Александр Золотько - Почерк дракона
– Я как раз и хотел узнать, что здесь интересного? Затем и приехал, – Шатов улыбнулся широко и дружелюбно.
Григоров налил себе еще молока, залпом выпил. Вытер ладонью губы. Движения у него все были уверенные, сильные, без суеты. Хозяйские.
– А чего тут узнавать. Прибежала ко мне его баба, Антонина. С криком, слезами. Я туда, к ним в хату. Они ее еще лет пять назад у родственников Петряевой купили под дачу. Петряева как раз умерла, и ее внуки хатку как раз и продали.
– Это когда было?
– В день, что ли, какой?
– Да, какого числа?
– Двенадцатого июня это было. Меня Антонина аккурат в одиннадцать часов с места сорвала.
– И что там?
– А ничего! Я туда лезть не стал. Глянул с порога – не дышит. И пошел вызывать из района людей. Они приехали через час. Все. Самого Чупина схоронили на нашем кладбище.
– А вы… – Шатов замялся. Что, действительно, спрашивать? Странности? Подробности?
– А вам не сказали потом, что именно там случилось?
– А что говорить? И так все понятно. Полез Егор за кислотой, она, банка, то есть, перевернулась ему как раз на голову. Не за столом будет помянуто. Я только мельком глянул – все равно потом три дня не ел, – Григоров покачал головой и налил себе еще молока.
– У вас очень внимательный взгляд, Анатолий Григорьевич. Цепкий такой.
– Что есть, то есть. Хочешь, скажу, какой номер на твоем документе, – хитро прищурился участковый.
– И какой?
– Номер у тебя тридцать седьмой, а сама бумага выдана полтора года назад. А на фотографии ты в клетчатой рубашке. Точно?
Шатов потрясенно кивнул. Затевая разговор о внимательном глазе собеседника, он хотел просто перебросить мостик к вопросам типа «а не бросилось ли вам что-нибудь в глаза».
– Вам ничего не запомнилось из обстановки? Каких-нибудь подробностей?
– Каких подробностей? Покойный Чупин лежал на животе, лицом… – Григоров дернул щекой, – головой к двери, метрах так в полтора…
– А не могли его, скажем, убить?
– А хрен его знает… – пожал плечами участковый. – Да кому он нужен, чтоб его еще убивать?
– Не знаю. Так не похоже?
– Не знаю. Дом у них на отшибе, если бы даже кто-то и пришел от леса – никто все одно не заметил бы. А через лес полчаса пехом – дорога. И вокзал.
– Понятно… Так что – могли.
– Могли. Только кто?
Теперь уже плечами пожал Шатов.
– То-то и оно, – тяжело вздохнул участковый.
– А жена… вдова его, где сейчас?
– Уехала. Сразу после похорон собрала вещи и уехала. Бабы говорили – к дочери. То ли в Сибирь, то ли аж на Дальний Восток. Дом, правда, не продала. Мне теперь лишняя морока – следить, чтобы не разворовали или не спалили. Еще есть вопросы, а то мне по делам идти нужно.
– Вопросы? Вроде бы все… – Шатов встал. – Пойду, наверное.
– Я тебя провожу, а то Черный не выпустит, – Григоров пошел вперед.
Спина его тоже была густо покрыта порослью.
– А скажите, – подчиняясь внезапному наитию, спросил Шатов, – не было возле мертвого бумажного дракона?
Участковый остановился и медленно обернулся:
– Чего?
– Дракона бумажного?
И снова на лице участкового появилось странное неопределенное выражение:
– Откуда у нас драконы?
– Так не было? – переспросил Шатов.
Участковый отвел взгляд:
– Была бумажка какая-то. Только я не рассматривал… Не запомнил.
– А какой у меня номер на удостоверении?
– Тридцать седьмой. И печать на фотографии немного размазана, как раз над подписью.
– И не помните, Анатолий Григорьевич?
Григоров потоптался. Шатову ужасно неловко было смотреть, как смущенно мнется крепкий пожилой мужик, но выяснить любые подробности нужно было обязательно. Жизненно необходимо.
– Что такое, Анатолий Григорьевич? Что-то не так?
– Так и не так.
– Был дракон? Бумажный? – у Шатова зачесалось внутри, в том месте, как он когда-то пошутил, где был азарт.
– Бумажка белая там валялась. Вроде бы как в виде дракона вырезанная. Небольшая, сантиметров десять.
– Какого дракона?
– А хрен его знает, какого. С крыльями вроде бы. Только вызывали меня в город и предупреждали, чтобы я об этой бумажке никому не рассказывал. И чтобы, если кто у меня спрашивать начнет, так я чтобы в город немедленно сообщал. И телефон дали. Ты уж не обессудь, но о тебе я сообщу.
– А мне бояться нечего, – выдавил из себя Шатов и улыбнулся. С трудом, но улыбнулся, – к кому там нужно позвонить?
– Майор Ямпольский, Юрий Алексеевич. Телефончик…
Шатов выхватил из кармана блокнот и ручку, протянул Григорову:
– Не у всех такая память, как у вас, Анатолий Григорьевич, запишите!
– Да я запишу, только все одно позвоню! – предупредил участковый.
– Да ради Бога, Анатолий Григорьевич, вот вам моя визитка, тут и рабочий телефон и домашний.
Участковый покрутил в руках листок картона, и Шатов подумал, что он опять скажет о необходимости позвонить неизвестному майору Ямпольскому, но Григоров спрятал визитку в карман и протянул руку:
– Удачи тебе, Шатов. И не обижайся, коли что не так.
– Где тут у вас лучше машину ловить? – спросил Шатов, отойдя от калитки.
– На город?
– Да нет, я хотел еще в Филипповку заехать…
– А туда зачем? – поинтересовался Григоров.
– По делам.
– А ну, погодь, – приказал участковый и подошел к Шатову, – ты, часом, не по тому убийству туда ехать собрался?
– По какому? – Шатов спросило спокойно, хотя внутри все заколотилось.
– На даче этой бабу убили и мужика. С фамилией еврейской. Как ее…
– Шпигель.
– Вот-вот, – старший лейтенант оглянулся и понизил голос, – не нужно тебе туда ехать.
– Это почему? – тоже почти шепотом спросил Шатов.
– Позвони майору Ямпольскому, парень.
– Он что, и там побывал и приказал?
– И там. У меня в Филипповке участковым кум… Рассказал, понимаешь…
У Шатова совсем пересохло в горле:
– И что там, в Филипповке? Неужели тоже бумажка в виде дракона?
– Я тебе ничего не говорю. У моего кума память не очень, и особо он не присматривается ни к чему, но майор велел и ему звонить в случае чего…
– Если кто-нибудь станет спрашивать о драконе?
– Если кто станет спрашивать об убийстве… и о бумажных фигурках. Кум мой тебе ничего не скажет, он человек обязательный.
– А подробностей вы нее знаете по тому делу?
– А их, милый, никто не знает – кроме покойников и убийц. Видел кто-то машину поздно вечером, кто-то вроде что-то слышал. И все, некогда мне, – оборвал разговоры Григоров.
– Спасибо, Анатолий Григорьевич, – искренне поблагодарил Шатов.
– Не за что. И майору я все равно позвоню, ты уж извини.
– Я ему теперь и сам обязательно позвоню, сегодня.
– Тогда пока, – старший лейтенант на секунду сжал протянутую руку Шатову, словно тисками и ушел во двор.
Не перевелись еще мужики, подумал Шатов. Только вот так и не сказал участковый, где лучше машину в город ловить.
– Я забыл тебе сказать, – калитка распахнулась и появился Григоров, – машину до города лучше ловить на трассе. Через поселок, мимо вокзала. Минут пятнадцать отсюда. Только ты иди на электричку, она через двадцать минут. В городе даже быстрее будешь.
Глава 9
Как там у классика? Трясясь в прокуренном вагоне… Трясясь в загаженном вагоне. Отвык Евгений Шатов от пригородных поездов. Совсем отвык. Оторвался от народа, от его чаяний и ежедневных проблем.
Старый лозунг о том, что чисто не там где убирают, а где не сорят, со временем нанес страшные разрушения всему народному хозяйству в целом и железной дороге в частности. Подразумевалось, что народ разом перестанет сорить, а посему можно не убирать. Во всяком случае, подумал Шатов, перестали часто убирать.
Вагон электрички был набит почти битком. Трудно было понять, то ли это огородники уже успели обернуться с утра, то ли едут те, кто ночевал на своих сельских угодьях.
Шатов пристроился в углу тамбура и попытался отвлечься от окружающего, чтобы немного поразмыслить. Было о чем.
Как в старом неприличном стишке: «Вдруг откуда не возьмись, появился…» и так далее по тексту. Удачно сегодня прошел день. Насыщено, я бы сказал.
Стало понятно, что госпожа Воеводина вполне могла промышлять шантажом… Если верить ее безутешной вдове – точно промышляла, а раз так, вполне могла напромышлять себе неприятностей. Классический вариант. И этот кто-то, накинувший петлю и выбивший табурет, еще и удосужился оставить у ее ног вырезанного из бумаги дракона. Фигня какая-то!
Если Воеводину замочили, то на кой ляд было оставлять бумажку? Хотя один раз бумажка могла и не вызвать особого ажиотажа у следствия. Мало ли что может валяться у взбалмошной лесбиянки в ногах?
Но на кой ляд тогда такую же бумажку оставлять у погибшего в результате несчастного случая химика? Два раза – это уже даже самый тупой журналист, типа Шатова, сможет сообразить, что имеет место некое сходство в обстоятельствах.
