Всеволод Бенигсен - ВИТЧ
Кручинин поднял руки вверх — мол, ладно, ладно, все нормально, и попятился назад. Перекинул ногу через мотоцикл и, чертыхнувшись, повернул ручку газа. Затем сделал плавный разворот под напряженными взглядами охранников и поехал назад. За время этого короткого маневра у майора от напряжения взмокла спина — могли ведь и вдогонку пальнуть. Когда наконец отъехал на достаточное расстояние, расслабился и на полной скорости рванул к бетонному зданию НИИ. Там заехал на задний двор и заглушил мотор. На часах было без двадцати. Кручинин закурил и задумался. Что предложит Блюменцвейг, он не знал, но зато он знал, что, кроме как через КПП, вырваться отсюда было невозможно. Городок был слишком мал, поэтому его легко обнесли двойной высоченной бетонной стеной с колючей проволокой. Нет, теоретически можно было попробовать перебраться через первую стену, но за ней гуляла целая свора овчарок. Самое интересное, что попыток сбежать из Привольска (чай, не заоблачная высь), особо никто не предпринимал, если не считать безумный полет переводчика Файзуллина на самодельном дельтаплане.
В тот момент, когда майор докурил третью подряд сигарету и уже собрался уйти несолоно хлебавши, откуда-то из кустов раздался тихий свист.
Майор повернул голову и увидел сидевшего на корточках Блюменцвейга. Тот повертел головой влево-вправо, а затем вышел из зарослей, отряхивая колени.
— О! — радостно воскликнул Кручинин, спрыгивая на землю. — Слава богу!
При виде мотоцикла с коляской Блюменцвейг скривил губы.
— Ты б, майор, еще на танке прикатил, — почему то переходя на «ты», сказал он.
— Слушай, Яков, что за петрушка? — тоже перешел на «ты» Кручинин. — Я на КПП, а там стоят какие-то люди с автоматами. Что происходит?
— Ты не кричи так сильного, майор, — нервно озираясь, процедил Блюменцвейг. — Ты хвост за собой не притаранил часом?
Майор испуганно оглянулся.
— Да нет вроде.
— Короче, власть в городе захватили большевики. Шутка. Я же сказал, все, теперь никого не выпустят и сами не уйдут. А ты «подписку о неразглашении». Смешно. Ха-ха. Да это они с тебя подписку возьмут скорее.
— Ничего не понимаю. Что за бред? Зачем им здесь оставаться? Зачем меня держать? Где, блядь, Чуев?!
— Тсс, — приложил палец к губам Блюменцвейг. — Чуев, как и все твои люди, сидит под домашним арестом. Оружие, как ты понял, у них отобрали. Я вообще удивлен, что тебя не кокнули на месте. Все таки кишка тонка у нашей интеллигенции.
Последнее предложение Блюменцвейг произнес, сочувственно цокнув языком, как будто жалел, что майора не кокнули.
— Отсюда вообще никто не должен выйти, — добавил он после паузы.
— А обслуга?
— Все останутся здесь. У времени, так сказать, в плену.
— Да что вообще тут происходит?!
— Долгая история, майор…
— И как же ты собираешься уходить?
— Иди за мной. Будем мой подкоп добивать.
— А вещи?
— Ты б, майор, еще стол письменный с собой притащил. Забудь о вещах. О жизни подумай. О вечном, так сказать.
Яков сделал несколько шагов по направлению к забору, опустился на землю и стал разбрасывать ветки и сучья. У самой стены был лаз.
— В принципе я почти вылез с той стороны, — сказал он, начиная погружение в яму. — Под две стены рыл. Как полагается. Я давно… давно чувствовал, что дело движется к финалу… Не отставай, майор.
Кручинин, чертыхаясь, полез за Яковом, отплевываясь и вытирая глаза от сыпавшейся земли.
— Узковато тут…
— А ты думал, я тебе тут шоссе пророю? Тут как раз на среднестатистического писателя расчет. Ты чуть покрупнее, но авось пролезешь…
В этот момент где-то совсем рядом над головой залаяли овчарки. Майор даже услышал шорох их когтистых лап.
— О, — сказал довольный Блюменцвейг, — движемся ко второй стене.
— И все-таки, — сплевывая пыль, продолжил Кручинин, — я не понимаю, зачем заново закрывать открытый город? Зачем брать людей?
— Объективно говоря, — тяжело дыша, ответил Яков, — ты ведь мне тоже живой не нужен.
«Мило», — подумал майор и на всякий пожарный пощупал кобуру — пистолет был на месте.
— Это еще почему? — спросил он вслух.
— Да все потому же. Я-то о Привольске никому не скажу, а ты можешь рассказать.
— Да что за херня? — разозлился Кручинин, яростно сплевывая землю. — Вы тут совсем, что ли, с ума посходили?!
— Вылезем — расскажу. Стоп. Вот здесь тупик.
Яков вынул из кармана фонарик и включил его, освещая себе дорогу, точнее то, что должно было стать дорогой. Потом достал из-за голенища сапога железный совок и стал усиленно долбить сухую землю. Уставший от ползанья на брюхе, Кручинин с трудом перевернулся на спину, но тут же уткнулся носом в «потолок». Клаустрофобией он не страдал, да и вообще был человеком смелым, но тут даже ему стало не по себе.
«Как в могиле, — подумал он, втягивая носом сырой запах земли. — А ведь обратно уже не поползешь — ногами-то вперед. А если завалит? Черт, надо было все-таки прорываться через КПП. Нет, все. Лучше сейчас вообще ни о чем не думать».
Через полчаса Яков вытер перепачканное лицо, улыбнулся во весь рот и легонько пнул ногой плечо майора.
— Подъем, майор. В смысле переворот. Мы у цели. Чуешь воздух?
Кручинин открыл глаза, перевернулся на брюхо и потянул носом. Действительно, спасительной прохладой откуда-то струился свежий воздух.
«Слава богу», — подумал он, поводя затекшей шеей.
Яков с удвоенной энергией стал долбить землю и расширять ход. Наконец места стало достаточно, и он, убрав фонарик и совок, принялся змеевидными движениями выкарабкиваться наружу.
Кручинин быстро, почти судорожно полез следом, потому что уже начал опасаться — не вздумает ли его новый спаситель законопатить его здесь навсегда.
— Да не пихайся ты, майор, — сказал Яков и добавил, словно прочитав мысли Кручинина. — Раз тебя взял, значит, взял. Мне на том свете зачтется.
Наконец Блюменцвейг выбрался наружу и подал руку майору.
— Давай-давай, надо торопиться.
Но едва майор выкарабкался, у него за спиной раздался чей-то голос:
— Да, собственно, не надо никуда торопиться.
Блюменцвейг стал мотать головой в поисках источника голоса, а Кручинин схватился за кобуру, но тут же замер, почувствовав, что в спину уперлось что-то твердое, — видимо, дуло автомата.
— Не надо, майор, — сказал второй голос.
Чья-то ловкая рука вынула пистолет из его кобуры, и вдавленное в хребет дуло исчезло.
Блюменцвейг и Кручинин слегка отступили обратно к стене и увидели двух людей с автоматами. Третьим (без оружия) был Ледяхин.
— У вас все или еще кто ползет? — спросил он и равнодушно посмотрел куда-то в сторону, словно его совершенно не интересовал ответ на поставленный вопрос.
— Ловко, — усмехнулся Блюменцвейг. — И давно вы про этот ход узнали?
— Да Чуева потрясли слегка, он и сказал, что слышал, как ты предлагал майору встретиться у НИИ. Сначала думали завалить ваш ход, и дело с концом, но тебя пожалели.
— За это гран мерси, — саркастически поблагодарил Блюменцвейг. — И что же дальше?
— Пойдем домой, — пожал плечами Ледяхин.
— Это в Привольск, что ли?
— Ну а куда ж еще?
— Ладно, — покорно сказал Блюменцвейг и незаметно подмигнул майору. — Но я так скажу тебе, Ледяхин, твой дом, может, и Привольск, а вот мой… мой не здесь. И я лучше сдохну, чем буду играть по вашим правилам.
Тут Яков неожиданно пнул ногой одного автоматчика, а второго толкнул плечом так, что тот не удержался на ногах и шлепнулся на землю.
— Рвем когти! — завопил Блюменцвейг и метнулся в темноту.
Кручинин, опешивший от такой смелой выходки Якова, на долю секунды задержался, но затем рванул следом.
— Стоять!!! — завопил Ледяхин.
Блюменцвейг и майор, пригнув головы, понеслись во весь опор к темнеющему вдали лесу.
— Расходимся, майор! — крикнул Яков и сделал резкий скачок влево. Майор метнулся вправо. Застрекотала автоматная очередь. Блюменцвейг услышал свист пуль и почувствовал, как обожгло правое ухо, но это только придало ему сил. Краем глаза он заметил, как Кручинин охнул и, взметнув руки, рухнул оземь. Сначала Яков хотел рвануть к майору на помощь, но, испугавшись за свою жизнь, передумал и, виляя всем телом, как загнанный заяц, продолжил свой зигзагообразный бег по направлению к лесу. Еще какоето время слышалась автоматная очередь, но явно палили наугад, просто в темноту. Минут через двадцать Блюменцвейг уже несся по лесу, раздвигая руками хлещущую по лицу листву и хрустя сухими ветками. Еще через несколько минут выскочил на какое-то пустынное шоссе. На его счастье, вскоре показался грузовик. Водитель согласился взять взъерошенного и грязного странника с собой.
— Только на одном условии, — строго сказал шофер.
