Петр Катериничев - Огонь на поражение
И снова замолчал. Просто ходит и рассматривает нас. «Что вам надо?» — спросила я. И чувствую, голос — словно маятник.
"Если вы думаете, что умрете, — да, умрете. Только не скоро. И не быстро.
Перед этим вам предстоит узнать, какую нестерпимую боль может испытывать тело.
Нежное девичье тело… Как оно покрывается рубцами ожогов, как обезображивается лицо…"
Вообще-то, мы страшно перепугались. Может, это маньяки какие-то… А этот сказал:
«Часы».
«Часы?» — проговорила я автоматически, не сразу даже сообразив, о каких часах речь.
«Ну да. Часы одного пассажира». — И тут самое странное, — вступает в разговор Ан-желка. — Один из парней подходит к столу, вынимает из «дипломата» пачку денег, бросает…
«Здесь — десять тысяч долларов. Мы их у вас покупаем».
А мы с Кристинкой совершенно растерялись. После такой «накрутки» — мы не то что часы, мы бы им все что угодно отдали. А тут… Переглянулись, потом я посмотрела на того, что нам угрожал.
«Можно взять?»
«Можно», — ответил тот, кто положил деньги. Я решила — значит, он у них главный…
«Где часы?»
«Здесь».
«В этой комнате?»
«Нет. В диспетчерской. В столе заперты».
«Ты! — Он указал пальцем на Кристину. — Идешь за часами, твоя подружка остается здесь. И — без глупостей. Иначе и ей крышка, и ты не убережешься. Все поняла?»
«Да…» «Не слышу?»
«Да!» «Иди. У тебя — десять минут».
— Короче, пошла я в диспетчерскую. Лукашева осталась.
— Одна?
— Да. А куда бы я делась?
— Тут другое. Если их «ксивы» — такие «вездеходы», один из парней наверняка сопроводил бы… Или — боялись засветиться.
— Может, и так. Зашла я к диспетчерам, в столе взяла пакет с часами…
— Тебе что это, Фемминг их в пакете передал?
— Да нет, я забыла сказать: мы с Анжелкой вроде расписку написали, на всякий случай, что «Ролекс» принят на хранение на время полета…
— Так чего же сразу властям не сдали?
— Мы же сказали — хрен бы нам кто поверил, — говорит Лукашева, — а от международного — отстранили бы точно.
— Да и десять «кусков» на дороге не валяются…
— И это тоже.
— Ладно, что особенного. — Кристина пожимает плечами. — Принесла «Ролекс», отдала…
— Деньги вы все-таки получили?
— Да. И написали расписку. Только — на двадцать штук.
— Сразу весь их «накат» и прояснился… Ребятам для отчета, а десять «штук»
— на карман… — добавляет Лукашева.
— И все?
— Все. Перед уходом тот, что расплачивался, предупредил, что это важная государственная тайна. И еще: если кто-нибудь будет интересоваться часами, — позвонить. Оставил номер…
— Какой?
Девушка называет. Никаких ассоциаций. Скорее всего — просто контакт-автоответчик.
— На чье имя писали расписку?; .
— А ни на чье… Просто: нами, Кристиной Ковальской и Анжелой Лукашевой, получено двадцать тысяч долларов США. И — все. О часах и речи не было.
— А что вас больше всего беспокоит? Деньги. Почему они вообще; нам их дали? .
— Кнут и пряник…
— Что?
— Они решили действовать наверняка. И — просчитали реакцию. Испуганная девушка способна на немотивированные поступки. Оглушив вас страхом, они следом — оглушили вас деньгами. Большими. И — возможностью выпутаться из неприятной и опасной ситуации не только без ущерба, но и с прибылью. Еще плюс — они купили ваше молчание и сотрудничество. Еще — вы теперь агенты.
— Агенты? Чьи?
~ Откуда я знаю — может, сенегальской разведки. А может быть — шпионы, диверсанты и реставраторы капитализма.
— Но мы же…
— Это только в фильмах про шпионов расписки о сотрудничестве пишутся только что не кровью, дескать:
«Я, такой-то, буду бдительно сотрудничать с ЦРУ и выдавать тайны КГБ». На первом этапе достаточно получить с вас расписку на сумму, которую вы не сможете отдать при предъявлении.
— Да мы можем и послать любого предъявившего так далеко…
— Это вряд ли. Подойдут крутые «кожаные» парни или те, кто работает «под крутых», заявят, что купили ваш должок, и потребуют немедленной оплаты. Да еще накатят: или включим «счетчик» — десять процентов в день, или… А вот второе и будет означать услугу, для вас вполне выполнимую.
— Трахнуться с кем-то…
— Может, и так… А скорее — что-то переправить. За бугор. Подарок любимому дяде или ползунки любимому племяннику. Вы ведь на международке работаете, и таможенники к вам — и здесь, и в тех странах, где бываете, — с искренней симпатией. Усекли?
— Что же нас заставят перевозить? Наркотики?.. спрашивает Анжела.
— Или — часы… — догадывается Кристина. — В часах что-то было?
— Что-то — да…
Девчонки потускнели. Перспективу я им обрисовал не из приятных.
— А что же теперь делать?
— У меня — только один вопрос.
— Да?
— Почему вы поверили мне? Девушки переглянулись.
— А что делать-то остается, — прищурилась Лукашева.
— Не… — улыбнулась Кристина. — Ты нам просто понравился.
— Женская логика?
— Ага. Интуиция. Ты не такой, как они. Странный.
— Чем?
— Сладкого много ешь! Чай с сахаром да еще с вареньем.
— Для мозгов полезно.
— Это ты нас имеешь в виду?
— Это я вообще. По жизни… Дронов…
— А ты придумаешь?
Что?
— Как нам ну… сняться с этого крючка.
— Обязательно. Если чаю еще нальете. Только заварите покрепче.
— И с сахаром…
— А без сахара такую горечь и не выпить.
Глава 26
Смотрю на часы. Времени до назначенной встречи Томы и деток с Круговым — всего ничего. Но надеюсь успеть.
— Так, девчонки, давайте теперь поговорим об этом миллионерском хронометре.
И о его владельце. Бывшем. Ныне покойном. Вопрос первый: часы настоящие или имитация?
— Ну, если честно…
— Девчонки, честно, иначе пропадем. И вы, и я.
— Я показывала часы одному знакомому… Ну, он шарит в таких вещах… — начала Лукашева.
— Ювелир?
— Скорее — антиквар. Время прошло, нас перестали таскать, ну и… я подумала — чего им лежать-то без толку…
— Короче — толкнуть решила…
— Ну толкануть… А почему нет? Кристина ведь тебе говорила — миллионер этот ей их… как бы подарил…
— Анжелка, давай без «как бы». Я не моралист. Тем более покойному ни хронометр, ни баксы уже не понадобятся. Что по делу сказал твой спец?
— Ты знаешь, у него не то что глаза, очки загорелись, как увидел… Правда, тут же собрался, кисляк смандячил, дескать, это не «Ролекс», а «Римэйк» под него, хотя высокопрофессиональный, бриллиантики хотя и подлинные, но «фонят»…
Короче — предложил три штуки наличными.
— Отказались?
— Естественно. Знаю я этого старого лоха! Он аж сам позеленел, как тот бакс, когда часы увидел. Торговаться стали…
Где вы смотрели часы?
— Да пошли, из диспетчерской взяли и в нашей комнате служебной…
— В диспетчерской держали — потому что охрана?
— Ну да. И аэропортовская, и внутренняя. И там ведь всегда кто-то есть, из стола чужой часы не возьмет, даже если и пройти туда сможет… К тому же — замок…
— Внутрь он заглядывал?
— Ну да.
— И что?
— Да ничего. Механизм. Соломон лупу такую, как у часовщиков, в глаз вставил, осмотрел… И каждый бриллиантик — отдельно…
— Соломон — это имя?
— Да нет, прозвище. Потому как золото любит, камушки. В этом кругу он многих знает, и его многие… Его еще Соло зовут… Вроде как — Первый. Он и вправду в камнях толк понимает.
— Зовут-то как?
— Лева. Лев Михайлович Боровчик.
— А не мог этот Лева просто ребятишек на вас навести?
— Сегодняшних?
— Почему? Сама говоришь — «запал» он на «ходики».А вы не сторговались.
— Олег, у нас разговор начистоту?
— Еще на какую! Полный конфиданс!
— Не стал бы Лева нас «кидать». Ну… Сам понимаешь…На международке работаем…
— Короче. Что не на зарплату живете, я по обстановке заметил…
— Тогда заметь еще — и квартиру нам с Кристиной никто в Моссовете не предлагал! А девушки мы обе подмосковные и на заводе корячиться не будем, если голова есть! — накатила на меня Анжелка. Словно я их на трудовой фронт отправляю. По повестке.
— Сбавь обороты. О деле говори.
— Извини. День такой был — все на нервах. Я выпью.
— Да хоть всю бутылку!
Лукашева хорошенько приложилась к горлышку. Бренди — напиток не самый слабый. Она отпила четверть. То, что из деревни, не соврала. Со стойкими питейными традициями. И — без комплексов.
— Ну, возили мы кое-что по его просьбе. Из Амстердама в Израиль. По мелочи.
Да все возят!..
— К тому же — мы сторговались, — вставляет Кристина.
— За сколько?
— За девять. Мы-то честно думали, они больше десяти не стоят. Ну — двадцать от силы. А Соломону сказали — пассажир подарил.
— Поверил?
— А какая разница. Главное — брал. Как раз собирался завтра с деньгами быть.
— Ладно, если до денег, то вы не потеряли.
— Во-во. Только в дерьме по уши…
