Михаил Нестеров - Черный беркут
Раненые и контуженные взрывами бандиты, едва успевшие сориентироваться в дыму, тут же были прошиты очередями из автоматов.
Со стороны поселка слышались трескотня, гортанные выкрики. Фиш и Аносов остановились возле раненого майора милиции. Работали всегда парами, одиночек в отряде не любили, да их практически и не было, хотя каждый мог сделать свое дело и за себя, и за товарища.
– Ты как, браток? – Орешин опустился перед майором-осетином на колено, сдергивая с полупетли «разгрузки» маленький, необычной формы нож, прозванный спецназовцами «робинзоном». Станислав стоял рядом в таком же положении, коротко поводя стволом и головой в «сфере». Освободив руки и ноги начальника милиции, Орешин еще раз спросил: – Как ты?
– Нормально, – прохрипел разбитыми губами майор. Руки и ноги его затекли, видимо, начальника милиции долгое время держали связанным. Он сделал знак головой: можете оставить меня.
Фиш дал ему глотнуть из фляги, положил ее на грудь майору и двинул с товарищами дальше.
Впереди и справа от них раздался характерный вой, оба спецназовца и командир подсознательно определили: гранаты кумулятивного действия «ПГ-7 ВР» – и тут же взрыв. Едва смолк его отголосок, еще один: оба «Урала» выбросили в небо мощные столбы пламени.
И снова дым. Под его прикрытием отряд устремился в поселок. Теперь задача быстро, не давая бандитам взять заложников, не попадаясь на их провокацию, распознать в продымленной мешанине тел оставшихся в живых коренных жителей. На первых порах бандиты будут яростно сопротивляться, но в какие-то мгновения могут и должны пойти на провокацию. А пока всех – и ингушей и осетин – лицом к земле.
За углом дома, сидя на коленях, сгорбилась маленькая почерневшая старушка; сидит и покачивается, глядя безучастно вдаль. Фиш невольно остановился перед ней. Шок. Не скоро еще пройдет. Это сразу бросается в глаза. «Оса», в последний момент брошенная натренированной рукой Игоря Орешина, спасла ему жизнь. Фиша передернуло, на короткое время он потерял контроль над собой, глядя на торчащий в носу старухи нож для метания и пистолет в ее костлявых руках.
У вооруженной старухи, наверное, есть дети и внуки: потому рука товарища не смогла нажать на спусковой крючок, но та же рука сильно и метко, не колеблясь, швырнула кусок смертоносной стали.
Старуха-убийца... дети-внуки... рука не в состоянии произвести выстрел... нож... работа... Поди разберись с этим. Фиш до сих пор помнит ту старуху, которая готова была убить и убивала до этого, пытала на глазах у матерей их детей. Страшная картина то ли возмездия, то ли чего-то демонического: старческое, одетое в черное тело и жуткие ненавидящие глаза; старуха похожа на смерть, какой ее обычно изображают, – голый череп с седой прядью, проваленные глазницы, а чернеющая пустота вместо носа чудовищно таращится зеленоватой рукояткой «осы».
Фиш получил звонкий удар по щеке.
– А... Товарищ майор... – И получил от командира еще одну оплеуху. Орешин, идя на задание, всегда вставал в пару вместе с «первоходами». В это время и происходили настоящие занятия, обучение навыкам, которые нельзя привить бойцу ни на каких тренировках.
– Очухался, Стас?
– Да, товарищ майор.
– Молодца! Вперед! Теперь смотри в оба, особое внимание обращай на юнцов. Те хоть и хилые, а запросто управляются с ручными противотанковыми гранатометами. Смотри, сколько они народа положили... Знаешь, что такое подранок?
– Знаю, товарищ майор.
– Без прямой необходимости не убивай. Сам видишь, какой контингент нам достался.
4
Москва, Управление по борьбе с терроризмом
Директор Департамента «А» читал сейчас лекцию в Академии ФСБ. Александр Ильич Головачев, командир части, к которой была приписана бригада «Черный беркут», знал об этом. Секретарь директора сообщила ему, что Вадим Романович будет в течение часа-двух, у него есть неотложные дела в Департаменте.
– Но если у вас что-то срочное, Александр Ильич, – добавила секретарша, – я могу связаться с шефом по мобильному телефону.
– Час-два говорите? Нет, не нужно. Я подожду.
Генерал-майор несколько раз отмерил длинный коридор, заглянул в кафетерий, выпил кофе из «пакетика» – мерзкое пойло с сухим молоком и заграничным названием «Иглз».
Из головы не выходил Игорь Орешин: не посоветовался, опрометью бросился спасать жену и ребенка.
А куда, собственно, ему было деваться и что делать?
Около недели назад Головачев удивился нездоровому виду полковника, когда тот пришел на оперативное совещание к нему в кабинет, хотя особого внимания не придал: мало ли что бывает? Прихворнул, с женой накануне поцапался или, наоборот, уснул поздно. Но глазами спросил вожака «беркутов»: что случилось? Орешин отделался мефистофельской гримасой, от которой за версту тянуло прокисшей капустой. Ну и ладно. Головачев продолжил совещание, позабыв о том, что, пожалуй, впервые видел на лице Орешина болезненное выражение.
– Вам еще кофе?
Головачев с удивлением посмотрел на немолодую официантку, державшую в руке белый электрочайник с чуть горячей водичкой.
– Нет, спасибо.
Он быстро вышел из кафетерия и нос к носу столкнулся с директором Департамента.
– А-а, – вместо приветствия протянул Осоргин, пожимая руку Головачеву. – Александр Ильич собственной персоной. Ко мне? – Он сделал приглашающий жест и направился к своему кабинету.
– К тебе, к тебе, – Головачев долго пристраивал в кресле свое массивное тело. – Я насчет Орешина, Вадим Романович.
– А что случилось? Одну минуту. – Осоргин быстро поговорил по телефону. Потом еще один звонок, сделанный уже им самим. – Так что там с Орешиным?
Осоргин был чуть выше среднего роста, грузный, с мощной короткой шеей. Он не имел обыкновения подолгу смотреть в глаза собеседнику, ограничиваясь короткими цепкими взглядами.
– Неприятности у него, Вадим Романович, – тихо проговорил Головачев. – Жену и сына взяли в заложники.
– Та-ак... – Осоргин обеими руками пригладил волосы. – Ну-ка, рассказывай. – И снова потянулся к трубке.
Генерал остановил его:
– Погоди, Вадим.
– Да нет, я по другому вопросу. – И покивал головой: «Я слушаю, слушаю».
Головачеву неловко было вести разговор в такой манере, когда тебя либо отвлекают от разговора, либо не совсем внимательно слушают, показывая свою незаинтересованность. Осоргин не относился к последним, поэтому Головачев, сохраняя на лице выражение легкого недовольства, начал.
Он был прав: кто-кто, а уж Осоргин-то в первую очередь должен был заинтересоваться разговором, поскольку бригада «Черные беркуты» входила в его ведомство, так же, как «Альфа» и «Бета». Правда, «Беркуты» не так давно появились на свет, но были созданы из грозной «группы зачистки № 2», коя неофициально входила в состав «Альфы», но была совершенно независима от ее командования. Сейчас «беркуты» состояли в основном из спецназа морской пехоты, но костяк составляли «старики» из группы зачистки. А командир «беркутов» заочно был приговорен к смерти несколькими бандформированиями, и за его голову предлагались немалые суммы.
Осоргин слушал, вертя в руках записку от Орешина, которую нашли в его пустой квартире.
– Кто еще в курсе похищения? – спросил директор.
– Лучше спроси, кто в курсе насчет исчезновения, – съязвил Головачев. – Несколько человек.
– Назови их. – Осоргин взял в руки остро отточенный карандаш.
– Заместитель командира бригады майор Кавлис и командир взвода Станислав Фиш, – перечислил Головачев.
– Расскажи подробней. – Осоргин занес фамилии в чистый лист бумаги.
– Одним словом, Орешин позвонил Кавлису и сказал, чтобы тот взял кого-нибудь из сослуживцев, назвав при этом Фиша, и срочно прибыл в Мурманск. Там, мол, все и выяснится.
– Откуда был звонок? – поинтересовался директор.
Головачев пожал плечами:
– Черт его знает... Междугородний.
Осоргин вгляделся в собеседника и отложил карандаш в сторону:
– Вот что, Александр Ильич, давай начистоту. Где сейчас Кавлис и Фиш?
Командир части вобрал в себя побольше воздуха и выпалил:
– На пути в Самарканд. Два часа назад они связались со мной. Жена и сын Орешина с ними.
Несколько секунд в кабинете висела тишина.
– Так, – протянул Осоргин. – Понятно. Обмен, значит, произошел? Где?
– Неподалеку от Турсунзаде. Кавлис не рискнул воспользоваться автобусом, который им предложили бандиты, и посадил семью Орешина в рейсовый. Они сделали пересадку в Шаргуне, когда проехали перевал и миновали границу с Таджикистаном. Как я говорил, скоро они будут в Самарканде.
– И сколько времени ты молчал?
Генерал-майор ответил коротко:
– Недолго.
Отвечая на вопросы директора, Головачев смотрел на него неотрывно, в то время как сам директор по обыкновению ограничивался короткими взглядами. Такой визуальный контакт собеседников вносил дискомфорт в разговор в целом. Во всяком случае, для Головачева. По идее на вопросы должен был отвечать Осоргин, который, казалось, намеренно прячет глаза.
