Юлия Латынина - Охота на изюбря
— Жми на газ! — приказал он собровцу.
Тот не замедлил последовать совету. Машина, хлопнув незакрытой дверцей, рванулась вперед. Жалобно хрупнула фара, влепившаяся в легкую железную загородку, выставленную на обочине. Загородка отлетела в сторону, тачка провернулась колесами о жирный снег, в секунду разгоняясь до шестидесяти кеме…
В следующую секунду очередь, пущенная из автомата сержантом Аксеновым, раскроила правое заднее колесо «БМВ». Машина вильнула задом и с шумом вломилась в пологий холм, вырастающий сразу за обочиной.
Водитель от сильного удара потерял сознание. Камаз, контуженный и едва разбирающий, что происходит, врастопырку полез из «БМВ», прямо под дула подбежавших блюстителей порядка. Кто-то из омоновцев вырвал из гнезда зажигания ключи и открыл багажник. Из багажника был извлечен закопанный, потерявший сознание Дима Неклясов.
Всех пассажиров машины согнали в кучу. Один из омоновцев вызвал «скорую помощь». С Неклясова и Брелера сняли наручники. Незарегестированные стволы оказались аж у троих — щегольский представительский «Зиг Зауэр» у Камаза и по ТТ у Черяги с Перчиком. Из кармана Брелера извлекли удостоверение, точно такое же, как у Черяги. И написано на нем было точно то же: начальник службы безопасности АМК.
Черяга со стоном перевернулся в грязном снегу, помотал головой и сел.
— Это бандиты! Долголаптевские! Вот этот — бригадир их, Камаз! — орал, не переставая, Брелер.
— Это, может, и долголаптевский, — философски рассудил вслух сержант Аксенов, — а вот этого я видел по ящику, его там начальником службы безопасности называли.
— Слушайте, сержант, — сказал Черяга, — эти двое украли у комбината пакет, акций. На них выписано два ордера: и городской, и областной. Час назад.
— Разрешение на ствол где? — оборвал Черягу Аксенов.
— Нету разрешения, — спокойно сказал Черяга, — вы что думаете, я поеду арестовывать людей, которые сперли миллиард долларов, а с собой возьму рогатку?
— Сколько сперли? — обалдел сержант.
— Если исходить из биржевых котировок, — объяснил Черяга, — стоимость АМК будет около миллиарда долларов. А эти двое сперли контрольный пакет.
— Вранье, — сказал Брелер, — он действительно Черяга. Он уволен. Вчера. За покушение на директора. Он своего шефа заказал, понятно? Я — глава службы безопасности. А этот с долголаптевскими снюхался…
Сержант Аксенов растерянно переводил глаза с одного удостоверения начальника службы безопасности АМК на другое. Удостоверение Брелера действительно было помечено вчерашним днем. Здоровенный парнюга с гайкой на пальце и цепурой на шее точно был бандюком — уж на этих у Аксенова глаз был наметанный.
И вообще Аксенов мог гордиться своими ребятами. Если бы у какого другого наряда «БМВ» сдернула из-под самого носа, так пассажиров бы точно забили до полусмерти. А эти стоят нетраханные и еще выступают.
— Все, — сказал Аксенов, — вы задержаны. Пусть утром кто надо разбирается…
Рядом уже тормозила «скорая помощь». Неклясова, по-прежнему без сознания, повезли в 20-ю горбольницу, в которую менты любят привозить задержанных в перестрелке бандитов.
Черяга просидел в отделении сравнительно долго — до двенадцати дня. Причиной тому был, естественно, злополучный ТТ. Поэтому, когда к полудню Дениса повели разбираться, Черяга в присутствии заводского адвоката показал, что ствол был им отнят у генерального директора «АМК-инвеста» Дмитрия Неклясова в момент задержания, а уж откуда его взял Неклясов, Черяга ведать не ведает.
— Стало быть, вы отправились брать человека, который, как вы утверждаете, обокрал комбинат на миллиард долларов, без оружия? — саркастически спросил следователь.
— Ага.
— Жаль, что мы не можем проверить эту информацию, — усмехнулся следователь.
— В каком смысле? — изумился Черяга. — Вы хотите сказать, что Неклясов — без сознания? Или… умер?! Этого быть не может, удар был слабый…
— Нет, со здоровьем у него все в порядке, — усмехнулся следователь, — пришел в себя через пять минут, как попал в больницу.
— А что такое?
— Его увезли из больницы. Предъявили ордер вроде бы и увезли.
— Кто?!
— Вы утверждаете, что Дмитрий Неклясов обманным путем перевел на счета учрежденных им фирм 75 процентов акций Ахтарского металлургического комбината?
Денис кивнул. Он ничего не говорил следователю о банке «Ивеко». Ну украл и украл. Может, сам украл. Может, наперсточники помогли.
— Вероятно, — сказал следователь, — у Неклясова были сообщники. Они-то и увезли. Ваш СОБР приехал на десять минут позднее, чем следовало.
Следак помолчал и добавил:
— Знаете, Денис Федорович, если все, что вы сказали, правда, мне даже сидеть с вами в одной комнате страшно, не то что задерживать вас… Я так понимаю, что не Неклясов увел у вас акции, а кто — даже задумываться не хочу. В общем, свободны вы.
«Как, просто так? Не за деньги?» — изумился про себя Черяга. Но улыбающийся адвокат уже вел его к выходу.
Камаз с Перчиком и Брелер остались в камере. Брелер — потому что на его арест был выписан ордер, и бывший московский шеф безопасности подлежал передаче в руки областной ментовки. Бандиты — натурально, за стволы.
Адвокату Черяга крепко-накрепко велел, чтобы Камаза вечером выпустили. Позиции долголаптевских в тюрьмах были исконно сильны, и мятежного бригадира очень легко могли найти повесившимся или перерезавшим себе вены.
В палате Извольского Денис застал настоящее производственное совещание. С утренним задержанным рейсом в Москву прилетели почти все: замы Извольского по финансам и по экономике, начальник промышленной полиции Володя Калягин и сам мэр Ахтарска с парой заместителей. К этим присовокупился зам губернатора, не Заславский, а другой, некто Трепко, пребывавший в Москве по губернским делам. Сбоку, у подушки Извольского, сидела Ирина — бледная, осунувшаяся, и в каких-то потертых джинсах, которые просто по чину не полагалось носить любовнице Извольского.
На подоконнике восседал генеральный директор Конгарского вертолетного завода товарищ Сенчяков собственной персоной. Собственно, Сенчяков-то и говорил, и прервать его не было никакой возможности.
Сенчяков громко размахивал руками, и слова его были бы уместны на коммунистическом митинге, но здесь, в палате раненого миллионера, перед аудиторией из трех замов и одного мэра, они звучали немного странно.
В палате было душно от такого количества народа, врач в отчаянии метался у двери. Денис понял, что ничего умного от такого совещания не выйдет (что можно сказать при заме, то нельзя при мэре, что можно при мэре, то нельзя при вице-губернаторе), и тихонько шмыгнул обратно к врачу.
— Выгоните их всех по медицинским показателям, — сказал Денис, — особенно того, старого, в дрянном костюме.
Спустя полминуты всех вышибли вон, и Сенчяков продолжил свою речь уже в коридоре.
В палате остались трое: Ирина, Федякин (зам по финансам) и сам Черяга.
Извольский долго молчал, потом шевельнул ртом:
— Упустил?
— Да, — сказал Черяга, — я…
— Не надо. Алешкин рассказывал. На Басманную через двадцать минут, как вы уехали, пять иномарок прикатило. Две с эфэсбешниками, остальные банковские. Алешкин с другой стороны въехал, чуть до стрельбы дело не дошло. Ты правильно сделал, что слинял.
Противу обыкновения, директор не ругал Черягу.
— Ладно, — сказал Извольский. — Выпутаемся. Реестр закрыт, записей о продаже пакета там нет… Арбатов звонил.
Денис высоко поднял брови. Арбатов был глава банка «Ивеко».
— Предлагал обсудить сложившуюся ситуацию, — уточнил Извольский.
— Я ему обсужу, — вскипел сбоку зам по финансам, матерый пятидесятилетний мужик, приглупова-тый, как сенбернар, и столь же преданный Извольскому. — Я ему…
— В банк пойдет Денис, — сказал Извольский. Черяга встепенулся.
— Слава, — сказал он, — я не финансист…
— В банк пойдешь ты, — повторил Извольский, — всеми московскими делами будешь заведовать ты. А Мишка пусть занимается комбинатом. Ты уж меня извини, Миша, но Денис драться умеет, а ты человек неворчливый.
— Я во всех этих акционерных делах не рублю, — повторил Денис.
— Ас тебя и не спрашивают. Будешь повторять, что я сказал. Хватит. Напороли, блин, косяков, пока я в койке валяюсь… Иди, Денис. Мне на утку надо, не хватало еще при замах этим заниматься.
Денис с Михаилом Федяковым вышли из палаты. Черяга заметил, что Ирина осталась.
В коридоре было шумно и людно, все гости Извольского спешили поклясться в верности ахтарскому хану. Раскрасневшийся Сенчяков, с горящими глазами, проповедовал случившимся рядом:
— Это не что иное, как атака прогнившего си-онисткого режима на лучший российский завод! Цель «Ивеко» — загубить конкурентов западных производителей! Губернатор Дубнов правильно сказал: мы не допустим, чтобы костлявая рука Москвы взяла за горло наших рабочих!
