Илья Рясной - Цеховики
— А если бы у тебя мозги были, ты бы с нами сразу договорился и не доводил бы до крайностей, Грека. Не то через реку не переплывешь. — Нестеров встал и уселся на табурет.
— Как-то давно я под Челябинском срок мотал. Зона бардачная была, по первому времени «авторитетов» не слушали, А потом еще из Грузии вагон «отмороженных» прислали. В Грузии у них в камеру черную икру носят и «матрешек» водят, вот боссы ментовские и решили их Севером поучить. Черные наглые, без тормозов, надумали, что они за главных будут. Меня на разбор вытащили. Я один, а их семь человек. С финарями. А у меня одна заточка в руках. Я им сказал, что они завалят меня, но сперва трех-четырех с собой унесу. И они отступили, щенки. А почему? Потому что поняли — меня дешевыми номерами не проймешь. Если надо — я умру.
— Легенда о доблестном рыцаре Айвенго, — хмыкнул Пашка.
— Напрасно смеешься, мусор. Меня даже администрация в зоне не трогала. Знали — не стоит.
— Наслышаны, как ты две зоны на бунт поднял, — кивнул Пашка. — Только тут расклады другие. Тут игры кончились. Если ты играешь без правил, то и мы туда же. Неужели не понял?
— Я все сказал.
— Тогда не обижайся.
Пашка схватил Грека за ворот пиджака и сдавил горло. Грек захрипел. Через несколько секунд его глаза закатились и он потерял сознание.
— Пашка! — крикнул я.
— Не тужи, жить будет.
Пашка взял чайник и выплеснул содержимое Греку в лицо. Грек закашлялся и приоткрыл глаза.
— На первый раз повезло, — Пашка нагнулся к нему. — В другой раз не повезет.
— Отвали…
Полчаса Грек держался, изредка зло отвечая на наши миролюбивые замечания. Потом Пашка сказал:
— Ну, все, художественная самодеятельность закончена… Грек, неужели ты думаешь, что после всего происшедшего я отпущу тебя победителем?
От этих слов мне стало как-то зябко. Трек поднял глаза, посмотрел на Пашку… И начал отступление по всему фронту.
— Стучать не буду.
— А кто просит стучать, Грек? За тобой должок. Ты пересек флажки. Мы просто требуем компенсации.
— Ладно.
— Кто приказал организовать убийство?
— Торгаши. Как прижмет — они злые становятся, хуже урок.
— Кто именно? Григорян?
— Григорян, как же!.. Нет, в первый раз он предложил следака грохнуть. Как не вышло, обратный ход дал. Зато сходняк ихний решил прокурорского добить.
— Почему?
— Им на Григоряна плевать по большому счету. Пусть хоть какая статья ему обломится. Но у них несколько серьезных дел завязано на эту обкомовскую шишку.
— Выдрина?
— Да. Только не знаю — что. Закон о кооперации на подходе — они чухнули, что будет принят обязательно. Какие-то еще заморочки… В общем, все эти лимоны, которые они настричь планировали, могли на корню загнить. А тебя, следак, они считают за основную занозу. Упрямишься, дурила. Как паровоз, на всех парах разогнался. И еще поддержкой секретаря обкома заручился… Нет человека — нет проблемы, как говорил Сталин.
— Понятно, — кивнул Пашка. — Из кого сходняк был? Грек назвал несколько весьма известных в городе фамилий.
— Кто Новоселова порезал? — спросил я.
— Самому интересно. Григорян тоже просил меня выяснить, кто виноват. Я по своим каналам пробовал разузнать — ничего. По-моему, и причин особых убивать его не было.
— А сам Григорян мог?
— Черт его знает! В принципе мог, заказал уши ему отрезать, а потом бегает везде и орет: «Кто убил друга?» Возможности у него для этого были. Один Нуретдинов чего стоит.
— А что Нуретдинов?
— Головорез отпетый. У узбекских баев в услужении был. Людей в асфальт закатывал, чтобы трупов не нашли. Потом там какой-то клан на клан наехал, его прижали, он убежал и к Григоряну прибился.
— Час от часу не легче. У него оружие есть?
— Есть, конечно. И у него. И у самого Григоряна два пистолета. Боится наездов.
— С собой оружие носят?
— Дураки они, что ли! Но когда задымится под сиденьем, могут и вооружиться. А чего им бояться? Куча ментов ручных есть, да еще обкомовское прикрытие.
— Кто эти менты ручные? — заинтересовался Пашка.
— Не про то базар. Не знаю, — отрезал Грек.
— От тебя еще две услуги потребуются, — сказал Пашка.
— Никаких услуг. Что мог, то сказал. В расчете.
— Нет, не в расчете. Да не бойся, ничего особенного. Во-первых, отговори своих боссов от мыслей о новых покушениях.
— Как отговорить?
— Как хочешь. Скажи, что на тебя выходили чекисты и предупреждали, что им все известно о планах грохнуть следователя и чтобы не рыпались.
— Сразу вопрос — откуда чекисты узнали?
— Кто-то из своих заложил. Пусть гадают, кто на КГБ барабанит, пусть перегрызутся.
— Подумаем.
— И еще — это даже не услуга, а так, мелочь, о которой говорить не стоит.
— Когда менты говорят «мелочь», жди подлянки.
— Действительно мелочь. Слушай, что надо…
БОМБА ДЛЯ АРМЯНИНА
Как человек южный, Григорян любил яркое летнее солнце и тепло. Но сегодня прелести погоды не радовали его сердце. На душе была хмурь. Настроение упало ниже низшей отметины. И для этого имелись все основания.
Первая головная боль — неуемное рвение следственной группы. Затеяли ревизии, таскают людей на допросы, того и гляди выйдут на него, Григоряна. Пока, правда, до этого далековато, но неизвестно, как глубоко они копать будут. Да еще и на Выдрина начали компромат собирать. Где это видано — какой-то несчастный следочишка да пара капитанов милиции шьют дело заведующему отделом обкома партии. Нет, Россия все-таки катится в пропасть. Григорян был уверен в этом. Как можно жить, когда люди не знают своего места? Если бы в Закавказье какой-то прокурорский чиновник начал собирать материал на работника ЦК — что бы с ним было?.. Да ничего бы не было. Ничего, потому что такую ситуацию просто невозможно представить. За Кавказским хребтом все отлажено. Цеховик делает деньги и платит с них процент в райком, милицию и КГБ. Все давно утрясено, все улажено, цены установлены. А Россия — один берет, другой не берет, третий в принципиального играет, мечтает кого-то вывести на чистую воду. Бардак!
Вторая проблема возникла совсем неожиданно. Три дня назад дома раздался телефонный звонок и хрипловатый нахальный голос представился неким народным мстителем, пообещал устроить кузькину мать проклятому кровопийце, сосущему кровь из трудового народа. После чего последовал совет — во избежание крупных неприятностей надо начать делиться. С кем? Об этом голос упомянул весьма туманно.
Кто это такие? Что за наглецы? Беда. И опять корень всех бед в бардаке и бедламе. Разве в Ереване к цеховику позвонит какой-нибудь шакал и скажет такие слова? Тут же будет поднята вся милиция. И негодяй просто исчезнет. А с настоящими ворами деловые люди в Ереване душа в душу живут. В Баку же вообще воров никто ни во что не ставит, там цеховик — главный человек. В Тбилиси, правда, воры в чересчур большом авторитете, с ними даже секретари райкомов советуются. Но тоже все утрясено. А в России… Глаза бы не смотрели. Всякий щенок звонит уважаемому человеку и требует какого-то дележа. Непостижимо… И в милицию не пожалуешься. Те вместо того, чтобы помочь, начнут вопросы задавать. К тому же таинственный незнакомец намекнул на знание многих обстоятельств, которые порадуют правоохранительные органы. Нет, нельзя в милицию.
Григорян долго гадал, кто мог ему позвонить. Одно время на него пытались наскочить московские воры. В Москве давно орудуют банды, которые трясут цеховиков. Первые появились еще в семидесятые годы. Пытки, убийства — это у них в норме. Орудуют они по всему Союзу. Но с помощью Нуретдинова и Грека удалось от них отбиться. Потом наезжали казанские, однако тоже отправились восвояси несолоно хлебавши. Одно время возникли трения с двумя грузинскими ворами в законе. Но тоже вроде пошли на мировую. В Грузии этих воров в законе как собак нерезаных. Если под каждого ложиться…
На следующий день неизвестный вымогатель позвонил вновь и пригрозил всеми возможными карами. Заломил бешеную цену. С таким откровенным нахальством Григорян еще не сталкивался. Вспылил, нагрубил. Неизвестный посоветовал готовиться к худшим временам. Ночью по окнам дома два раза лупанули из обреза. Никто не пострадал. В милицию, понятное дело, Григорян звонить не стал, а вытащил из тайника промасленный, работающий как часы «браунинг». Он любил оружие. Но таскать его боялся из-за пресловутой статьи 218 Уголовного кодекса. Но если жизни угрожает опасность, тут уж не до церемоний… Ничего, еще поборемся! Когда имеешь такого телохранителя, как Нуретдинов, можно ничего не опасаться… У него звериный нюх на опасность. Именно Нуретдинов спас его во время разборки с казанками. Теперь двое парней Нуретдинова сторожили дом, обложившись охотничьими ружьями. Григорян был уверен, что от бандитов отобьется. Не в первый раз…
