Джесс Уолтер - Гражданин Винс
— Да я же пил.
— А ты не гони.
— Я не знаю, куда ехать.
— Я объясню.
— А может, сам поведешь и объяснишь себе?
— Садись, — командует Ленни.
Он велит Винсу ехать на запад через центр. На улице темно и холодно. Их шатает от фонаря к фонарю на дороге, скользкой от росы. Дома поменяли форму, слившись со своими тенями, клонясь к ним — город параллелограммов, город острых углов.
— У тебя, наверное, жуткий пробег, — замечает Винс.
Ленни смотрит на него пристально.
— Что?
— «Кадиллаку» восемь лет. Сколько ты можешь за него получить? Десять? Двенадцать?
— Пятнадцать, — отвечает Ленни.
Винс смеется.
— Больше двенадцати не получишь.
— Еще как получу. Пятнадцать, говорю же.
— Да ну. Откуда, Ленни?
— Заткни пасть, Винс!
— Ладно, — соглашается Винс. — Но все равно это нереально.
Несколько минут они едут молча. Потом Ленни прорывает.
— Какая же ты все-таки сволочь, Винс! Почему ты всегда все знаешь?
— Двенадцать?
— Да, — бросает Ленни. — Двенадцать.
Он командует Винсу заехать в мотель у подножия холма Сансет, у западной границы центра города. Втиснувшийся в базальтовую породу, поросший соснами холм охраняет город, словно стена. Его разрезает старое четырехполосное шоссе, которым перестали пользоваться, когда параллельно проложили межштатную магистраль. Но на шоссе еще остались старые мотели пятидесятых и шестидесятых годов, которые раньше обозначали начало города своими оптимистичными модерновыми вывесками — когда-то яркими, а теперь выцветшими подковами и изгибающимися, горящими стрелами: «Открытый бассейн!», «Почасовая оплата!», «Цветной телевизор!».
Они паркуются у дальнего конца, в полной темноте, около вереницы дверей одноэтажного мотеля. На фасаде переливаются лампочки. Винс замечает, что двери пронумерованы нечетными числами от одного до девяти. На гравийной стоянке нет больше ни одной машины.
— Номер девять, — говорит Лени и кивает на другой конец здания. — Постучись один раз, потом убери руки за голову. Я открою дверь, и ты войдешь.
— А пароль? Как же без пароля?
— Заткнись, Винс.
Они выходят из машины. Винс захлопывает дверцу и идет через стоянку, гравий скрипит у него под ногами. Он прокручивает все в голове: первая часть будет, очевидно, самой трудной. Переживи ночь, и окажешься дома. Винс останавливается у двери, успокаивает звенящие от напряжения нервы и стучит. Потом убирает руки за голову. Ленни выступает из-за его спины и открывает дверь. Она распахивается в темную комнату, освещенную лишь лампой на столике у стены. Ленни вталкивает Винса внутрь.
Они входят в узкую гостиную мотельного номера — диван, стул, телевизор и столик, — проход в еще меньшую кухоньку, пластмассовый стол, один из кухонных стульев двумя ножками стоит на ковре гостиной. Две закрытые двери, скорее всего ведущие в спальню и ванную.
— Садись, — говорит Ленни. Винс опускается на стул. Над диваном висит удивительно успокаивающий горный пейзаж с рощицей темных деревьев на переднем плане. Это одна из тех картин, которые никак не получается рассмотреть из-за неправильной перспективы: в фокусе не деревья впереди, а горы, ими заслоненные. Но все равно деревья ему нравятся. В густом лесу можно прятаться целую вечность.
Открывается дверь в спальню и выходит Рей-Прут в черных слаксах и в расстегнутой рубашке, под которой видна футболка с V-образным вырезом. Босой. Он приглаживает черные волосы.
— Здорово, шеф. — Рей не закрывает за собой дверь и лишь через секунду, привыкнув к свету, Винс видит в спальне без окон на кровати скорчившуюся… Бет. Гипса на ней нет. Она осторожно прижимает к себе покрасневшую руку. Левый глаз заплыл синяком.
— Он сломал мне руку, — говорит она и начинает плакать.
Винс роняет голову на грудь — его план вдруг становится наивным и безрассудным. Проклятье!
Рей переводит взгляд на спальню и обратно.
— Если быть точным, я ее сломал еще раз.
Винс заставляет себя открыть глаза и смотрит мимо Рея в спальню.
— Значит, так, я вам ничего не отдам, пока не увижу, как она выходит в дверь.
— В эту дверь? — уточняет Рей. Он возвышается над Винсом. Улыбается.
Ленни принимается мерить комнату шагами и заводит разговор:
— Послушай, Винс. Я сразу тебе сказал: либо все пройдет нежно, либо жестко…
Рей оглядывается на Ленни, потом ухмыляется Винсу, уходит в кухню и открывает холодильник.
— Ты выбрал жесткий вариант, — продолжает Ленни. — Я не хотел…
— Она вам не нужна, — говорит Винс спине Рея. — Отпустите ее.
Ленни ударяет его. Лицо Винса остается почти безмятежным.
— Але. Ты че! Я с тобой разговариваю, мудила! — возмущается Ленни.
Но Винс продолжает обращаться к Рею.
— Я серьезно. Я вам ничего не скажу, пока она здесь.
Рей оборачивается через плечо и улыбается.
— Не вопрос. Как скажешь, шеф.
Он берет два яблока, нож для чистки овощей и полотенце и возвращается в гостиную.
Ленни смотрит то на Винса, то на Рея.
— Да что за хрень? О чем вы тут треплетесь? Говорите со мной.
Рей не обращает на него внимания. Расстилает полотенце на журнальном столике, кладет яблоки и нож. Садится на диван.
Винс не сводит глаз с ножа.
— Отпусти ее и получишь почтальона. Он сам хочет поговорить с тобой. Хочет брать больше кредиток.
— Так позвони ему, — предлагает Рей. Берет яблоко и нож. — Пригласи его к нам в гости.
— Сегодня не получится. Поздно уже. Он выключает на ночь телефон. Позвоню ему завтра утром. Мы встречаемся в одном ресторане. Я тебя туда провожу.
Рей аккуратно снимает кожуру с яблока.
— Ну не знаю. Где я и где завтра, шеф.
Винс подается вперед.
— У меня есть деньги.
Рей смеется.
— Ага, девка твоя что-то такое лопотала. Будто вы с ней решили для нее дом прикупить.
Винс пытается скрыть досаду.
Рей вытирает лезвие ножа о полотенце.
— Мы решили, что пойдем туда завтра и отзовем деньги. Устроим вечеринку. — Он подмигивает.
Ленни пристально смотрит на Рея.
— Да что происходит, вашу мать? О чем вы тут говорите? Это мое дело теперь!
Рей поднимается, лезет в карман и достает двадцатидолларовую купюру.
— Сбегай, принеси нам выпить.
Ленни переводит взгляд с Рея на Винса, потом на Бет и обратно.
— Уже полчетвертого утра. Где я, по-твоему, могу купить тебе выпивку?
Рей молчит. Наконец Ленни берет двадцадку и идет к двери. Рей хватает его за плечо, сует руку под его пиджак, выхватывает из-за его пояса пистолет — черный, полуавтоматический — и заталкивает себе за ремень.
— А то еще отстрелишь себе яйца, — объясняет он.
Ленни косится на Винса — в его взгляде, кажется, мелькает понимание, но все равно уходит за выпивкой.
— Идиот недоделанный, — говорит Рей, когда за Леном захлопывается дверь. — Как ты работаешь с такими ослами?
— На безрыбье…
— Ну да, ну да. — Рей идет в спальню, по-прежнему держа в руке нож. Бет съеживается под его взглядом. — Детка, мы с твоим другом поболтаем немного. А ты пока отдохни.
Он закрывает дверь и садится на спинку дивана, положив ноги на подушки, чтобы быть над Винсом. Они смотрят друг другу в глаза.
— Симпатичная, — замечает Рей.
Винс переводит взгляд на картину. Стена черных деревьев непроницаема.
— Ты знаешь, кто я? — Рей указывает ножом на свой подбородок.
— Да, — отвечает Винс. — Знаю.
— Ну и?
— Ты Рей-Прут.
Рей довольно улыбается, услышав свое имя, как томимый жаждой человек, припав к источнику.
— А, так ты оттуда?
— Да.
— Ленни говорил, но я думал, что это пустой треп. Так кем ты был? Может, я тебя знаю?
— Нет, — отзывается Винс.
— Ты механик? Работал там в чьей-то банде?
— Там я воровал кредитные карточки. Так же, как и тут. Я не входил в банду.
— А-а. — Рей разочарован. — Херово.
Он прислоняется спиной к стене и рассматривает Винса.
— Так ты, значит, никто и звать тебя никак, но однажды ты приехал сюда — и кое в чем ты рубишь… в карты умеешь играть. Ни с того ни с сего стал человеком, да? Королем бандитов. — Он смеется. — Чушь собачья.
Винс помалкивает. Следит за тем, как Рей чистит яблоко, снимая тончайший слой кожуры, и на белой мякоти остается алый налет. Рей поднимает глаза, его густые брови выгибаются.
— Ненавижу кожуру. И хрустящую корочку на бутербродах.
Он заканчивает чистить первое яблоко, кладет его — голое и беззащитное — и берет второе.
— Ну и как тебе это местечко? — спрашивает Рей.
— Спокан? — Винс пожимает плечами. — Мне нравится.
— Да ну. Не может он тебе нравиться.
— Очень нравится.
