Владимир Гурвич - Федеральный наемник
— На этом мне бы хотелось завершить наш разговор, я устал и хочу немного отдохнуть, — проговорил я.
Против таких аргументов ни у кого не нашлось возражений. Я вошел в дом и лег на топчан, на котором спал вчера. Мне казалось, что я засну едва моя щека коснется мякоти подушки. Однако шли минуты, а я по-прежнему бодрствовал.
Отец Борис словно наколдовал, и мои мысли не отрывались от этих ребят из ОМОНа, хотя я даже ни разу никого из них не видел. Зато я слишком ясно представлял, в каком положении они сейчас находятся, что их ожидает. Вряд ли Газаев их быстро убьет, это товар, которым можно торговать. Пока они у него, этот бандит ощущает себя в большей безопасности. Но даже если им пока не угрожает немедленная расправа, помучит он их в полное свое удовольствие. И я не уверен, что лучше: умереть сразу или испытать, что такое ад в интерпретации этого чудовища?
Затем я стал думать о том, каким образом можно спасти ребят? В голове рождались самые разные планы, но каждый нелепей другого. Не надо быть профессионалом, любой мальчишка, играющий в казаки-разбойники во дворе скажет, что соотношение сил совершенно нереальное даже для того, чтобы иметь хотя бы один процент успеха.
И все же я продолжал размышлять на эту тему, понимая, что рулон моих мыслей теперь уже не остановить, и он будет раскатываться в этом направлении все дальше и дальше. Так что отец Борис хотя бы частично, но добился своей цели.
Я проснулся от того, что меня трясли за плечи. Не без труда открыл глаза и увидел над собой склоненное лицо Фатимы. Только ее мне не хватало; я вспомнил об ее сыне, который столь вероломно предал меня. И общаться с его матерью мне хотелось меньше всего.
— Пойдем, нам надо поговорить, — негромко, но повелительно произнесла она.
Я неохотно встал и вышел во двор. Сел на скамейку и вопросительно посмотрел на женщину. Фатима заняла место рядом.
— Разговор у меня к тебе ответственный.
— Говори, — отозвался я.
— Про сына.
— Понятно, что про него.
— И еще новость есть у меня, важная. Но о ней потом.
— Как потом! — взвился я, — Сама же говоришь, что важная.
— Важная, но она немного подождет. Хочу просить прощение за Аслана.
— Он предал меня. А я между прочим был гостем в твоем доме. Получается, что вы не чтите обычаи.
— Обычаи мы чтим, — хмуро проговорила Фатима. — Только когда он на вас показал, вы не были в его доме. Я знаю своего сына; как бы к вам он не относился, обычая он не нарушит. А что касается Умара — это его кумир. Он восхищается им, хочет походить на него во всем.
— Значит вы работаете на Султанова? — спросил я.
— Нет, — покачала она головой, — мы из рода Аджоевых. Поэтому я и служу ему. Но сын мой не послушался, он стал сторонником Султанова.
Он предал свой род. А вы знаете наши обычаи, за такой поступок у нас карают смертью.
— Что же вы хотите от меня?
— Чтобы вы никому не говорили бы больше о том, что случилось в Верхнем.
— Но я уже рассказал своим товарищам.
Пауза была очень короткой, но она все же возникла.
— Я говорила с ними, они все обещали молчать.
— Что ж придеться и мне присоединиться к этому обещанию.
Фатима с явным облегчением вздохнула. Я понял, что она не была уверена в исходе нашего разговора.
— Вы обещали поделиться новостью.
— Да, она касается вас. Вам что-нибудь говорит имя подполковника Майорова?
— Майорова? — изумился я. — Кое-что говорит.
— Он отдал приказ поймать вас во что бы то ни стало. И направил специальные группы на поиски. Вас обвиняют в том, будто это вы организовали нападение на отряд ОМОНа.
У меня возникло ощущение, будто я лечу в глубокое пропасть.
— Да откуда вы можете об этом знать!?
— Это неважно, у нас везде есть свои люди, мы можем прослушивать ваши переговоры, что ваши военные ведут по рации. Час назад прибыл курьер с этим сообщением.
— Надо уходить, — сказал я.
— Да, но пока можно не торопиться. Эти отряды выйдут на поиски только завтра утром. Но им известно, в каком месте вы примерно находитесь. Рано или поздно, но они придут в наше село.
— Значит они быстро узнают о нашем тут прибывании. Нас многие видели в селе.
— Никто о вашем пребывании тут не скажет. Всем известно, что вас послал Аджоев. А здесь много его людей. А те, кто не за него, те его боятся гораздо больше, чем федералов и Султанова. Тем более ни тех, ни других сейчас в селе нет.
— Но уходить нам и как можно скорей все равно необходимо.
— Но не сейчас, сейчас уже стемнело. Никто вас не поведет в горы. Завтра рано утром. Пока отряд доберется до нашего села, вы будете уже далеко.
Я кивнул головой. Это было единственно разумное предложение.
— Но куда же мне идти?
Фатима задумалась. Я же смотрел на нее. Мне нравилась эта женщина, от всех ее слов и поступков исходил здравый и отнюдь не женский прагматизм. И то, что она сказала дальше, подтвердило эту мою мысль.
— Все зависит от того, что вы намерены делать?
Черт возьми, не вопрос, а попадание в яблочко. Если бы я знал, что мне предпринять дальше?
— Мне бы не хотелось далеко удаляться отсюда, — осторожно ответил я. — Не исключено, что мне предстоит совсем скоро сюда вернутся.
Фатима кивнула головой, как будто мое возвращение было само собой разумеющим делом. А может быть, по ее мнению именно так дело и обстояло?
— Я отправлю вас в горы, — проговорила Фатима. — Посидите там несколько дней, а потом решите, что дальше делать? Только вам всем придеться дать слово, что вы не скажете никому об этом месте.
— Я обещаю. Что касается остальных, то каждый сам должен сказать за себя.
— Хорошо, я спрошу у них.
Женщина замолчала, но мне показалось, что она хочет еще меня о чем-то спросить. Я решил ей помочь.
— Говорите, что хотите еще узнать?
— Хорошо ли вы знаете Ванду?
— Я вам рассказывал ее историю. Больше мне ничего неизвестно. Почему вы спрашиваете?
— После того, как вы исчезли, она стала задавать много вопросов о том, где вы можете быть. А когда пришло сообщение о вашем расстреле я еле удержала ее, она все время рвалась в Верхнее.
— Наверное, она сильно беспокоилась за меня. Учитывая недавнюю смерть мужа, у нее скорей всего сдали нервы, она потеряла контроль над собой.
— Вам виднее, — сказала Фатима, вставая со скамьи. — Рано утром за вами зайдет проводник. Вы его знаете.
Фатима ушла, я же не торопился возвратиться в дом. Полученные только что сведения заставляли по новому взглянуть на все ситуацию. А она была просто хреновая. Я не сомневался, кто автор этой нелепейшей версии о моей причастности к нападению на отряд ОМОНа. Единственным человеком, кто мог ее выдумать это нелепость, — Майоров. Он воспользовался моим побегом и теперь навешивает на меня, как игрушки не елку, какие только можно преступления. В любых совершенных тут злодеяниях теперь этот негодяй будет обвинять меня. Но это резко меняет положение дел. Я оказываюсь зажатым со всех сторон. Внизу, на равнине мой розыск объявили федералы и собираются активно им заняться. Вверху другой мой опасный недруг — Султанов. И где-то еще поблизости бродит со своими головорезами Арсен Газаев. Ну а в Москве меня ждет еще одна смертельная опасность в виде Аджоева и его бандитов. Куда же в таком случае податься?
Но найти решение этого ребуса я не успел, так как заметил, что ко мне двигается женский силуэт. Не буду скрывать, что я ждал его появление. Мое сердце забилось немного учащенней, чем обычно. Правда что бы это значило, еще предстояло выяснить.
— Можно сесть? — словно школьница на уроке попросила разрешение Ванда.
— Конечно. Билеты на это место еще не распроданы.
— Тогда я первая в очереди, — улыбнулась она и села. — Мы все были потрясены, когда Фатима нам сообщила, что вас расстреляли, — сказала она, сев рядом со мной. — Даже Павла эта новость проняла, я видела, как задрожали у него губы.
— Действительно, не бывалый случай. Даже странно становится, что такая рядовая новость еще может хоть кого-то взволновать. Мне все чаще кажется, что никого не волнует смерть человека. Одной больше, одной меньше, какая разница.
— Это до тех пор, пока речь не идет о знакомом тебе человеке, с кем ты находился рядом. Тогда возникают совсем другие чувства.
— У вас всех возникли?
— А почему ты оказался у Султанова? — проигнорировала Ванда мой вопрос.
— Заблудился. Хотел проверить, кто находится рядом с селом, нет ли каких-либо групп. Увязался за одной — и попал прямо на его базу. Там они меня и сцапали.
Ванда посмотрела на меня, и я почувствовал, что она не совсем доверяет моему нехитрому рассказу.
— Фатима говорила, что ты убил несколько боевиков.
— Да, там был боевой пост. Пришлось его ликвидировать, чтобы они не ликвидировали бы меня.
