Андрей Воронин - Бриллиант для Слепого
— И ты пришел мне дать дельный совет?
— Единственный реальный путь — распилить камешек, иного нет.
— Ты возьмешься за это? — ни один мускул на лице старого карманника не дрогнул.
— Нет, рука не поднимется. Я же говорил — это как мать родную зарезать.
— Тогда, как звучит твой совет? — глядя в глаза ювелиру, спросил Тихон и вновь принялся жевать корочку хлеба.
— Нет у меня совета, — отвечал Соломон Ильич таким тоном, будто бы речь шла о спасении человеческой жизни.
— Безвыходных ситуаций не бывает, — напомнил Фагот. Ювелир нервно оглянулся и тяжело вздохнул:
— Мне все мерещится, что за нами следят.
— Конечно, следят.
По спине Хайтина побежали мурашки. — Только не всегда, — уточнил Тихон, — и уж тем более не в этом месте.
— Ты, Тихон, можешь считать меня старым кретином, выжившим из ума стариком, но единственный совет, который я могу тебе дать — расстанься с камнем.
— Каким образом?
— Лучше всего вернуть его на место.
— Пойти на почту и отправить его ценной бандеролью? — усмехнулся вор.
— Только тогда они успокоятся и всех оставят в покое.
— И это говоришь мне ты, через чьи руки прошли килограммы бриллиантов? Вот так запросто расстаться с тем, что стоит миллионы зеленых?
— Но ведь это все равно, что... украсть луну с неба, — сказал ювелир, — украсть можно, но продать нельзя.
— Я не собираюсь делать государству такие подарки.
— Я знал, ты не согласишься.
— Ты только ешь, а почему не пьешь?
— Здоровье берегу, — ответил ювелир, но все-таки пригубил рюмку с водкой.
Тихон одним махом опрокинул спиртное в широко раскрытый рот и с удовольствием проглотил его.
— Постарел ты, Хайтин, и не только телом, но и душой. Если есть вещь, которая стоит денег, то всегда найдется способ ее продать.
— Сгоришь, Тихон.
— Я пока еще не знаю, как, но я толкну камень. Фагот просиял лицом.
— Кажется, я знаю выход, — сказал он. Тихон удивленно посмотрел на парня. К Фаготу он относился снисходительно.
— Ты знаешь выход? — улыбнулся вор.
— Еще в Писании сказано: «Слепец слепца водит, и оба падают в яму», — сказал ювелир.
— Я уже вспоминал Писание, эту же фразу.
— Выигрывает тот, кто опережает противника хотя бы на один шаг. Ты же сам меня этому учил? — вставил Никита.
Тихон, склонив голову на бок, посмотрел на Фагота. Вор наперед знал, что паренек ничего толкового предложить не сможет. «Ну, пусть себе немного пофантазирует».
— Пока ты, Тихон, идешь на шаг впереди. Но если будешь ждать, тебя догонят.
— Твой друг ювелир прав, от камня необходимо избавиться так же быстро, как ты избавляешься от документов, вытащенных вместе с портмоне. Камень нужно превратить в деньги.
— Это мы и без вас, молодой человек, знаем, — не выдержал ювелир.
— Погодите, — не очень-то любезно оборвал его Никита. — Представьте себя на месте ментов.
— Мне это западло. У них сейчас крыша едет, начальство требует вернуть камень в кратчайшие сроки.
— Найти его невозможно, ни просеешь же всю Москву через сито!
— Они пытаются просеять, — вставил Тихон.
— Думаю, уже завтра они сменят тактику. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. На их месте я организовал бы подставу. Покупателя на камень нет, значит, нужно его придумать. Осторожно пустят слух, что какой-нибудь сумасшедший миллионер желает купить бриллиант. Поселят его в крутой гостинице, выдадут под расписку из банка миллион баксов наличными, и будут ждать, когда продавец выйдет на него сам.
— Наверное, так оно и будет, — согласился вор. Чувствовалось, что он нервничает, хотя лицо его было спокойным, взгляд не бегал.
— Надо заранее придумать ход и развести ментов на деньги, — Фагот подался вперед. — Тихон, надо что-то придумать!
— Хочешь сказать, если мы придумаем ход, вновь окажемся на шаг впереди?
— Именно!
— Я в такие игры не играю, — забеспокоился Соломон Ильич. — Я ничего не слышал, вас не видел. Я в азартные игры с государством не играю.
Тихон сделался задумчивым. Он понимал, что Фагот правильно спрогнозировал поведение ментов, и, скорее всего, завтра пойдут слухи, что покупатель на бриллиант есть.
— Если надумаешь пилить камень, — неуверенным голосом сказал ювелир, — ко мне не обращайся.
— Даже если одна из половинок останется тебе? Глаза старого Хайтина зажглись:
— Ты это серьезно?
— Как крайний случай.
— Пожалей мое сердце, — попросил Соломон Ильич, поднимаясь из-за стола. — В таком случае я согласен. Тихон не стал его провожать. За столом воцарилось тягостное молчание.
— Странно, — проговорил Фагот, — я уже ни о чем не могу думать, кроме камня.
— Это магия больших денег. Я тоже сижу и задаю себе вопрос за вопросом: зачем мне камень? От него одни неприятности, того и гляди, загремишь на зону.
— Возвращать его нельзя, — сказал Никита.
— Лучше я его в Москву-реку выброшу или в землю закопаю. Но, с другой стороны, возможно, это последний шанс в моей жизни, — сказал Тихон, — только я до сих пор не знаю, как им распорядиться. Все, — сказал Тихон и положил на стол бензиновую зажигалку. — Забудь о камне, Никита. Так тебе будет спокойнее. Я слушаю тебя, и мне явно не нравится, что ты замышляешь.
— Ученик всегда должен превзойти своего учителя, иначе он плохой ученик.
— Или у него плохой учитель. Иди домой, позвони своей милой студентке, она от тебя без ума. Она тебе и ужин приготовит, и в постели согреет, и еще будет думать, что осталась тебе должна.
— А ты? — поинтересовался Фагот.
— Я пройдусь по братве, узнаю, кто тот идиот, любитель «Боже, царя храни», что сумел украсть камень.
— Если он сумел украсть, то он не идиот, — засомневался Фагот.
— Нет, Никита, только идиотам может так отчаянно фартить. Только идиоту может прийти в голову сдавать бриллиант в камеру хранения на вокзале. Никита нехотя поднялся. Он чувствовал себя усталым и разбитым.
— Тихон, ты подумай над тем, что я тебе сказал о подставе.
— Они предложат не только реальные деньги, но и реальные сроки, — он улыбнулся. — Для настоящего вора оказаться в тюрьме — честь, если только попал туда— не по глупости.
Тихон в кафе не задержался, оставил недопитую водку, что делал редко, не дождался лангета и вышел на улицу. Сделал пару коротких звонков. О деле по телефону не говорил, лишь назначил встречу. Тихому отказать не могли, даже если бы ему вздумалось встретиться в четыре часа утра на сто первом километре Симферопольского шоссе. Поздно вечером, когда Фагот безмятежно спал, Тихон уже многое знал о похитителе бриллианта. Знал о том, что того до сих пор держат во внутренней тюрьме ФСБ, что Князев вообразил себя российским императором и что авторитетнейшие российские психиатры дали предварительное заключение: Николай Николаевич Князев сумасшедший.
«Ну и что мне со всем этим делать?» — думал Тихон, идя в толпе гуляющей по Тверской.
Он настолько увлекся бриллиантом, что, увидев у мужика, стоявшего у киоска, торчащий из заднего кармана брюк бумажник, не соблазнился, даже пальцы не шевельнулись,
Прошлая жизнь казалась Тихону мелкой и почти бесцветной. Даже мысль о том, что сыскарям, разыскивающим бриллиант, приходится часами слушать бред сумасшедшего, вообразившего себя императором, не грела его душу. Отчаянно хотелось напиться, загулять, чтобы хотя бы на время не думать о драгоценном камне.
Однако Тихон не сделал ни того, ни другого. Он вернулся домой, сел за видавший виды кухонный столик и уставился на пол-литровую банку, до половины налитую водой. Время от времени он запускал в горловину тонкие ловкие пальцы, чтобы убедиться, что камень существует и лишь на время стал невидимым.
Не было покоя этим вечером и старому ювелиру Хайтину. Вернувшись домой, он едва успел повесить костюм в гардероб и сунуть ноги в любимые растоптанные домашние тапочки, как зазвонил телефон. Трубку ювелир поднимал всегда, независимо от того, в какое время звонили. Любой звонок мог принести деньги. Хайтин бросил взгляд на определитель номера: он был ему не знаком.
— Алло, слушаю, — стараясь не волноваться, произнес он.
— Извините, что так поздно, но я звонил, вас не было дома, — говорили очень любезно.
— Я хоть и старый человек, но временем своим дорожу, — пробурчал Соломон Ильич.
— Мне рекомендовал обратиться к вам Гусовский, сказал, что вы тонкий ценитель ювелирных изделий и отличный специалист.
Фамилия Гусовского подействовала на Хайтина магически. Сытое самодовольное лицо олигарха уже года три не сходило со страниц газет и экранов телевизоров. В этой стране от него зависело многое, и Хайтин гордился тем, что Гусовский — один из его клиентов.
— Какого Гусовского? — уточнил ювелир, заранее зная ответ. «Это Толстых в России может быть несколько, а Гусовский один», — подумал он.
