KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Боевик » Вячеслав Денисов - Тюремный романс

Вячеслав Денисов - Тюремный романс

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Вячеслав Денисов, "Тюремный романс" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Чья шкала?

– Рихтера.

– Я не знаю никакого Рихтера, и никакой шкалы он мне не давал.

– Его никто не знает, но его прибором измеряют баллы при землетрясении. Потому-то я и спрашиваю: сколько баллов было на той шкале без тринадцати минут двенадцать этой ночью? Иначе говоря, сорок восемь минут назад?

Качалкин молчал, прекрасно понимая, о чем идет речь, и уже подумывал о том, чтобы позвонить начальнику СИЗО. За всеобщей суматохой тема притупится, а масштабные разборки еще никогда не приносили качественные результаты.

– Я вас не понимаю.

– Думаю, что поймете сразу, едва я доложу начальнику ГУИН, как майор Качалкин во время исполнения функциональных обязанностей в двадцать три часа сорок семь минут выходил на улицу, садился в машину к одному из активных членов организованной преступной группировки Шебанина и беседовал с ним почти четверть часа. Теперь вопрос стоит так: как правильно выйти из обстоятельств, которые для майора Качалкина беспременно закончатся увольнением. В лучшем случае. И это в тот момент, когда за плечами накоплен гигантский стаж в восемнадцать лет и семь месяцев. А в худшем случае – судимостью. В тот момент, когда человеку исполнилось жалких сорок лет.

В голове майора кипела работа. Глупо отпираться, когда тебе сообщают такие подробности. Версии вылуплялись, как цыплята в инкубаторе в период созревания. Некоторые из них погибали, не успев сделать первого вздоха. Щелк!.. Щелк!.. Щелк… Локомотив подставил – умерла… Его человек, приехавший от него по звонку, – умерла… Пятьдесят баксов – из кассы СБ ГУИН – сдохла… В этом случае его «забраслетили» бы прямо на улице. Тишкин не дурак, чтобы рисковать такой суммой, как пятьдесят долларов.

– Вы слишком напряжены, майор, – заметил Тишкин. – Расслабьтесь. Я вам подскажу, что нужно сделать. Сказать: «Да, я выходил на улицу, нарушив инструкции, и я беседовал с членом ОПГ в его машине».

– Я не знал, что он преступник, – нашел альтернативный ответ Качалкин.

– Вот видите! – Тишкин ткнул в него пальцем и посмотрел на Струге. – Это наш человек. А вы: подонок, подонок… Какой же он подонок, если готов с нами работать?

– Еще не вечер, – подыграл Антон Павлович, что, впрочем, осталось незамеченным.

– Кто эти люди? – справился осунувшийся Качалкин.

– Это люди, которые видели, как дежурный решал вопросы с преступником. Какая вам разница, кто они, если с вами разговариваю я?

– А я с вами разговаривать не буду, – вдруг отрезал майор.

– Нет проблем. Сейчас я тебе покажу второй вариант разговора.

Вынув из кармана телефон, Тишкин быстро набрал номер.

– У тебя есть секунд двадцать до того момента, пока разбуженный начальник Управления не подойдет к телефону. Представляешь, в каком состоянии он это сделает?

– Да что вам нужно-то?! – взвился майор. – Я что, отказываюсь разговаривать, что ли?! Главное, чтобы не обвинять!..

– Вот видите, – снова развернулся к Струге Тишкин и убрал телефон в карман. – А вы: сука конченая, скот продажный… Это наш человек. Наш! И он еще покажет вам, как бандюков разводить!.. – И резко склонился над столом: – Я правильно говорю, Качалкин?

– Правильно…

– Вот так. А сейчас говори, майор: что просил Локомотив передать Ферапонтову?

Понимая, что навек попадает под настроение Тишкина, дежурный повторил вслух текст записки.

– Очень хорошо, – похвалил майор, словно беседовал с верным товарищем по службе. – А что велел передать Ферапонтов?

Качалкин, все больше завязая в трясине зависимости, передал разговор с Сорокой.

– Значит, после следователя, в твою смену? – переспросил Тишкин. – Браво, майор. Не сомневайтесь в том, что руководство узнает о том, какую помощь вы оказываете в проведении оперативно-розыскных мероприятий.

Антон вмешался тогда, когда начальником СБ дело было сделано до конца.

– Вы будете передавать записки от Ферапонтова Локомотиву и от Локомотива Ферапонтову. И будете делать это с теми нюансами, на которые мы вам укажем.

А у Качалкина был выбор?

– Конечно, я понимаю. Нужно сыграть роль оперативного посредника в преступной игре. – Дежурный покачал головой с таким выражением на лице, словно совал голову в петлю. – Теперь, когда мы поняли друг друга, я могу предложить вам по чашке настоящего, цейлонского? На улице прохладно, а столько времени в машине с заглушенным двигателем…

– Качалкин, – не выдержал Струге, вставая. – Вы пьете слишком много чая. Рано или поздно у вас лопнет мочевой пузырь и вы ошпарите себе ноги.

– Вы обещаете поступить со мною честно? – тихо спросил майор выходящего последним Тишкина.

– В отношении вас я обещаю тесную дружбу со своей стороны. – Тот остановился, подождав, пока за Пащенко захлопнется дверь, и воткнул свой палец под бляху дежурного. – Только не нужно делать ходы, полагая, что они гениальны. Я дышу тебе мятой в затылок, майор. Если решишь уволиться раньше чем через семнадцать месяцев, я тебе напомню второй вариант разговора. До дембеля крест нести, Качалкин, до дембеля!.. До полной выработки максимального трудового стажа. И еще пяток лет сверху. В сорок семь получишь именные часы с моей фотографией на циферблате, картину «Закат над Терновкой», удочку с монограммой начальника ГУИН и отвалишь в сторону. Будешь выуживать линя, смотреть на часы и молить небо о том, чтобы у меня однажды не испортилось настроение.

На том и расстались. До послезавтра.

Оно наступило для Качалкина столь же быстро, насколько мучительно медленно тянулись часы для Вадима и Антона Павловича.


Сорока едва дождался момента, когда в камеру зашел дежурный. Окинув взглядом скорбный вид Белки и Ферапотова, тот приказал последнему выйти. Сорока выбежал в коридор с таким энтузиазмом, что едва не сбил майора с ног.

– Написал?

– Конечно, конечно, – запричитал Ферапонтов. – Ты только сейчас же отдай, а?

– Ага, – пообещал Качалкин. – Сейчас тебя заведу и сразу побегу.

Разговор шел в той же пустой камере, что и накануне, но на этот раз Качалкин был уверен в том, что делал, поэтому мог позволить себе непринужденный юмор.

– А когда отдашь?

Майор сказал, что после обеда, вернул Ферапонтова в камеру и приехал в кафе, где его ждали Тишкин, Струге и Пащенко.

«Меня разводят на З. и Г. Следак знает все. Знает и о том, что мы были на Терне в тот момент, когда З. и Г. купали Р. Я удивляюсь, откуда он все знает, и не знаю, что говорить, чтобы все было правильно. Поэтому молчу. А что толку молчать, если следак прямо спрашивает – зачем Л. подставлял прокурорского? Короче, процинкуйте, что грамотно базарить. Сигарет надо. Как «Динамо» сыграло с «Зенитом»? С.».

– Шедевр конспирации, – поморщился, как после дольки лимона, Струге. – Знаешь, Вадим, почему все у него «З», «Г», «С» и «Р», а Пермяков – «прокурорский»?

– Не помнит фамилии, – пожал плечами зампрокурора.

– Вот именно. А почему не помнит?

Пащенко повторил жест. Струге улыбнулся.

– Потому что Ферапонтов уверен, что все эти «З» и «Г» Подлиза поймет, а вот «П» – нет. Значит, обработка Сашки проводилась без участия этих двоих дегенератов. Они слышали звон, а вот кто звонил и по кому – нет. Значит, Шебанин работал напрямую с Рожиным.

– Что мне делать? – поинтересовался Качалкин.

О нем уже успели позабыть, а он по-прежнему стоял перед столом и ждал распоряжений.

– Верить, – начал, пользуясь моментом, Тишкин. – Верить и надеяться…

– Сложный почерк, – крякнул Струге, прилаживаясь с ручкой над листком бумаги. – Если бы не знать точно, то можно было подумать, что автору кто-то вывернул в камере руку.

– А зачем имитировать? – осторожно вмешался майор. – Ферапонтов сам мне говорил, что ни разу с этим, приезжавшим, не переписывался.

«Брат, держись. На воле все пучком. Делай официальные показания на З. и Г. Говори все так, как было. Еще интерес дела требует, чтобы ты перевел тему Р. на меня. Говори следаку, что вы с П. ничего не знаете, я все решал сам. О Эф. молчи, ты ничего не знаешь. Сигареты будут, «Динамо» – «Зенит» 1:1. Л.».

– «Эф» – это Эфиоп, что ли? – Щурясь, Пащенко контролировал опус Струге. – А что это за «официальные показания»? Исправь на «переведи стрелы».

Качалкин должен был дождаться вечера и передать записку Сороке. И сразу, едва получит записку с указаниями от Подлизы, позвонить Тишкину. Вечер наступил, и все произошло. И длилось это долгих два дня.

Сорока в камере, садясь к глазку спиной, перечитывал каракули судьи:

«Расскажи следаку, где З. и Г. взяли кровать».

– Зелинский и Гонов, вступив, насколько мне известно, в преступный сговор, – рассказывал Сорока Быкову, – заманили Рожина в санаторий, где и убили. Ни я, ни Грошев об этом не знали.

– А кто убеждал Рожина оболгать Пермякова?

– Пермякова? Это следователь прокуратуры? Не знаю. Мне об этом ничего не известно. Рожин, насколько мне известно, общался с Локомоти… Короче, с Шебаниным. А с нами он не общался.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*