Андрей Воронин - Бриллиант для Слепого
— Я посмотрю архив. Понимаешь, Глеб, вполне возможно, что к нашей конторе этот тип отношения не имеет. Может, он пограничник, может, десантник или ГРУшник. Все что угодно может быть.
— Он уволился шесть лет назад, — сказал Глеб. — Так что и искать надо...
— Я понимаю, — прервал его Потапчук. — Я поручу своим людям.
— Опять вы выглядите уставшим.
— Да и ты не с курорта приехал, — сказал генерал, взглянув на небритое лицо Сиверова.
— Я-то ничего, быстро восстановлюсь. Просто спал мало.
— Скажи честно, наверное, вообще не спал?
— Честно говоря, не спал, — ответил Глеб.
— Так вот, выспись.
— С алмазом работаем?
— Работаем...
— А подробнее можно?
И генерал Потапчук рассказал о том, как продвигаются поиски украденного из Кремля алмаза. Из рассказа следовало, что дела почти не продвигаются. Рассказал, что по совету Глеба подготовили подставного покупателя алмаза и вскоре воры должны на него выйти. Глеб слушал, иногда задавал короткие вопросы, даже предложил свои услуги в качестве подсадной утки. Потапчук резко отказал:
— Занимайся пока Гусовским. Генерал рассматривал фотографии.
— Доберусь я до него! Ох, и хитер же этот Гусовский! Так хитер и изворотлив, так осторожен, что даже оторопь берет, — сказал Потапчук, пряча снимки в портфель, — но на каждую хитрую задницу...
— Правильно, Федор Филиппович, — улыбнулся Глеб. — Еще по чашечке кофе?
— Мне налей, а себе не надо.
— А что так? — улыбнулся Сиверов.
— Я хочу, чтобы ты поспал. Домой поедешь?
— Нет, здесь останусь. Вы ведь тоже, наверное, не домой.
— Нет, но здесь не останусь.
— Ясное дело, вас машина в соседнем дворе ждет.
— Все ты знаешь.
— Водитель, наверное, думает, Федор Филиппович, что у вас любовница здесь живет.
— Ничего он не думает. Ему по должности думать не положено. Сидит себе, положив голову на баранку, и дремлет.
— Хорошо ему.
— Хорошо, да не очень. У него тоже семья, жена, дети. И если пулю в голову получит, то и знать не будет за что.
Глеб сварил еще кофе, они поговорили еще минут двадцать. Потапчук устало поднялся с кресла.
— Ну, Глеб, отдыхай. Я и так у тебя отнял кучу времени. За работу спасибо.
— Служу Советскому Союзу! — пошутил Глеб.
— Уж ты б, Сиверов, не подкалывал. Нет такой страны, и слава Богу. — Потапчук крепко пожал Глебу руку.
ГЛАВА 12
Хайтин был из той породы людей, которые все, что происходит в этом мире, стремятся обратить себе на пользу. Пока еще не зная, каким образом похищение бриллианта можно использовать для себя лично, но спинным мозгом ощущал, что с этого можно поживиться, главное — стать незаменимым в большой игре Тихона. Ему еще раз стоило о себе напомнить.
Никуда звонить Хайтин не стал, знал, что при желании Тихона можно найти в городе. Старые люди редко изменяют привычкам. Ювелир зашел в небольшое кафе, бывшее раньше рюмочной. Кафе давно сменило название и хозяина, но Тихон по привычке часто в нем появлялся, примерно в одно и то же время. Гарантий найти его именно здесь у Хайтина не было, как, впрочем, и особого выбора.
В английском синем костюме двадцатилетней давности ювелир выглядел импозантно. Язва, заработанная ювелиром на зоне, не позволяла ему предаваться гастрономическим удовольствиям, поэтому Хайтину удалось сохранить стройную фигуру.
Несколько бывалых девушек повернули головы в его сторону, сразу почувствовав в Хайтине человека с деньгами. Он подмигнул одной из них и тут же отрицательно качнул головой, мол, в таких услугах я не нуждаюсь, во всяком случае, пока. Бармен смутно припомнил, что когда-то видел этого мужчину на улице: люди неординарные всегда запоминаются. Ювелир положил на стойку деньги и попросил:
— Сто граммов столичной, — и заметив, как рука бармена потянулась к бутылке, стоявшей под стойкой, добавил: — Из холодильничка, пожалуйста.
— Со льдом?
— Нет, просто холодной.
Бармен нехотя исполнил просьбу Хайтина. Откупорил новую бутылку, и, не пользуясь мерным стаканом, налил ледяную сорокаградусную в небольшой стаканчик. Ювелир отодвинул сдачу, сделал это не навязчиво, со всем уважением к служителю стойки. Тот недоумевал, кто же перед ним. На блатного Хайтин не походил, на бизнесмена тоже. Чувствовалось, — человек он независимый и живет трудом своих рук.
— Тихон к вам сегодня уже заходил? — почти шепотом спросил Хайтин. Заподозрить в Хайтине мента казалось нелепым. Бармен улыбнулся:
— Вы его друг?
— У таких, как Тихон, друзей не бывает, — покачал головой ювелир. — Скажем так: очень хороший и давний знакомый.
Бармен все еще колебался, стоит ли быть откровенным. Он знал, Тихон, на расправу бывает крут.
— Если мы говорим об одном и том же человеке, — уклончиво ответил бармен, — то ваш давний знакомый может прийти сюда минут через сорок. Он любит здесь ужинать.
— Именно потому я и пришел сюда, — и Хайтин поудобнее устроился на высоком вертящемся табурете, всем своим взглядом показывая, что готов ждать до второго пришествия.
Бармен, продолжая обслуживать клиентов, незаметно наблюдал за ювелиром. Подобные клиенты попадались редко. Хайтин умудрился растянуть сто граммов водки на час двадцать минут. «И как это ему удается? — изумлялся бармен. — Выдержка у мужика просто зверская».
На дне бокала оставалось еще граммов десять, когда звякнул колокольчик над входной дверью и в бар вошел Тихон. Следом за ним шел Фагот. Хайтин продемонстрировал еще одно завидное умение: он не дернулся, не заспешил и, что уж совсем удивительно, не стал допивать десять граммов. Отставив стаканчик, он с достоинством соскользнул с высокого табурета и, стоя, следил за Тихоном взглядом.
Вор помедлил всего секунду, затем махнул ювелиру рукой и проследовал к своему любимому столику. Этот столик к приходу Тихона всегда был свободен — так было договорено с барменом. Еще ни разу матерому карманнику не приходилось ждать ни секунды. Фагот сел, прислонив футляр с музыкальными инструментами к ноге.
— Разрешите? — спросил ювелир, появляясь за спиной Тихона.
— Садись, — небрежно бросил вор.
Он не спешил начинать разговор. Годы жизни приучили его к тому, что минуты меняют мало, спешить следует лишь в том случае, если на тебя нацелено оружие или ты уходишь от погони. Разговор всегда может подождать.
— Как обычно: легкую закуску, лангет и водку? — официант склонился над Тихоном.
Тихон всегда испытывал неприязнь к мужчинам, работающим барменами и официантами. Его раздражала их угодливость, способность за деньги жертвовать собственным достоинством. Поэтому он смотрел мимо официанта, когда делал заказ.
— Водку из холодильничка или потеплее?
— Как всегда, — бесстрастно произнес Тихон.
Чем меньше вопросов задает официант, чем точнее ориентируется в обстановке, в настроении посетителя, тем дороже он стоит. Желание Тихона и его гостей бармен, вышедший обслужить гостя, угадал безошибочно. По легкой страдальческой гримасе на лице Хайтина он вмиг догадался, что тот болен язвой, а водку без закуски пил потому, что нервничал.
Фагот давно привык к чудесам, которые происходили при появлении Тихона. Их столик накрыли белоснежной крахмальной скатертью, хотя на остальных лежали лишь маленькие матерчатые салфетки. Большую тарелку бутербродов пришлось ждать не больше пяти минут, их резали на кухне в шесть рук. Намазаны икрой они были густо. Бармен поставил перед гостями три рюмки и три бокала для минеральной воды.
— "Боржоми", — сказал он, демонстрируя этикетку на стеклянной бутылке, и бросил короткий взгляд на Хайтина.
— Для твоей язвы подойдет, — усмехнулся Тихон и знаком показал бармену, что разливать водку не надо и лучше не надоедать гостям своим присутствием.
— Горячее для всех?
— Да. Но немного позже.
Хайтин пару раз кашлянул и покосился на Фагота. Он чисто интуитивно не доверял людям молодым, пусть даже за них ручались такие многоопытные, как Тихон. Вор заметил взгляд ювелира.
— Пусть он тебя не беспокоит, это мой человек, он не узнает тебя, если вы встретитесь в ментовке.
Тихий отломал узкую корочку свежего батона и принялся соскребать ею с бутерброда масло. В баре к чудачествам Тихона привыкли.
— Тихон, — вздохнул ювелир, — ты показал мне такую вещь, что я до сих пор не могу уснуть ночами.
— Извини, я думал, это искусная подделка.
— Не знаю, сколько ты потратил на то, чтобы заполучить эту вещь в свои руки, но сбыть ее тебе не удастся. — Тихон спокойно слушал ювелира. — Хватают всех подряд, — шептал Хайтин, — ювелиров, блатных. Менты словно с цепи сорвались.
— Знаю, — спокойно отвечал Тихон.
— Такого беспредела давно не было. Ты никому камень не продашь.
— Даже тебе? — усмехнулся карманник-щипач.
— Даже мне. Я не сумасшедший.
