Андрей Воронин - Убрать слепого
Обзор книги Андрей Воронин - Убрать слепого
Андрей ВОРОНИН
УБРАТЬ СЛЕПОГО
Глава 1
Снег валил с черного, как вакса, неба крупными хлопьями – такие можно увидеть разве что на новогоднем утреннике в детском саду да еще в такую вот ночь, когда над ослепшим от метели городом, кажется, навеки повис североатлантический циклон, столбик термометра мертво заклинился где-то около нулевой отметки, а наступившая, если верить календарю, весна кажется не более, чем чьей-то дурацкой шуткой.
В такую погоду хорошо сидеть дома, забравшись с ногами на тахту, и, закутавшись в клетчатый плед, медленно потягивать дорогой коньяк и смотреть, как за окном в сплошной черноте густо валит снег – или, если вы начисто лишены романтической жилки и не склонны к философствованиям за бутылкой, просто сонно моргать перед мерцающим экраном телевизора.
Некоторые предпочитают в такую погоду завалиться все на ту же тахту с любимой книгой, иным книгу заменяет женщина – тоже вполне занимательное чтиво, если ты в достаточной мере обучен этой своеобразной грамоте, – кто-то слушает музыку, кто-то приумножает свои и без того немалые капиталы, но все – повторяю, все без исключения нормальные люди стараются в такую погоду как можно скорее оказаться в сухом тепле и уюте своих обжитых гнезд, будь то пятикомнатная квартира в центре Москвы или канализационный коллектор, и только острая необходимость может выгнать человека из дома на черно-белые улицы, где под ногами хлюпает и разъезжается море слякоти, а сверху все падает и падает мокрый снег, моментально становясь серым, едва коснется земли.
Снег валил сплошной стеной, за которой уже в двух шагах невозможно было ничего разобрать.
Проносившиеся по шоссе автомобили сквозь эту пелену представлялись просто стремительно летящими мимо облаками туманного света – мельтешившие в лучах фар крупные хлопья создавали иллюзию безумной скорости, хотя на самом деле только самоубийца отважился бы очертя голову мчаться по скользкой дороге при практически нулевой видимости. Дорожные знаки, и те в такую погоду выныривают из снежной круговерти внезапно, как чертик из табакерки, а если, не дай Бог, какой-нибудь дальнобойщик решит вздремнуть часок-другой и оставит свою фуру на обочине, погасив все огни, то тут недалеко и до беды.
Впрочем, волков бояться – в лес не ходить, и те, кого нужда погнала в дорогу именно этой ненастной ночью, двигались по шоссе, скрупулезно соблюдая все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Таких бедолаг было немного, и все они торопились побыстрее очутиться в конечной точке своего маршрута, поэтому никому из них и в голову не пришло затормозить и поинтересоваться, по какой такой причине в эту чертову метель в добрых пятидесяти километрах от ближайшей деревни, не говоря уже о городе, стоят на обочине два сплошь облепленных снегом легковых автомобиля с погашенными огнями.
Стояли они здесь, похоже, никак не менее получаса – снега на них налипло столько, что невозможно было с уверенностью назвать их марку, хотя один из них – тот, что стоял сзади, – был, несомненно, «джипом». Впрочем, эти детали вряд ли могли вызвать чей-то интерес.
И уж тем более, никто не стал бы останавливаться и вглядываться в темноту, пытаясь уразуметь, куда подевались оба водителя. Ночью на дороге может случиться все, что угодно, и совать свой нос туда, где его могут ненароком прищемить, никому не хочется.
Водители были неподалеку – добровольный следопыт, если бы такой вдруг отыскался, нашел бы их, даже не будучи семи пядей во лбу. Для этого достаточно было просто спуститься с насыпи, по которой в этом месте проходило шоссе – пропавшие автомобилисты явно не так давно проследовали этим путем, о чем свидетельствовала глубокая борозда, пропаханная в мокром снегу и выглядевшая так, словно здесь кто-то не то съезжал под откос на пятой точке, не то попросту катился кувырком. Рваные края борозды, засыпаемые снегом, который все валил и валил с низкого неба уже начали терять четкость очертаний.
Под насыпью параллельно шоссе тянулся совершенно раскисший проселок, метрах в двухстах от этого места плавно забиравший вправо и терявшийся в темных полях. На этом-то проселке и находились сейчас оба водителя, занятые, надо сказать, каким-то странным делом: слегка согнув ноги в коленях и широко расставив в стороны полусогнутые руки, они медленно двигались по кругу, не спуская друг с друга настороженных глаз и время от времени совершая короткие выпады, не заканчивавшиеся, впрочем, ударами. На обычную драку это медленное кружение походило мало: скорее, это был какой-то сложный танец, хотя кому же придет в голову танцевать посреди ночи на грязном проселке в разгар последней в этом году метели? Тем не менее, это была именно драка, отличавшаяся от большинства драк тем, что участвовали в ней профессионалы, прекрасно осведомленные о силе и возможностях друг друга.
Губы противников были плотно сомкнуты, из ноздрей вырывались облачка пара, быстро таявшие в сыром воздухе. Промокшая насквозь, отяжелевшая от грязи одежда сковывала движения и неприятно холодила разгоряченные тела, ноги по щиколотку увязали в смешанной со снеговой кашей глине, на волосах таял снег.
У того, что был пониже ростом, по подбородку стекала кровь – губа его была глубоко рассечена и, по всей видимости, причиняла сильную боль, так же, как и левая рука: было видно, что боец, немолодой уже мужчина, сохранивший, впрочем, прекрасную форму, двигает ею с некоторым усилием, время от времени роняя ее вдоль тела. Всякий раз, как это случалось, его соперник делал движение вперед, но рука тут же поднималась вновь, готовая парировать удар, и он прерывал начатую было атаку – имея дело с таким противником, спешить было смерти подобно.
Они молчали – все уже было ими сказано, все решено и давным-давно над всем были расставлены жирные точки. Оставалось поставить последнюю, и для этого не нужны были слова: какой смысл сотрясать воздух, когда все ясно и так?
По шоссе с шумом промчалась машина, мелькнуло и пропало размытое пятно света, и снова стало темно.
После короткой вспышки тьма, казалось, стала еще гуще, и тот, что был повыше, воспользовавшись этим, сделал рывок. Его противник попытался нырком уйти в сторону. Это удалось ему лишь частично – убийственный удар, направленный в адамово яблоко, пришелся в плечо, и без того уже поврежденное, ноги увязли в грязи, и он, потеряв равновесие, упал на одно колено, разбрызгивая грязь. Высокий ударил ногой, целясь в голову. Он торопился, чувствуя, как подступает, заволакивая мозг кровавым туманом, волна слепой ярости, и прекрасно понимая, что ярость в таких делах плохой помощник. Он всю жизнь презирал тех, кто неспособен во время боя отрешиться от эмоций, будь то страх, ненависть или то слепое бешенство, которое сейчас исподволь овладевало им.
Удар, конечно же, прошел мимо – старый хитрец, не мудрствуя лукаво, нырнул вперед и сбил противника с ног. Высокий всегда падал, как кошка, не ушибаясь. Отработанные годами тренировок рефлексы не подвели и на этот раз – он успел сгруппироваться и снова был на ногах едва ли не прежде, чем поднятые его падением брызги упали на дорогу, но старый дьявол уже был тут как тут – избитый, почти побежденный, с раненой рукой, он как-то ухитрился вскочить быстрее и даже нанести удар. Высокий вскинул руку, блокируй его, и брызги жидкой грязи, густо облепившей ладонь и рукав, от этого движения полетели прямо в лицо, на мгновение ослепив его.
Мгновения оказалось вполне достаточно – второй удар, стремительный и бесшумный, как выпад змеи, не встретил на своем пути никаких препятствий и попал точно в цель. Высокий еще какое-то время пытался удержаться на ногах, из последних сил борясь с тупой мощью земного притяжения, неудержимо тянувшей его вниз, потом колени его мягко подогнулись, и он медленно опустился в грязь.
Земля, словно этого ей было недостаточно, продолжала притягивать его, как магнитом, медленно, но верно пригибая книзу, и ему пришлось выбросить вперед руку, чтобы не упасть лицом в ледяную кашу.
Вторая рука была прижата к разбитой гортани, словно в запоздалой попытке защититься.
Противник почему-то медлил, не спешил нанести последний удар. Умирающий с трудом поднял голову и взглянул вверх. Человек, который уже наполовину убил его, стоял совсем рядом, нелепо перекосившись влево, придерживая правой рукой безвольно повисшую левую. Наверху снова послышался шум, и фары проехавшего автомобиля на миг осветили перепачканное кровью и грязью лицо победителя. На щеках его блестела влага, и умирающему на миг показалось, что его убийца плачет. Впрочем, скорее всего, это просто таял снег.
Продолжая придерживать поврежденное плечо, пожилой неторопливо зашел сбоку и нанес короткий, но мощный удар в висок тяжелым армейским ботинком. Он никогда не получал удовольствия от подобных сцен, но начатое необходимо было довести до конца, и он сделал это наиболее эффективным способом.
