Фридрих Незнанский - Тень Сохатого
— Вы имеете в виду дела, которые ведет Гафуров? — уточнил Турецкий, моментально сообразивший откуда дует ветер.
— Я имею в виду, что вы как мой, повторяю, помощник должны заниматься только своим делом! — повысил голос генпрокурор. — Или у вас есть на этот счет какие-то сомнения?
— Нет, но…
— Вот и отлично. Тогда заканчивайте поскорее. Я беру дело об убийстве Риневича под особый контроль. О всех результатах будете немедленно докладывать мне. Вы поняли, Турецкий?
— Так точно.
— До свидания.
Генпрокурор отключил связь. Александр Борисович издал звук, похожий одновременно на вздох и на рычание и положил трубку на рычаг. Затем он обвел колючим взглядом стол, заваленный бумагами, и произнес с необычной для него рокочущей злобой в голосе:
— Ч-чертовы бумажки! Гори вы все адским пламенем! Похоже, гроза действительно надвигается.
Однако одного его сердитого взгляда оказалось недостаточно, чтобы «бумажки» воспылали адским огнем. Они по-прежнему лежали на своих местах и ждали, чтобы чья-нибудь заботливая и ответственная рука подшила и подклеила их на нужное место.
Через пару минут Александр Борисович слегка успокоился.
«А собственно, чего ты нервничаешь? — выговаривал он себе. — Что, думал тебя по головке погладят за твои неуемные розыски? Дело-то и в самом деле плевое. Встретились два мужика, и один другого шлепнул. У всех на виду. Бери убийцу за уши и давай ему срок. Чего рассусоливать? А не возьмешь — возьмут за уши тебя самого. Стоп! Кто возьмет?»
Этот вопрос и мысли, возникшие по его поводу, заставили Турецкого поморщиться. Перед его глазами соткалось смуглое лицо Гафурова с неизменной златозубой улыбкой, а вслед за ним — широкое, одутловатое лицо Колесова.
Турецкий тряхнул головой, словно прогонял наваждение. «Черт, и занесло же меня!» — с досадой подумал он, вздохнул и снова занялся текущими бумагами.
4. Тема, достойная ШекспираЧерез двадцать минут Турецкий сидел в кабинете Константина Дмитриевича Меркулова. Сидел, нахохлившись и яростно посверкивая глазами, как обиженная и рассерженная птица.
Меркулов, наоборот, был нарочито спокоен и сдержан.
— Что ж, — задумчиво проговорил он, — у генерального есть все основания быть недовольным тобой…
— Не соглашусь. Мотив до сих пор неясен. Боровский прошел экспертизу — он вменяем. Я должен выяснить, что стоит за этим убийством.
Меркулов посмотрел на Турецкого с сожалением.
— Не понимаю я тебя, Саня. Сентиментальным ты каким-то стал с возрастом. Мы ведь не общество милосердия. Мы — карающий орган.
— Чтобы карать, надо знать за что, — возразил Турецкий. — Не с болванками имеем дело, а с людьми. К тому же, Костя, хоть убей, но не встану я на сторону тех, для кого главное — поскорее усадить человека на нары. И тем самым выслужиться перед теми, кто…
Меркулов прищурился:
— Ну, договаривай, чего замолчал?
— Кто заказывает музыку, — договорил Турецкий. — Дело об убийстве Риневича напрямую связано с делами, которые плодятся, как грибы, вокруг Боровского и его людей. Складывается ощущение, что это убийство — последний и самый надежный гвоздь в могилу Боровского. А сам выстрел — как заключительный аккорд симфонии: па-ба-ам!
— Ну уж и гвоздь, — пожал плечами Меркулов. — Ведь не убили же твоего Боровского.
— Не убили, — согласился Александр Борисович. — Сделали эффектней и проще. Некогда самая успешная компания в стране погибает на его глазах. Фирму банкротят, акции падают «до пола», рабочие остаются без работы. Боровский теряет свои миллиарды. Из самого богатого человека России бывший олигарх превращается в самого нищего и несчастного человека в России. Это уже достойно пера Шекспира!
Меркулов поморщился:
— Ну, знаешь ли, пистолет ему в руку никто не вкладывал.
— Откуда ты знаешь?
Меркулов усмехнулся:
— Умеешь же ты задавать дурацкие вопросы. Ну хорошо. Изложи мне свою версию происшедшего. Кто, на твой взгляд, заказывает музыку в этом деле? Под чью дудку пляшет Гафуров? Ты ведь на него намекаешь?
— Я не намекаю, я прямо говорю, — хмуро ответил Турецкий. — Боровский неугоден власти. Во-первых, из-за слияния «Юпитера» и «Дальнефти», которое он готовил. Новая огромная компания стала бы неуправляемой. А это власти невыгодно. Во-вторых, Боровский полез в политику. Он спонсировал несколько оппозиционных партий на парламентских выборах. И если бы его не загнали в угол и не упекли, он бы протащил в Думу своих людей. Не знаю, правда, сумел бы он на равных противостоять партии власти, но лоббировать свои интересы — вполне.
— Гм… — Константин Дмитриевич задумчиво выпятил нижнюю губу. — Гладко излагаешь… Ну а что, если ты прав? Что, если Гафуров и… — Меркулов на мгновение замялся, подыскивая нужное слово, — …и те, кто повыше его, — продолжил он, — выполняют политический заказ? Ты понимаешь, что тебе нужны не просто веские доводы, а неоспоримые доказательства. Повторяю — неоспоримые. Ты вообще понимаешь, куда тебя заносит твоя логика? Ведь, в сущности, ты собираешься обвинить человека в должностном преступлении.
— Да понимаю я все. Поэтому и тяну с делом Риневича. Факты ведь на блюдечке никто не приносит. Их нужно добывать.
Меркулов долго молчал, обдумывая все сказанное, затем негромко сказал:
— Не знаю, Саня. С одной стороны, ты все правильно говоришь. А с другой…
— Чувствуешь какую-то неловкость? — насмешливо спросил Турецкий.
— Вот именно, — спокойно ответил Меркулов. — В любом случае времени у тебя совсем немного. Потянешь еще недельку, и тебя просто отстранят от дела, надают по заднице и отправят в отставку. За то, что не справляешься со своими служебными обязанностями. Генеральный, кстати, решил самолично тебя теперь контролировать.
Турецкий вздохнул:
— Я знаю, не сыпь мне соль на рану. Думаешь, я не понимаю? — Он покосился на Меркулова и добавил: — Ты-то хоть мне палки в колеса не ставь. Знаешь ведь, на пустом месте я все это болото не взбаламутил бы.
Меркулов посуровел.
— Да что я, совсем подонок, что ли? — с легкой обидой в голосе сказал он. — Чем могу, помогу. Но дай бог, чтобы все твои подозрения оказались напрасными.
— Я и сам буду рад, — пожал плечами Турецкий.
Меркулов надел очки и придвинул к себе бумаги. Посмотрел на Турецкого поверх очков и сказал с напускной строгостью:
— Ну, чего расселся? Иди работай. У тебя сейчас каждая секунда на счету.
— Слушаюсь, команданте, — ответил Турецкий и шутливо козырнул.
5. Второй звонок— Александр Борисович, здравствуйте.
Звонок застал Турецкого в машине.
— День добрый, — ответил он, прижимая трубку к уху и следя за дорогой. — С кем имею честь?
— Мы с вами уже когда-то встречались. Я дал вам ключ к «литовскому делу».
— А-а. «Агент в бейсболке»?
— Вы меня так прозвали? — Собеседник Турецкого выдержал паузу, вероятно, для того, чтобы улыбнуться (если он вообще когда-нибудь улыбался). — Смешно. Хотя могли бы придумать и что-нибудь поэффектнее.
— Я знаю о вас только две вещи, — сказал Турецкий. — Первая — что вы агент. Вторая — что ходите в надвинутой на глаза бейсболке. Отсюда и прозвище.
— Логично, — согласился собеседник. — Александр Борисович, простите, что потревожил вас своим звонком. Я вас уважаю и хочу дать вам полезный совет.
— Да ну? Тогда излагайте скорей. До сих пор мне ваши советы помогали. Буду рад выслушать.
— Александр Борисович, — голос «агента в бейсболке» стал тихим и вкрадчивым, — оставьте ваши изыскания.
— О чем вы?
— Вы прекрасно понимаете, о чем я. Они заведут вас в такие дебри, из которых нельзя выйти. Вам ведь уже угрожали, правда?
Турецкий усмехнулся:
— До вас? Да, было дело. Вы уже второй.
— Я не угрожаю, — возразил собеседник. — Я советую. По-дружески.
— Чем давать советы, лучше бы дали какую-нибудь зацепку, — ворчливо ответил Турецкий. — Контора, в которой вы служите, кичится тем, что знает все и обо всех. Вот и помогите. В конце концов, мы оба работаем на государство. И, если я не ошибаюсь, на одно и то же.
«Агент в бейсболке» немного помолчал. А когда заговорил, в голосе его послышались нотки сожаления:
— Я так и думал. Вы очень упрямы, Александр Борисович. Это хорошее качество, но оно не всегда доводит до добра. Если вам удастся дойти в ваших изысканиях до конца и при этом остаться в живых, я буду просто рад.
— Да ну? Что ж, это вселяет в меня уверенность. Это все?
— Вы просили помощи… Скажу лишь, что дело Боровского — это сигнал.
— Сигнал для тех, кто решится нарушить установившийся порядок? — уточнил Турецкий.
— Понимайте как хотите, Александр Борисович. И еще: все, что произошло, — это своего рода игра. Но не та игра, в которую играют вдвоем. Это все, что я могу вам сказать. Почаще оглядывайтесь по сторонам, Александр Борисович. Помните, как говорили в старых романах? Отныне я не дам за вашу жизнь и ломаного гроша.
