Владимир Колычев - Страсть по понятиям
— Так показания надо будет дать, потом подтвердить их…
— А где я жить буду?
Знала Настя, что не будет никакой Москвы, потому не возмущалась, не сокрушалась.
— С нами будешь жить. У нас квартира большая.
— С вами, это с кем?
— С моей женой. Скажем, что ты Ванина невеста.
— Но я не его невеста.
— А моей невестой хотела бы быть? — спросил любопытства ради.
— Ты же женат, — заинтригованно повела она бровью.
— Ну, мы же не в Средневековье живем, когда разводиться было нельзя. Можно развестись… Может, ну ее, к черту, эту Москву? Поедем к тебе домой, закроемся от всех, днем будем заниматься любовью, ночью — сексом.
— Интересное предложение, — зажеманилась она.
— Ну так что, едем к тебе?
— Э-э, опасно там… — неловко качнула головой Настя.
Жестокая реальность взяла верх над сладкими грезами, и взгляд ее изменился. Она должна была везти меня в направлении Москвы, хотя и сожалела об этом.
— Жмыхов?
— Жмыхов.
В это время появился Иван. Запыхавшийся от быстрого бега, голова мокрая, футболка шиворот-навыворот.
— Ты чего такой? — спросил я.
— Сто рублей надо! Мы только двести заплатили, за двоих! А я третий!
— Тебя что, выгнали? — спросила Настя, доставая из сумочки сторублевую купюру.
— Ну, сказали, чтобы быстрей. Я вот прибежал.
— Искупался?
— Нуда… Одежду бы постирать, — просительно посмотрел на меня Ваня.
— Потом постираешься… Настя, давай за руль! — забирая у нее деньги, скомандовал я. — И ты, Ваня, давай в машину! Срочный выезд!
— А что случилось? — с удивлением посмотрела на меня Настя.
— Да нет, ничего. Ваня вот шиворот-навыворот оделся, плохая примета, — на ходу сказал я.
Уборщица стояла у входа в душ, я помахал ей рукой, в которой держал купюру, положил деньги на землю, придавив их камушком. Некогда мне идти к ней: нельзя оставлять Настю без присмотра.
Настя послушалась меня, села за руль, и Ваня занял свое место. Я мог бы сесть рядом с ним, но мне больше приглянулось переднее кресло…
— Поехали! — сказал я, глянув на экран навигатора.
— Ты что, в приметы веришь? — насмешливо спросила Настя, выезжая на дорогу.
— Верю. Поэтому и заспешил. Сейчас поворот направо будет, свернешь.
Я был далек от мысли, что кто-то из работников кемпинга наблюдает за нами. Может, никто даже и Жмыхову звонить не стал.
— Зачем?
— Да Жмыхов у нас на хвосте.
— С чего ты взял?
— Ну, я же сыщик. Ты вот не боишься в Москву ехать, а почему? Потому что знаешь, что не будет никакой Москвы. А почему ты знаешь? Потому что Жмыхов за нами едет…
— Не вижу логики! — оторопело глянула на меня Настя.
— А я вижу… Я тебе руку и сердце предлагаю, остаться с тобой хочу, а ты меня в Москву тащишь. То не хотела ехать, а сейчас тебя и не отговоришь…
— С тобой все в порядке?
— Зачем ты Жмыхову позвонила? — жестко спросил я, отбрасывая в сторону саркастический тон.
— Я позвонила?! — ошеломленно дернулась она.
— Ну не ты лично… Я видел, как ты к администратору бегала. И слышал, о чем ты просила… Так что давай без отговорок. Я все знаю, Настя… Поворот включай и налево давай…
Настя съехала с шоссе, и машина покатила по тряскому проселку. Она не знала, что сказать в свое оправдание, поэтому делала все это молча.
— Ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем ты меня сдала?
— А что мне делать? — Настя хлюпнула носом, изображая страдания. — Он же меня убьет, если узнает, что я с тобой заодно…
— Лучше пусть Жмыхов убьет меня, да?
— Ну, почему убьет? Вернет в тюрьму… А я потом бы заявила, что не грабили вы меня, — совсем неубедительно сказала Настя.
— Какая тюрьма? Ты же сказала, что в милицию звонить не надо.
— Правильно, потому что у Жмыхова брат в милиции.
— Не умеешь ты врать, Настя Не умеешь… Не нужна тебе милиция. Не должен я никуда вернуться. Здесь, в этих лесах должен остаться. Навсегда. И ты знаешь, что Жмыхов хочет меня убить. И ты сама этого хочешь. Чтобы я жить тебе не мешал. Нет меня, нет проблем…
— Это неправда! — Настя посмотрела на меня со всей проникновенностью, на которую сейчас была способна. — Как я могу хотеть тебе смерти, если я тебя люблю!
— Ну, все, сейчас растаю! — не без глумления хмыкнул я.
— Я серьезно…
— Клеопатра тоже всех своих мужчин любила. Ночью любит, а утром казнит. Такая вот любовь. Прошла наша ночь, Настя, утро наступило. Только я не хочу голову под топор подставлять…
— Не хочу я, чтобы Жмыхов тебя убил! Что мне сделать, чтобы ты мне поверил!
— Ты уже все сделала. Только я тебе не верю.
Какое-то время она ехала молча. Я ее не подгонял, потому что был занят навигатором. Я увеличивал масштаб электронной карты, чтобы проложить обратный маршрут до Некрасова. Увы, но мне снова нужно было вернуться в этот недружелюбный городок.
— Что ты со мной сделаешь? — спросила она.
— Если бы мог, давно бы уже сделал, — зло сказал я.
— Не все же такие добрые, как ты… Жмыхов в благородство играть не будет. Он меня предупредил, если договор соблюдаться не будет, мало нам не покажется. А мы уже знаем, какие у него возможности…
— А по договору ты не должна помогать мне?
— Да. И я должна соблюдать договор. Извини, но мне моя семья дороже, чем ты…
— И еще я сам виноват, что связался с тобой.
— Как хочешь, так и думай…
Какое-то время мы ехали в полной тишине. Но ее нарушил Иван.
— А это правда, что Жмыхову операцию сделали? — вдруг спросил он. И не дожидаясь ответа, продолжил: — Жмыхов сказал, что ему пластическую операцию сделали. Он был Альбертом, а стал Игорем…
Если бы меня попросили написать сценарий фильма «Следствие ведут идиоты», я обязательно включил бы в него этот разговор. Ваня продемонстрировал классический пример, как нельзя вести допрос. Сам вопрос задал, сам на него ответил. А Настя не дура, и шестеренки у нее в голове хорошо смазаны.
— Кто тебе такое сказал? — удивленно, но без сарказма спросила она.
— Сам Жмыхов и сказал, — с важным видом сказал Иван.
Похоже, он вообразил себя опытным следователем. Так или нет, но признания от Насти он ждал на полном серьезе.
— Зачем он в этом признался? — с тем же удивлением Настя посмотрела и на меня.
Но я кивком головы показал на Ивана. Он начал этот разговор, пусть он и доводит его до конца. А тот моему решению только рад. Видимо, он решил, что я в восторге от его находчивости.
— А разве ты, Настя, не говорила, что Жмыхов знает, где Альберт? — уличающе-торжествующим тоном спросил он.
— Говорила.
— Вот мы его и спросили… Ну, не я спросил, это Костя. Но ведь разговор был. И Жмыхов признался, что ему сделали пластическую операцию. Он был Альбертом Караваевым, а стал Игорем Жмыховым. Может, Шептулин искалечил Караваева и поэтому сделал операцию?
И снова Ваня сам подсказал Насте версию. Ей оставалось только с ней согласиться.
— Шептулин искалечил Альберта?.. — задумалась она. — Жмыхов сам это сказал?
— Нет, мы догадались.
— Значит, не зря вы сыщиками работаете.
Похоже, Насте пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать сарказм.
— Шептулин действительно сильно покалечил Альберта.
— И Ремезов сделал ему пластическую операцию! — самодовольно просиял Иван.
— Да, он сделал ему пластическую операцию.
Конечно же, Настя согласилась с ним. А что еще можно было от нее ожидать?
— Сам? — спросил я.
— Ну, конечно же, не сам! — ликовал Ваня. — Пластический хирург ему операцию сделал! Это же понятно! Он не хотел из Караваева Жмыхова делать, просто так вышло, что лицо другое получилось. Так вышло, что Караваев на Жмыхова стал похож…
— Ну, Игоря Жмыхова, положим, тогда не было, — снисходительно усмехнулась Настя. — Он появился после того, какие стало Альберта. Верней, он появился вместо Альберта…
— Это правда? — совершенно серьезным голосом спросил я.
— Правда.
— Ты знаешь, здесь в Некрасове меня сильно ударили по голове. Но не настолько сильно, чтобы тебе поверить, — с язвительной насмешкой глянул я на Настю.
— Можешь мне верить, — сокрушенно вздохнула она.
— То Шептулин убил Альберта, то покалечил. Вранье, вранье, везде вранье.
— Есть вранье, а есть ложь во спасение.
— То-то я смотрю, что ты все время спасаешься. То от Жмыхова, то от меня…
— Да, со всеми приходится выкручиваться.
— Ну и сказала бы сразу, что Альберт в Жмыхова превратился.
— Я боялась об этом сказать. Я боялась его самого.
— Да нет, дело в другом. Дело в том, что нестыковка выходит. Ведь у Игоря Жмыхова есть брат Илья Жмыхов. Есть, был и будет… Или вы решили осчастливить Илью Жмыхова новым и неожиданным для него родством? Еще скажи, что Илья Жмыхов был голубым и влюбился в переделанного Альберта…
