Владимир Колычев - Страсть по понятиям
— Ты в это веришь?
— А Настя справку не показала?
— Не нашла… Может, и не было ничего…
— А куда мы едем?
— Куда-нибудь. Затаиться надо, переждать.
Мы бы могли заехать далеко в лес, замаскироваться там, чтобы никакая собака нас не нашла.
— У нас бензина мало, чтобы далеко заехать. И продуктов мало. Холодильник пустой, в шкафу только тушенка, и той немного. Ну, еще крупы чуть-чуть…
— Неделю протянем?
— Неделю протянем. Только уехать далеко не сможем. Верней, заехать сможем, а обратно выехать — не уверен. Заправляться надо… Да и не дело это, уезжать. Мы же не тараканы, чтобы по углам прятаться.
— А что прикажешь делать?
— Зачем приказывать? Просто скажу. К Жмыхову надо ехать, за жабры его брать.
— Какой ты умный!
— Жмыхов сейчас за нами гоняется. Дома никого нет. А где у него дом, мы знаем.
Я удивленно глянул на Ивана. А ведь он дело говорил! Жмыхов сейчас где-то здесь, в Некрасове. Может, у брата заночует. Но живет он в поселке недалеко от завода. И мы уже знали, где именно находится его дом, Настя успела просветить, пока мы с ней по лесам скитались.
Но не настолько уж гениальную идею подал Иван, чтобы расцеловать его за это. Во-первых, Жмыхов мог сменить место жительства. Ведь он снимал обычный дом, а сейчас, после того как изменился его статус, он мог подобрать себе лучший вариант, в той же Баскаковке. А во-вторых, в этот поселок не так уж просто попасть, если на дорогах будут выставлены патрули. Но сегодня на пути в Некрасов Настя показала нам старую, поросшую травой грунтовую дорогу, очень плохую, в рытвинах и с критическими уклонами в некоторых местах. Мы на джипе ее с трудом преодолели, а на кемпере будет еще сложней. Возможно, мы даже перевернемся. Зато, в случае удачи, мы сможем выбраться на шоссе примерно в том месте, откуда потом надо будет свернуть в сторону завода. Почему бы не рискнуть? Тем более иного выхода у нас, возможно, и нет…
Я свернул на повороте, вывел автобус на дорогу, что шла вдоль озера, проехал километра три за город в сторону Карасевки. Где-то здесь и должна была быть дорога, что могла вывести нас на шоссе. И я ее нашел.
Бензина у нас действительно было мало, литров десять-пятнадцать, не больше, а расход топлива у нас будь здоров, особенно на плохих дорогах.
Тяжело далась нам эта дорога, несколько раз наш автобус чуть не перевернулся. Однажды мне пришлось открыть дверь, вынести тело из машины вправо, когда она накренилось влево. Мы смогли выправить положение, но вряд ли этот мой маневр был решающим, хотя кто его знает…
К утру выехали на шоссе, пересекли его, углубились в лес в сторону Баскаковки. Светло, и перемещаться на автобусе было опасно. Неплохо было бы замаскироваться и лечь спать. Но нет, вооружившись пустыми канистрами, мы с Иваном пешком направились в сторону шоссе, где находилась заправка. Деньги для этого у нас, к счастью, были. Автобус мы спрятали неплохо, но все равно я переживал за него. Никак не выжить нам сейчас без кемпера.
Но и с ним нам пришлось хлебнуть лиха. Лесами мы вышли к шоссе, затратив на это массу сил. Еще два часа добирались до заправки — пешком, стараясь не выходить на открытую местность. Нас искали, и мы ни на секунду об этом не забывали.
Нас могли обнаружить на заправке, поэтому какое-то время мы выжидали момент, когда на ней не будет ни одной машины. Только тогда вышли к заправочным колонкам. Кассир не обратил на нас никакого внимания. Мы сунули деньги в окошко, заказали восемьдесят литров, он включил колонку, и мы спокойно заполнили бензином все четыре канистры. Но все-таки мужчина должен был задаться вопросом, где наша машина. Возможно, она встала на трассе без горючего, но почему тогда мы принесли не одну, а целых четыре канистры? Ведь мы могли плеснуть бензина в бак, а потом уже подъехать к заправке и полноценно наполнить его. Атак нам приходится тащить восемьдесят литров на своем горбу… Это могло показаться мужчине подозрительным, поэтому с заправки мы ушли в сторону, противоположную нашей А потом делали крюк лесом, чтобы вернуться в исходное положение, из которого и начался наш трудный марш в обратном направлении. И силы у нас уже были не те, и по две канистры на каждого…
К автобусу мы вернулись поздно, затемно, еле живые от усталости. Часок лежали пластом, пытаясь прийти в себя, но так и не отдохнули. А надо было продолжать путь. И мы его продолжили, несмотря ни на что.
В поселок заезжать не стали. Оставили автобус в стороне, пешком вышли к дому, где должен был жить Жмыхов. Это действительно был обычный дом — деревянный, незатейливо обшитый сайдингом. Забор сплошной, но не высокий, из-за него просматривались окна. Темные окна. Свет горел только во дворе, а в доме темнота. И непонятно, то ли спит хозяин, то ли его вообще нет. А если нет, то неизвестно, когда он вернется. Да и тот ли это хозяин, который нам нужен?
Ответ на этот вопрос нам пришлось ждать долго, часа два. Мы спрятались под кустом напротив соседнего дома, откуда хорошо было наблюдать за нужными нам воротами Своим появлением мы встревожили сразу двух собак, они лаяли на нас через заборы, и хозяин соседнего дома даже вышел во двор, чтобы посмотреть, на кого гавкают псы. Нас он не увидел.
Не увидел нас и владелец внедорожника, который подъехал к дому. Машина дорогая, значит, управлял ею не самый последний из смертных. Ворота обычные, их нужно было открывать руками, поэтому водитель вышел из машины. В нем я узнал Жмыхова… Неужели нам наконец-то по-настоящему повезет? Я так разволновался, что у меня задрожали пальцы рук. Но мандраж прошел, когда пришло время идти на штурм. Этот бой мог стать для нас последним, именно поэтому я и собирался биться не на жизнь, а на смерть.
Я готов был рвать и метать, крушить и убивать, но вдруг оказалось, что и воевать-то особенно не с кем. Я выбежал на Жмыхова, когда он, открыв ворота, возвращался к своей машине. Я считал его опасным противником, которого никак нельзя недооценивать, может, именно поэтому я вложил в свой удар все силы. Я сбил его с ног точным ударом в подбородок. А Иван тем временем набросился с топором на собаку, что кинулась на него через открытые ворота. Но и здесь, как выяснилось чуть позже, сражения не получилось. Пес понял, что в этом сражении у него нет шансов, и, поджав хвост, позорно ретировался.
Жмыхов еще только укладывался на землю, когда я заглянул в машину. Никого. Впрочем, так и должно было быть, потому что Игорь сам открывал ворота. Будь с ним телохранитель или другой зависимый от него человек, он бы не стал выходить из машины. И независимой женщины с ним не было. И зависимой тоже.
Пока Жмыхов приходил в себя, я защелкнул на его запястьях стальные браслеты, законопатил рот, запихнул в машину.
Джип мы бросили за околицей, загнав его в подлесок. К автобусу пленника доставили на руках. Он худощавый, легкий, к тому же после изнурительного марш-броска с канистрами в руках пробежка с ним на руках показалась нам легкой прогулкой.
Мы затащили Жмыхова в автобус, бросили его на пол, вытащили кляп изо рта.
— Можешь кричать сколько угодно, — с едкой усмешкой сказал я. — Все равно никто не услышит.
— Я не буду кричать, — сказал он, растерянно глядя на меня.
И еще его лицо кривилось в гримасе отвращения, но это реакция не столько на меня, сколько на грязные носки, которыми я затыкал ему рот.
— А что будешь делать? Может, застрелишься? — спросил я, достав из-за пояса свой «стечкин».
— Нет, лучше сам…
— Что сам? Самому застрелиться или тебя застрелить?
— Меня. Но лучше самому…
— А что еще лучше?
— Да, есть более лучший вариант, — кивнул он. — Отпустите меня, и мы разойдемся с миром.
— И кто тебе поверит, что с миром?
— Не надо мне верить. Просто сделай, и все.
— А если нет?
— Так и останешься изгоем. Ты находишься в федеральном розыске, это раз. Настя за тебя не заступится, это два. Ты уже понял, что Настя на моей стороне…
— Правильно, Настя на твоей стороне. Потому что она боится тебя. Но если тебя не станет, она перестанет бояться.
— Останется мой брат.
— Я не знаю твоего брата. Ты приходил ко мне в камеру, а он не приходил. Я так понял, что ему до нас дела нет. Поймают нас — хорошо, нет — все равно…
Милиция нас искала, но, как мне казалось, без особого рвения. Может, потому мы до сих пор остаемся на плаву. И даже Жмыхова за жабры взяли. Одним везением это не объяснить. И смелостью тоже…
— Если со мной что-то случится, Илья вас из-под земли достанет.
— Зачем ему это? Вы же не братья.
— Почему не братья? — недоуменно повел бровью Жмыхов.
— Потому что ты Альберт Караваев, а он — Илья Жмыхов. Или нет?
Какое-то время Игорь внимательно смотрел на меня, затем с ироничной усмешкой спросил:
— Ты же сам в это не веришь?
— Не верю.
