Юлия Латынина - Охота на изюбря
Извольский трясущейся рукой схватил телефон. На кафедре было занято, он дозванивался минут пять, прежде чем ленивый женский голос сказал:
— Алло!
— Мне Ирину, — закричал в трубку Извольский.
— А ее нет.
— Где она?
— Она утром передала, что заболела, — сообщил ленивый голос. — Вы домой звоните, если что…
Извольский захлопнул телефон и бросился в переднюю.
И только там он заметил то, что должен был заметить с самого начала — разорванный техпаспорт от «тойоты» и записку: «Вячеслав Аркадьевич! Уходя, захлопните дверь». И все.
Извольский опоздал на встречу на пятнадцать минут, и, по мнению Черяги, он смотрелся не так, как положено выглядеть счастливому любовнику: глаза у него были растерянные, как у школьника, получившего двойку по любимому предмету, щеки отливали нехорошей желтизной, и вообще выглядел директор так, словно он вчера не много трахался, а много пил. Лицо Извольского было неожиданно некрасивым и потухшим. «Е мое, — обеспокоено подумал Черяга, — если у него с ней как с секретаршами ничего не вышло…»
Кроме того, гендиректор был облачен во вчерашнюю мятую рубашку и мятый же костюм, с отворотами брюк, запачканных грязью, что резко отличало его и от улыбающегося президента «Росторгбанка» г-на Ростиславцева, и даже от безукоризненно выглаженных банковских шестерок.
Ростиславцев лично провел всех собравшихся в свой кабинет, душевным голосом извинившись за вчерашнее свое отсутствие, и долго и со значением пожимал руку мятого Извольского.
— Очень рад с вами познакомиться, — сказал он, — вы ведь такой медведь, все время сидите в своей Западной Сибири…
— Восточной Сибири, — поправил Извольский. Они зашли в кабинет, роскошью не уступавший спальне высокооплачиваемой проститутки, и расселись вокруг круглого стола. В этот момент двери кабинета отворились, и в них показались два новых действующих лица, которых Извольский здесь никак не ожидал увидеть.
— Позвольте вам представить, — сказал Ростиславцев, — Геннадий Серов, вице-президент банка «Ивеко», и Алгис Аузиньш, начальник металлургического департамента, тоже из «Ивеко».
— А они что здесь делают? — хмуро спросил Извольский.
— Мы не очень крупный банк, — объяснил, улыбаясь, Ростовцев, — оценив вашу позицию, мы решили, что проблема возврата кредита представляется достаточно сложной. Мы переуступили право требования по иску банку «Ивеко».
Черяга с Извольским переглянулись. «Ивеко» — один из крупнейших российских банков, настоящий монстр и по объему уставного капитала, и по объему активов, и по весу в правительственных кругах, — давно недолюбливал комбинат, а комбинат отвечал банку полной взаимностью. Банк перебил комбинату пару удачных проектов, пытался опустить комбинат на ВЧК, а летом едва не сломал комбинату шею — осторожно, действуя чужими руками, но в то же время исключительно беспощадно и умело. Со стороны Извольского пакостей насчитывалось меньше — после заседания ВЧК он набил президенту «Ивеко» морду.
Естественно, вожделенной мишенью «Ивеко» являлся контрольный пакет акций металлургического комбината, а вместе с ним — возможность прогонять через свои оффшоры миллионы горячекатанных и холоднокатанных долларов.
До контрольного пакета банку — особенно сейчас, в разгар финансового кризиса — было как сопле до луны, а вот сдачи с набитой морды он дать вполне мог. Во всяком случае, отныне следовало полагать, что вопрос о подлинности кредитного договора будет решен в пользу банка «Ивеко». Если в случае с крепеньким середнячком «Росторгбанком» можно было рассчитывать на справедливое рассмотрение дела или, по крайней мере, на конкурентоспособность ахтарских взяток, то в случае с «Ивеко» вопрос решался однозначно. Звонок с самого верха — и арбитражный суд слона признает мышью, а мышь — страусом.
Все эти, или схожие размышления, пронеслись в голове Черяги в одно мгновение, а Извольский подобрался и спросил:
— А нельзя узнать, за сколько вы продали право требования?
Ростиславцев потупил глазки:
— Мы переуступили долг в зачет наших обязательств перед «Ивеко» по форвардным контрактам.
— В любом случае вы выгадали, — усмехнулся Извольский, — от нас вы, Петр Александрович, не получите ничего. Я уже говорил — договор был подписан без ведома «АМК-инвеста», подпись присутствующего здесь Неклясова на гарантийном письме — подделка, а ваш начальник кредитного отдела — полный…удак, если не проверил факт гарантии.
Извольский помолчал и выдал добавку:
— Если, конечно, он не в сговоре с мошенниками. Это я бы в первую очередь посоветовал выяснить. Так что единственное, что я могу вам посоветовать — это возбудить уголовное дело и выбить восемнадцать миллионов с долголаптевской преступной группировки.
Начальник кредитного отдела, присутствовавший здесь же, покраснел как помидор, вскочил и начал оправдываться.
— Простите, Вячеслав Аркадьевич, — уточнил Серов, — но ведь подпись Заславского и печать на договоре подлинные?
— Это ничего не значит, — возразил Извольский, — что Заславский заключал договор, я признаю. Можете взять себе в погашение кредита все имущество, которое принадлежит «Ахтарск-контракту».
— А что ему принадлежит? — усмехнулся Аузиньш, второй человек из «Ивеко», — пачка канцелярских скрепок и старый компьютер?
— Думаю, компьютер он арендует у «АМК-инвеста», — ухмыльнулся Извольский.
Директор уже ничуть не напоминал того помятого мужика с похмелья, который ввалился пятнадцать минут назад в кабинет. Глаза Извольского горели знакомым бешеным огоньком, мешки под глазами исчезли, и — всего удивительней — даже костюм уже как-то не казался таким мятым, безвольно сидящим на обвислом теле. Директор занимался любимым делом — он дрался. Теперь для него было вопросом чести не заплатить банку ни копейки. А для банка, соответственно, было вопросом чести вытрясти из АМК восемнадцать миллионов.
— Очень печально, что на нашей встрече отсутствует сам господин Заславский, — ласково улыбаясь, сказал вице-президент «Ивеко».
— Мы все смотрели вчера новости, — ответил Извольский, — бандиты использовали парня и выкинули. Между прочим, они имели еще наглость просить с нас за него двести тысяч. Уже после того, как сломали ему шею.
— У правоохранительных органов, — сказал Серов, — может быть другой взгляд на события. Они могут решить, что это странное похищение и требование выкупа — инсценировка. Что вы решили не возвращать кредит, поняли, что показания Заславского будут свидетельствовать против вас, и убрали лишнего человека.
— Зачем? Заславский — тряпка. Он показал бы все, что я хочу, — возразил Извольский.
— Вокруг вашего комбината постоянно какая-то уголовщина, — поддакнул Аузиньш, — сначала противозаконный штурм дачи честного бизнесмена, потом этот труп…
— Вот еще по 208-й дело забыли возбудить, — спокойно напомнил Извольской.
— По какой 208-й?
— А за хулиганство. Помните, как ваш шеф по чавке огреб?
Серов с Аузиньшем переглянулись. Видимо, история эта пересказывалась широко и много, и имя Вячеслава Извольского было навечно занесено в самую первую строку корпоративного листа ненависти, поверх имен многих нелюбезных банку политиков и предпринимателей.
— Я вам говорю, господа, — сказал Извольский, — у вас есть единственный шанс получить эти деньги. А именно — доказать факт сговора Заславского с Шурой Лосем и наехать на долголаптевских. Через ментовку или как хотите.
Извольский перегнулся через стол.
— Вы достаточно влиятельный банк, чтобы выбить эти бабки у Лося и даже у Виктора Ковалева. А вы, чтобы натравить на меня ментовку, величаете долголаптевского отморозка «бизнесменом». Ради бога. Но только учтите — если вы намерены получить некоторое сексуальное удовлетворение, отымев комбинат во все дырки — то вам выйдет полный облом. Но если вы все-таки банкиры, и думаете о деньгах, а не о кровной мести, — то давайте охотиться на бандитов вместе.
Серов взглянул на часы и демонстративно встал.
— Благодарю вас за встречу, — сказал банкир, — наш банк сам выберет тактику, которой будет придерживаться.
Извольский, Черяга и Неклясов вышли из банка в двенадцать сорок.
— Все документы подготовлены? — спросил Сляб Неклясова.
— Да.
— Все слить немедленно. Ни полушки не дам! Козлы!
Вернувшись в офис и оставшись один в кабинете, Извольский первым делом набрал номер кафедры. Там было занято так долго, что секретарша дважды успела принести на подпись договоры переуступки прав. Пока он дозванивался, здание, в котором он сидел, таким образом, перешло из собственности ЗАО «АМК-инвест» в собственность ЗАО «Ахтарский феникс». Наконец его соединили, и он опять спросил Ирину.
— Ее не будет некоторое время на кафедре, — ответили ему, — звоните домой.
— Извините, я звонил домой, там никого нет. Мне очень срочно нужно ее разыскать. Может быть, вы подскажете телефон какой-нибудь подруги?
