Петр Катериничев - Огонь на поражение
— Поверил?
— А какая разница. Главное — брал. Как раз собирался завтра с деньгами быть.
— Ладно, если до денег, то вы не потеряли.
— Во-во. Только в дерьме по уши…
— Ладно. К делу: по мнению Соломона, часы настоящие… Внутри ничего постороннего не было?
— В смысле?
— Не знаю. Кусок жести, надпись, царапина, знак мастерской…
— Нет.
— Снаружи?
— Да тоже вроде ничего. Может, если только Соло в свою лупу рассмотрел.
Только номер, как, на любых фир-мовых часах.
— Какой номер?
— А я помню?.. — Анжелка собрала лоб морщинками. Молчу, опасаясь прервать напряженный умственный процесс.
— Дрон, а у нас ведь записан номер! — радостно произносит Кристина. — Я ведь писала, ну,как назвать…
— Расписку.
— Ну да.
— Где она?
— В сумочке должна быть. Вместе с пакетом.
— Ребята только часы взяли?..
— Ну. А зачем им еще что-то? Я сейчас. — Девушка встает и быстро выходит из кухни. Тоже поднимаюсь, замираю в дверях, наблюдая за девушкой. До тех пор, пока она не вернулась с пакетиком.
— Ну ты до-ве-е-е-рчивый, — хмыкает Анжелка. — А я уже решила — мы подружились. Ты что думаешь, у нее в сумке «Калашников» заныкан?
— Не заводись снова. Будем считать-это рефлекс.
— Врожденный?
— Благоприобретенный.
— Держи. — Кристина кладет передо мною сложенный вчетверо листок.
Разворачиваю.
"Я. Кристина Юрьевна Ковальская, бортпроводница рейса «Нью-Йорк — Москва» авиакомпании «Российские авиалинии» борт номер 503, получила на хранение на время полета от пассажира Майкла Фемминга (место номер двенадцать) часы марки «Ролекс» на браслете светлого металла, — инкрустированные блестящими камнями.
Номерной знак: 000321. Отказать в этой просьбе пассажиру Майклу Феммингу я не могла ввиду его взвинченного состояния, вызванного страхом полета и настоятельным требованием сделать это".
Число, время, подпись.
Ниже — приписка: «Все изложенное удостоверяю. Бортпроводница А Лукашева».
Номерной знак: 000321.
— «Это смутно мне напомина-а-ет индо-пакистанский инцидент…» — пропел я вполголоса.
— Чего?
— Это я о своем, о женском. Девчат, еще чайку сообразите? Покрепче…
— Дронов, ты же чифирь пьешь! «Крыша» не поплывет?
— Пусть плывет. Лишь бы не тонула.
Итак — 000321. А основной код, который мне сообщила Лека, три-семь-три-семь-семь-два-один. Очень даже сочетается. Только что с чем?
Сложить мне эти цифры, разделить, прибавить?.. И что делать с тремя нолями? К тому же эти два нуля — «дабл» или «сортир» в простонародье… А три — Общество с Ограниченной Ответственностью… самая популярная организация на пространствах СНГ, разумеется, после Товарищества, Государственной Думы и самой либеральной из всех партий.
«Ролекс»? Не слышал я в родной стране о такой фирме… Это «Распутин» у нас разливают в каждом подвале, с часами — посложнее… Да и народ их другой покупает, как раз тот, что «Распутин» «не пьют-с», кое-как с коньячком справляются, урожая года этак тысяча девятьсот девятна-. дцатого…
Ну а если нули отбросить ~ та же комбинация из трех семерок: трижды семь — двадцать один…
Нет, в числах я слаб и дальше арифметики не поднялся. Да и то, если наглядно, с деньгами в руках и цифры круглые… Да и что я, компьютер, что ли…
Ага. Именно компьютер. С приложением к нему гения этого дела — Сашки Регента. Квартерона.
— Твой чифирек стынет, — прерывает меня Кристина. Прихлебываю. Морщусь:
— Люблю сладкое, но не до такой же степени! Этак жизнь медом покажется…
— А что в этом плохого — когда жизнь медом?
— Когда по усам течет? И все — мимо денег? Кстати о них. Этот Фемминг походит на состоятельного человека?
— Дронов, бедняки первым классом не летают.
— Сам понимаю, что покойный был не паупер.
— Паупер? — не поняла Анжелка.
— Ну да. Бомж по-нашему. По Англии они бродили. Нищие и бездомные.
— Так вот: Фемминг был не нищий.
— Кристина, напрягись: был похож этот Майкл на человека, которому привычно носить на запястье двадцать кусков?
— А то и двадцать пять, — хмыкает Анжелка. — Олег, ты знаешь, что сейчас за публика летает? Иной — дебил дебилом, с рязанским выговором, хамской мордой и манерами орангутанга с Борнео… А в чемоданчике вполне легко может везти «лимонов» пять зелеными… А другой — в «прикиде» и с перстнями, а на деле — мелкий гомик «по вызову»…
Кристина задумчиво морщит лоб.
— Ты знаешь, он был с манерами… Ну не приобретенными, может, Оксфорда и не кончал, а какое-то врожденное благородство в нем было… И еще. Этот человек вряд ли стал носить «Ролекс», даже если бы оказался мультимиллионером…
Не та фактура?
— Ну да. Часы у него, на мой взгляд, были бы хорошие но простые.
С гордостью вспоминаю о «Ситизен» на собственном запястье. И о том, что «Ролекс» тоже носить не стал бы. Жаль только, что я не мультимиллионер, даже предполагаемый. Ну да миллионы — дело наживное. Спрашиваю:
— Как ты его определишь? Одним словом? Кристина задумалась на секунду. Она имеет это хорошее качество — подумать, прежде чем сказать. Или — сделать. В отличие от подруги.
— Он был джентльмен.
— Даже так?
— Ну. По всему чувствовалось: манера речи, взгляд, выговор…
— Стоп. Говорили по-английски?
— Да. А как еще?
— Это его родной? Или акцент какой-то почувствовала? Или — язык слишком правильный? Или — «кокни»? Или — стилизация под «кокни»? Или американский? Какой диалект?
— Дронов, остановись. Кристинка — стю-ар-дес-са. А не полиглот-теоретик, — перебивает Лукашева.
— Он англичанин. Язык — диктора лондонского радио, — говорит Кристина.
— С таким же успехом он может быть и русским. Именно этот вариант английского изучают у нас при хорошем базовом образовании.
— Да нет, Олег… Ну не знаю, как объяснить… Выговор… Манеры… Да все… На крайний случай, если не англичанин, то в Англии прожил лет пятьдесят…
— А ты где язык изучала?
— Университет. Английский и немецкий. У меня диплом был как раз по лондонским диалектам и сленгам… Так что язык я знаю.
— И он бы тебе сильно сейчас пригодился — марки приклеивать… Если бы я тебя в стюардессы не запихнула, добавляет Лукашева.
То, что она стерва, понятно и ежу. Сразу. Вот только нужно и приличия знать. Кристина покраснела, но отвечать не стала. Плюс — ей. А Анжелке — минус.
Я же внутренне радуюсь тому, что она не пристрелила меня в первые минуты знакомства. А ведь могла. Вполне.
— Теперь, пожалуйста, Кристина, еще раз: почему он отдал тебе часы?
— Да не почему… Он сказал: на память. Да и психовал, я же говорила…
— Кристина, подробно…
— Ну сказал, что часы показывают не его время…
— Не его?
— Ну да. А… Он сказал: «На земле они показывают мое время, а в воздухе — не мое»…
— И все?
— Ага. Шиза накатила. К тому же, как выяснилось, он сердечник был.
— Слу-у-шай, Криста, а ведь его — убили… — тихо произносит Анжела.
— Как это — убили? Ведь и врач подтвердил, и — медики потом…
— Подумаешь… И он знал, что его убьют… За часы… Олег, что в тех часах такое?
— Не знаю, — честно отвечаю я.
Закуриваю, отхлебываю начинающей мутнеть темно-бурой жидкости.
— Дронов, а ведь нам повезло… — вдруг произносит Кристина.
— Да?
— В том, что еще живы.
— Кто бы спорил… Так, думай…
«Мое время»… «Не мое время»… Может быть, ключ-код включает еще и таймер? На котором нужно было выставить определенный час?
— Девчата, часы ходили?
— Ну да…
— Какое было выставлено время?
— Нью-йоркское.
— Вы их перевели?
— Да нет, зачем. Мы их вообще не трогали. Соломон, правда, что-то крутил — но наобум, просто проверить…
* * *«Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь, пусть неоглядна ночь и одинок твой дом, еще идут старинные часы…»
«…и время ни на миг не остановишь…»
Время — величина переменная. Нужна постоянная. «На земле», «в воздухе»…
Стоп. «Воздух». Кодовое слово, издавна употребляемое спецслужбами для обозначения наивысшей секретности, наивысшей степени срочности или самой высокой государственной значимости операции.
«На земле — мое время, а в воздухе — не мое…»
Нет! За чифирем этот вопрос не решить даже после бессонной ночи! Как и не менее важный: ГДЕ информация…
Для решения второго вопроса мне придется встретиться с человеком Организации. Надеюсь, вид у меня достаточно алчный — для торгов… Не говоря уже о том, чтобы еще Димку вытащить…
Ну да чему быть, того уж не воротишь!..
А по первому — конечно, Сашка Регент. С его умной машиной. Вообще-то компьютеры для меня — темный лес, а потому отношусь к ним с суеверным уважением.
Пара гаек, три болта — а соображает!.. Да еще со скоростью миллион операций в секунду…
Хотя меня мучает подозрение, что человеческий мозг работает еще быстрее. Но люди этого просто не знают. И даже не хотят знать.
