерь.
Открыв ящик, хозяин заказника без особых усилий вынул подвесной мотор и потащил его к лодке, старой, давно не крашенной «казанке» с булями. Гости последовали за ним.
– У нас вроде не безобразничают, – пояснил егерь, ставя мотор на место, – но на всякий случай мотор на ночь снимаю. Клади весла-то, – велел он парню. – Из ящика принеси бензобак. Дверку прикрой, камушком привали, – крикнул он вслед.
Когда тот вернулся, егерь спросил:
– Потянул руку-то? Вижу, висит.
– Ага, вывихнул, – подтвердил парень.
Хозяин заказника оглядел его крепкую фигуру, коротко остриженные волосы, маленький, крепко сжатый рот, сплошь в белесых шрамах и потому казавшийся обескровленным.
Егерь втащил бак в лодку, пальцами зажал конец шланга и подкачал бензин «грушей». Потом закрепил шланг на штуцере карбюратора. Нажал на иглу поплавка и снова подкачал горючее. Затем ухватился рукой за рукоятку стартера и дернул. Двигатель тут же завелся.
Самодовольно оглядев гостей, егерь дал команду занимать места.
Старший оттолкнул лодку от берега и прыгнул следом.
«Ловко, – сощурился егерь, одобрительно качая головой. – Сильный парень».
– На зимовье, говорите, отвезти? – еще раз переспросил он. – Это можно. Места у нас действительно красивые.
Он развернул «казанку» против течения и повернул рукоятку румпеля, давая газ. Нос лодки приподнялся, но, набирая обороты, катер вскоре выровнялся.
Старший сидел впереди. Позади тот, что помоложе.
«Казанка» стремительно неслась по реке. Легкий боковой ветерок сносил брызги на пассажиров. Те не обращали на это внимания.
Егерь вывел лодку со стремнины и направил ее ближе к берегу.
И слева, и справа земля утопала в зелени. Вековые ели, как по ступеням, уходили вверх по крутым берегам.
Парень неожиданно обернулся на егеря и попросил его сбавить обороты. Когда лодка уменьшила ход, он зачерпнул пригоршней воды, намочив рукав рубашки, и выпил.
– Амброзия, – улыбнулся он. – Правда вкусная вода. Давай, отец, поехали.
«Странные люди», – подумал хозяин, прибавляя газу. Он приметил, что улыбка у парня была не очень-то радостной.
Глава вторая
2
Таджикистан, район Нижнего Пянджа, июль 1998 г.
В третьем или четвертом по счету селе женщина и мальчик сумели наконец отдохнуть в нормальных условиях. Обычно под ночлег им отводили небольшие глинобитные помещения рядом с отхожими местами и кормили похлебкой из раздробленных зерен пшеницы и кукурузы, которую таджики называют кашаком. Сегодня к вечеру их угостили настоящими лепешками, дали немного сушеных шариков из соленого творога и поместили в мехманхану, комнату для гостей, заполненную людьми. Им отвели угол, бросив к ногам кучу старого тряпья, пропахшего овечьей шерстью.
Анна буквально валилась с ног и не обращала внимания на прикованные к ней и маленькому сыну любопытные взгляды. Она расстелила тряпье в углу и легла спиной к людям, прикрыв собой отощавшего за несколько дней изнурительного перехода Володьку. Он уже не плакал, как первое время, только тяжело сопел носом и сурово сдвигал к переносице брови, чем напоминал Анне мужа. Сейчас сын, обняв мать, почти мгновенно уснул.
Женщина спиной почувствовала, что вскоре люди перестали обращать на них внимание, и снова повернулись к почетному гостю.
Анна засыпала. Сквозь сон слышала обрывки речи. Вот кто-то довольно громко произнес: «Договорились!» Его поддержали гортанные одобрительные возгласы. Женщина, неплохо знавшая один из иранских языков, поняла, что в комнате для гостей находятся люди казилкана – судьи шариата.
Безари Расмон и еще несколько человек, сопровождавшие пленников – русскую женщину с сыном, оказались почетными гостями в этом богатом доме. Расмон в России считался бы пожилым человеком, но не здесь, почти в центре Востока, – ему едва перевалило за шестьдесят. Военная форма была к лицу этому крепкому мужчине, густая борода делала его облик почти устрашающим. В основном сегодня вечером говорил он. Изредка воин делал паузы, и тогда слышались такие же возгласы, неприятные для уха женщины, казавшиеся ей не одобрением, а ропотом.
– Прекрасная мысль. Да примет ее Господь!
– Да сохранит Аллах все наши тайны.
– Только трусливые просят Аллаха сохранить тайну! У нас нет тайн от Господа.
– Правильно, говори, таксир[1]!
Несмотря на духоту, Анне было прохладно в углу жилища. Появилось обычное желание накрыться... одеялом. В своей квартире, даже когда было довольно тепло или жарко, Анна всегда укрывалась одеялом, это вошло в привычку, и она не могла отделаться от нее. Она завозилась на своем месте, крепче прижимая сына к груди.
Кто-то заметил ее жест и велел принести банарас. Чьи-то руки, кажется, пожилой женщины, накрыли гостью полосатой шелковой тканью, предназначавшейся для шитья верхних халатов.
Гостье даже не пришла в голову мысль сказать спасибо благодетельнице. Она быстро согрелась и снова стала погружаться в сон.
– А если казилкан не пожелает сделать этого? – спросил кто-то.
– А захочет ли он ссориться с нами? – раздался твердый голос полевого командира Безари Расмона. – Я ответил тебе только потому, что в тебе сейчас говорит не разум, а гашиш. Если бы твои мозги не были напрочь прокурены, ты бы не забывал своего брата, которого застрелил враг наш – Черный Назир[2]. А твоего брата, Кадыр? А твоего?.. Мы уже давно вынесли ему смертный приговор...
Когда в комнату вошел казий, стало чуть потише. Говорил Безари Расмон, ему вторили друзья по оружию; несколько слов, встреченных с явным одобрением, произнес и Кадыр. Все ждали слова казия.
Кори-Исмат, не вставая с места и не глядя в десятки глаз, устремленных на него, коротко спросил у Расмона:
– Безари, зачем ты позвал меня? Разве не было у нас предварительного разговора? Я же говорил, что всегда поддержу тебя. Где тот человек, которого ты хотел вывести на суд шариата? Где он, принесший слезы и горе в наши дома? Сколько бы я ни смотрел вокруг, я не вижу его, да простит мне Аллах слова мои.
